«Вселить в них дух воинственный»: дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов - Сергей Эдуардович Зверев

без ложки известно чего. Совершенно непонятно, для чего бравым десантникам, как и за четверть века до этого артиллеристам, предписали проявлять внимание к историческим и культурным ценностям, которым не посчастливилось встретиться у них на пути, и прочему вздору.

Через 30 лет после выхода ПУ-53 исчерпывающе разъяснили, что подразумевается под обязанностью командиров проявлять творчество: «Творчество в бою заключается в применении новых приемов и способов действий и наиболее полном использовании боевых возможностей штатных, приданных и поддерживающих подразделений для выполнения боевой задачи с меньшими затратами сил, средств, времени и наименьшими потерями» [126, с. 16]. Что такое инициатива, объяснено было много хуже, чем в ПУ-59: «Инициатива в бою заключается в стремлении в любой обстановке, не дожидаясь указаний, найти наилучший способ выполнения задачи, в принятии смелого решения и твердом проведении его в жизнь» [26, с. 17]. Как видим, исчезла трактовка инициативы как способа навязывания своей воли противнику.

Командирам здесь же, как и в ПУ-53, строго-настрого запретили действовать по шаблону. И все же, поскольку ни единого примера нешаблонных действий ни один отечественный боевой устав еще не привел, то конформность мышления в армейской среде живет и процветает. Достаточно предложить в офицерской аудитории выполнить какую-либо творческую задачу, чтобы услышать в ответ хор, вопиющий: «Дайте образец!!!»

О твердом проведении принятого решения в жизнь, конечно, звучит немного по-советски, как в набившем оскомину лозунге, украшавшем в свое время чуть не каждый фасад: «Решения XXX съезда (пленума и т. п.) КПСС в жизнь!» Но про наименьшие потери как следствие применения боевого творчества – по-настоящему здорово! Не так часто это словосочетание украшало советские уставы, а ведь стоило бы употреблять его в общих обязанностях командиров, не смущаясь тем, что они начнут действовать менее смело и дерзко, с оглядкой на неизбежные потери. Ведь не постеснялись же американцы вписать в свой устав FM 3–0 «Основы ведения операций» очень прагматическое соображение: «Сухопутные войска действуют в условиях жесткой и не прощающей промахов обстановки и несут потери как среди личного состава, так и военной техники. В то же время личный состав является самым важным ресурсом Сухопутных войск и чрезмерные потери способны затруднить выполнение задач» [130, с. 77]. Как видим, американскими военными движет не ложно понятое человеколюбие, а простое суворовское соображение, что «солдат дорог», и что если в каждом бою воевать «до последнего человека», то к концу войны человеков может и не хватить. Этот урок мы могли бы выучить со времен Великой Отечественной, когда наша затратная стратегия первого периода войны породила у немецких штабистов, хорошо умевших считать, надежду, что после взятия Сталинграда русским просто некем будет воевать. Да и нарком обороны тов. Сталин отдавал себе в этом отчет, иначе бы не появились в приказе № 227 строки о лживости разговоров, что земля наша велика и обильна и проч.

Наименьшие потери – как показатель умения воевать – прежде всего результат умелого управления боем командирами. Но даже в БУ ВДВ-83 умелое управление занимает последнее место в списке условий успешного выполнения поставленной задачи[137], к тому же, единственное (!) из всех до этого перечисленных условий, которое далее никак не растолковывается, как будто упомянули о нем по ошибке.

Этот же недостаток характерен и для «Боевого устава войск противовоздушной обороны» (1983). Здесь, хоть умелое управление и стоит на почетном втором месте, но также не детализируется, от чего оно зависит и что под собой подразумевает. А ведь подразумевать оно должно не только отличное знание техники, но и тактики действий противника и своих войск, и умения организовывать деятельность подчиненных, чья психика испытывает серьезные нагрузки, неверный или недостаточный учет которых может повлечь срыв выполнения задачи. И все это надо на примерах разъяснять, надо учить командиров искать пути полной реализации возможностей не только техники и вооружения – тут как раз все более или менее ясно, а «человеческого фактора», если понимать под этим безобразным термином живых людей с их достоинствами и недостатками.

О достоинствах подчиненных, пусть даже и выраженных в требуемых от них качествах, к сожалению, в уставе не упомянуто. Все поглотило внимание к боеготовности, освоению боевой техники и мастерству его применения. Безусловным достоинством БУ ПВО-83 является то, что в главе «Политическая работа в боевой обстановке» не упоминается о воспитании ненависти. И правда, трудно испытывать жгучую ненависть к отметке на экране или планшете.

Последний цикл советских уставов 1989 года увидел свет уже при М. С. Горбачеве, вошедшем в историю не только как первый и последний президент СССР, но и как активный борец за мир и снижение уровня военной угрозы. Сейчас редко вспоминаемое новое политическое мышление советского руководства было настоящим прорывом в международных отношениях. К сожалению, годы холодной войны сделали свое дело, и гуманистическая концепция политики Горбачева не повлекла немедленной перестройки отношений с основными соперниками Советского Союза на основе обоюдного альтруизма. Поначалу новый курс советского руководства вызвал на Западе вполне прагматическое желание воспользоваться ослаблением Советов. После распада СССР это послужило поводом для скептицизма в России, лишившейся прежней военной мощи и имперского величия.

А ведь мы при Горбачеве были очень искренни. Искренни настолько, что «Боевой устав Сухопутных войск» (1989) начали с выписки из Военной доктрины, которую определили как систему официально принятых основополагающих взглядов на предотвращение войны, военное строительство и подготовку к отражению агрессии. В формулировке не было ни словом упомянуто, что целью доктрины является разработка способов ведения войны, что является естественным для документов такого рода.

В доктрине мы ясно прописали принципы нового политического мышления, пообещав ни при каких обстоятельствах первыми не прибегать к войне как средству разрешения международных конфликтов и никогда не применять первыми ядерного оружия. Десятилетний кровавый опыт Афганистана также вписал свою страничку – Советский Союз пообещал исключить прямое использование своих вооруженных сил в локальных конфликтах, непосредственно не связанных с обороной страны.

Демонстрируя верность указанным принципам, БУСВ-89 начинал с главы об обороне – довольно необычное начало для боевого устава. Однако не зря А. В. Суворов решительно отвергал всякую демонстрацию даже как тактический прием, полагая ее бесполезной в качестве военной хитрости и вредной для морального духа войск. Усиленная демонстрация миролюбия утвердила вчерашних вероятных противников в нашей слабости, а у собственных военнослужащих породила неуверенность в своем политическом руководстве и привела к опасной дезориентации в сугубо военных вопросах.

История войн на протяжении тысячелетий учила: «От обороны играть нельзя». Нет, конечно, известны примеры успешной оперативной и даже стратегической обороны. Дело не в этом. Важно, что принцип игры