Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике - Владимир Владимирович Симиндей

батальонов, а позднее полков», рассказывается об утверждении в июле 1915 г. правил формирования батальонов и публикации воззвания «Собирайтесь под латышские знамена!». Учащимся, вопреки общеизвестным фактам, внушается, что части латышских стрелков были «первыми национальными войсковыми подразделениями в армии царской России». Описываются храбрость латышских стрелков и их «бессмысленные» потери на фронте, без внятной критики приводится слух о том, что «верховное командование русской армии сознательно стремилось уничтожить латышские полки».[392]

В латвийской школе подчеркивается, что Февральская революция 1917 г. открыла «широкие возможности для автономии живущих в России народов».[393] Ученикам сообщается, что после Февральской революции мнения о дальнейшей судьбе Латвии были разными. Временное правительство считало Латвию неотъемлемой частью России, у населения которой не могло быть никаких прав на самоопределение. Крупнейшей латышской партией того времени была ЛСДРП, которая раскололась на две группы – большевиков и меньшевиков. Большевики считали, что Латвия должна быть в составе России. Они были убеждены, что большевики должны взять всю власть в России, а также в Латвии, действуя в соответствии с учением Карла Маркса о государстве диктатуры рабочих. Меньшевики «в большей мере защищали интересы латышского народа». Они требовали автономии для Латвии, «чтобы латышский народ на своей земле мог свободно выбирать путь своего хозяйственного и культурного развития». Позднее они примкнули к сторонникам идеи независимого Латвийского государства и окончательно порвали с большевиками.[394]

Октябрь 1917 г. обострил военное и внутриполитическое положение в России, которое «не позволяло большевистскому правительству проводить империалистическую политику». Но большевики «не отказались от имперской идеи, лишь замаскировав ее интернационализмом и тезисом о праве наций на самоопределение». В учебниках признается, что сразу же после революции в Петрограде в неоккупированной части Латвии – в Цесисе, Валмиере и Валке – была установлена власть большевиков. Повествуется и о том, что прошедший в декабре 1917 г. в Валмиере II съезд Советов рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии не только провозгласил советскую власть и избрал советское правительство – «Исколат», но и объявил о включении Латгале в состав Латвии. При этом утверждается, что «управляемая Исколатом часть Латвии не стала независимым и самостоятельным государством».[395]

Сложные и противоречивые события Гражданской войны, немецкой оккупации и иностранной интервенции на территории Латвии сводятся к понятию «Освободительная борьба». Термин «гражданская война» не употребляется. Попытка латышских коммунистов вернуть власть в Латвии в 1918–1919 гг. трактуется как проявление российско-большевистского «империализма», «военное вторжение и разжигание гражданской войны». Задачей советского правительства П. Стучки было «создание латвийского государства, зависимого от России». Отмечается, что пока большевики приступали к «организации захвата Латвии», а немцы были в замешательстве от поражения в Первой мировой вой не, национальные силы успели 18 ноября 1918 г. на общем собрании в Риге провозгласить основание Латвийской Республики. В марте 1919 г. большевикам, реквизировавшим частные предприятия, удалось частично решить проблему безработицы в городах, но «надежды крестьян получить землю были обмануты». Упоминается о введении советской властью бесплатной медицинской помощи и образования, основании Латвийского университета, Латвийской академии художеств и Художественного музея во главе с видным живописцем Вильгельмом Пурвитисом.

Однако мероприятия советской власти «не получили поддержки латышского народа», особенно крестьян, рассчитывавших на раздачу, а не временную аренду ставшей госсобственностью помещичьей земли. Правительство Советской Латвии «утратило всякую поддержку народа», но почему-то пало только под ударами немецких вооруженных сил, специально оставленных Англией, Францией и США для борьбы с большевиками, а также созданных «латышских национальных войск». Между ними иногда «по недоразумению» происходили столкновения. Вскользь упоминается также об «одной русской роте», воевавшей против большевиков. В учебниках отмечается террор, устроенный немцами после взятия Риги 22 мая 1919 г. против советских работников, красноармейцев и рабочих, в ходе которого «к сожалению,… пострадало много мирных жителей».[396]

Феномен красных латышских стрелков в России объясняется их «тяжелым положением» после развала старой русской армии, с учетом оккупации Латвии немецкими войсками, а также «большевистской агитацией». Утверждается, что именно «гордость стрелков не позволяла сдаться, поэтому они остались в своих полках и оказались на службе у правительства большевиков». Российские коммунисты «широко вовлекали» латышские стрелковые части как «наемников» в военно-революционные действия, в том числе «посылали на ликвидацию бунта бывших союзников большевиков – левых эсеров в Москве». Вместе с тем упоминается о существовании двух латышских полков, сражавшихся на стороне белых.[397]

В повествовании о наступлении немецких и «русских белогвардейских войск» П. Бермондта-Авалова делается акцент на их зверствах, которые «объединили латышей» в борьбе с ними. Даже после поражения, нанесенного латышами при поддержке британской и французской корабельной артиллерии, «немецкие и русские войска», отступая, «разоряли, жгли и грабили все, что только могли».[398] Во время «Освободительной борьбы», которая завершилась подписанием 11 августа 1920 г. мирного договора с Советской Россией и признанием Москвой независимого Латвийского государства «на вечные времена», сильно выросло и окрепло «государственное сознание латышей, вера в свое государство и его будущее».[399]

В 1920-е гг. «многострадальный народ» строил свое государство, восстанавливая хозяйство и развивая демократию. Земельная реформа привела к образованию новых и укреплению старых крестьянских хозяйств, которые не только полностью обеспечивали Латвию сельхозпродуктами, но и продавали их за границу. Поощрялась общественная активность, бурно развивался парламентаризм. Однако закон о выборах имел много недостатков; 15 мая 1934 г. Карлис Улманис совершил государственный переворот. Начались «улманисовские времена» – «противоречивый период» в истории Латвии: с одной стороны, попрание демократических начал, с другой стороны, «рост благосостояния народа» и «весьма значительные успехи» в хозяйственной жизни (возведение в Риге самого большого крытого рынка в Европе и строительство Кегумской ГЭС, производство фотоаппаратов «Minox»).[400]

В латвийских учебниках утверждается, что Вторую мировую войну «развязали» Гитлер и Сталин.[401] Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. напрямую связывается с пактом Молотова – Риббентропа: «Это нападение смогло произойти потому, что 23 августа 1939 г. министры Советского Союза и Германии Молотов и Риббентроп подписали секретные протоколы…, которые предусматривали оккупацию государств, находящихся между обеими державами, и раздел их территории». Более того, со ссылкой на неназванные архивные источники утверждается: «Сталин желал войны настолько же, насколько желали войны Гитлер, Муссолини и японцы, и у него была своя роль в том, что война началась».[402]

О пакте Молотова – Риббентропа как первоисточнике «советской оккупации» Латвии говорится во всех латвийских учебниках истории ХХ века. Подчеркивается, что, несмотря на взаимную идеологическую ненависть, Гитлер и Сталин «единодушно договорились об уничтожении новых государств, появившихся после краха старых империй». Среди наиболее эмоциональных оценок советско-германского договора о ненападении и секретных приложений к нему можно выделить следующую: «Заключившие договор стороны умышленно и бессовестно не принимали во внимание