Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике - Владимир Владимирович Симиндей

«Геополитическое» положение Латвии способствовало развитию морских и речных торговых путей, однако привлекало внимание к удобным гаваням различных захватчиков. Соседи, чужие племена и народы, многократно пытались покорить предков латышей, но всегда получали достойный отпор. Им приходилось героически сражаться против захватчиков из Руси, которые пытались забрать земли вдоль Даугавы. Русские князья стремились подчинить латгалов, ливов и эстов.[365] При этом латгальские земли, «возможно», находились в зависимости от Новгородского и Полоцкого княжеств.[366]

В целом вопрос о вассально-даннической зависимости древнелатвийских племен от Руси и образования на их территории протогосударств подается крайне туманно. С одной стороны, утверждается, что «под влиянием Руси на землях, которые населяли латгалы, образовались ряд небольших государств – Ерсика, Кокнесе, Талава»,[367] с другой стороны, подчеркивается, что владения правителей замков лишь «походили на мелкие государства»,[368] а «степень политической организации балтов на территории Латвии все же нельзя идентифицировать с феодальными государствами западноевропейского типа».[369] При этом «задним числом» реконструируется образ мыслей правителя Ерсики Висвалдиса, который «хотя и считался вассалом полоцкого князя, все же стремился сохранить свою независимость».[370] Между тем тесные контакты с Полоцким, Псковским и Новгородским княжествами (в латышском языке закрепилось за русскими название «krievi» – «кривичи») оказали существенное влияние на латгалов, часть земгалов и ливов. Так, в учебниках вскользь сообщается о принятии из Руси православия и заимствовании лексики, связанной с христианством: «в XII веке в Ерсике и Кокнесе уже действовали православные церкви, в которых богослужение вели как русские, так и латгальские священники»,[371] «в латышском языке очень многие слова, обозначающие понятия христианского культа, заимствованы из языка православных славян».[372] При этом в учебнике Г. Курловича и А. Томашунса помещена карта региона под заголовком «Приход христианства на территорию Латвии в IX–XIII веках», на которой жирными черными стрелками, в отличие от пунктирных с Запада, изображен «натиск» православия.[373]

Предки латышей почти целый век храбро сражались за независимость, но «подчинение балтов и прибалтийских финнов в XIII веке было закономерным результатом геополитических игр между западноевропейской (германской) и восточноевропейской (славянской) христианскими цивилизациями». В результате победило западноевропейское направление экспансии.[374] Несмотря на героическое сопротивление древних латышей, длившееся почти столетие, в течение XIII века все же возобладала немецкая сила: только в «безвыходной ситуации» принималось предложение о сдаче. При этом недвусмысленно намекается на «предательство» русских князей в ходе борьбы древнелатышских племен с немцами, вне контекста событий и обычаев того времени: «Войска новгородского и псковского князей все чаще вторгались в Талаву. Таким образом, оставшись без союзников, латгалы в 1214 г. сдались крестоносцам»; «Понимая, что полоцкий князь не в состоянии помочь в борьбе с немецкими захватчиками, правитель Кокнесе Ветсеке заключил в 1205 г. мирный договор с епископом Альбертом».[375]

Господство иноземцев в Латвии длилось до свершения многовековой мечты латышей – создания независимого национального государства. Латышский народ, являющийся «основной нацией Латвийской Республики», образовался в XIII–XVII веках в процессе этнической консолидации куршей, земгалов, селов и латгалов, а также частично – в результате ассимиляции ливов.[376] Крестьяне сохранили духовные ценности своего народа, народное искусство.

Несмотря на продолжавшееся 700 лет угнетение латышей, период владычества шведов иногда называют своего рода «золотым веком» в истории Латвии, а «Курземско-Земгальское» (Курляндское) герцогство даже имело свои заморские колонии (Тобаго и земли на территории Гамбии).

Централизация России как крупного государства с «агрессивными устремлениями» повлекла за собой настойчивые попытки овладеть прибалтийскими землями. Ливонская война принесла «неслыханные бедствия латышскому народу»:[377] русскими были «полностью разграблены и сожжены» не только замки и немецкие поместья, но и крестьянские хозяйства латышей, а их самих «безжалостно убивали».[378] Лишь из-за плохой организации русские вынуждены были уступить Ливонию Речи Посполитой и Швеции. При этом русские виноваты в том, что латышские крестьяне получили, помимо оставшихся немецких баронов, еще и новых господ, а вольный город Рига сдался полякам.[379]

Еще большее разорение Латвии русские совершили при Петре I: «На завоеванной территории русские войска занимались грабежом, поджогами, убивали или уводили в плен местных жителей».[380] При изложении материала о развертывании Северной войны между Россией и Швецией, по итогам которой к России была присоединена территория «Видземе», акцент делается на «заявлении» царя Петра I о том, что он «прорубит окно в Европу», а также на «опустошительном» вторжении в Лифляндию (Видземе). Школьники должны знать о неких «особых военных отрядах», «рыскавших» по Латвии в поисках еще не разграбленных и несожженных селений, чтобы нанести шведам наибольшие потери.[381] Разорение региона продолжалось еще несколько лет и достигло «невероятных размеров». Судьбу Лифляндии решила битва под Полтавой в 1709 г., в ходе которой Петр I нанес окончательное поражение главным силам шведов. Это позволило осадить Ригу и 4 июля 1710 г. город сдался. В 1721 г. в финском городе Ништадте был заключен мирный договор между Россией и Швецией, по которому Видземе (Лифляндия) была «официально инкорпорирована» в Российскую империю. «Курземско-Земгальское» герцогство также попало под полный контроль России.[382]

При рассмотрении вопроса об «инкорпорации Латгале» в состав России указывается, что это произошло в результате первого раздела Польши в 1772 г. Три великих державы «использовали государственную слабость и внутреннюю нестабильность Польши», проведя еще два раздела Речи Посполитой (в 1793 и 1795 гг.), в результате чего Польское государство перестало существовать. Указывается на то, что «инкорпорация» Латгале легализовала фактическую зависимость «польских восточных территорий» от России после Северной войны. И делается вывод: «В результате раздела Польши углубилась обособленность Латгале от остальной населенной латышами территории».[383] Обращается внимание на то, что российские войска после Северной войны не покинули территорию герцогства и остались там «для гарантирования безопасности герцогини [Анны Иоанновны]». Указывается на совпадение интересов России, желавшей расширить свои владения и получить важные порты на Балтике – Вентспилс и Лиепаю [Виндаву и Либаву], и курляндского дворянства, осознававшего необходимость крепкой власти для подавления бунта и контроля над крестьянами. При этом подчеркивается, что Россия воспользовалась хозяйственно-политическим упадком, царившим в герцогстве, для захвата новой территории, «вынудив Петра Бирона за огромную сумму денег отказаться от герцогства».[384] С присоединением Латгале вся территория Латвии оказалась в составе России, однако «раздробленность Латвии» сохранилась, так как «латышские земли» были включены в состав трех различных губерний – Лифляндской, Курляндской и Витебской.

Присоединение Латвии к России в XVIII веке лишь ухудшило положение латышских крестьян и усилило отъединенность Латгалии, ставшей