Вьетнамский Сталинград: сражение за Дьенбьенфу. Малоизвестные страницы войны в Индокитае. 1953— 1954 - Валерий Владимирович Иванов

383 тыс. снарядов калибра 75-мм, 141 тыс. гаубичных снарядов, 50 тыс. 37-мм снарядов (производство Великобритании)347. Кроме того, англичане также передали французам 60 морских двигателей, 3 транспортных самолета «Дакота», 9 вертолетов S.51 и вертолет S.5 5348.

К началу сражения в Дьенбьенфу отношение Лондона к индокитайскому конфликту кардинально изменилось. Английские СМИ продолжали весьма оптимистично освещать события в Северном Вьетнаме.

19 марта английский журнал The Spectator утверждал: «Французы должны выиграть эту битву, и, когда это произойдет, мир наконец-то увидит свет в конце индокитайского туннеля»349. 9 апреля это же издание подчеркивало: «Несмотря на чрезвычайную непопулярность этой войны, героическая оборона, которую держит гарнизон полковника Д’Кастри и его 11 тыс. человек, напомнила Франции о том, что она по-прежнему способна сражаться и вызывать восхищение всего мира»350.

Однако администрация Великобритании опасалась превращения войны малой в войну большую, как это было в Корее. Кроме того, Лондон не желал срыва конференции в Женеве, подготовка к которой уже была завершена.

26 апреля премьер-министр У. Черчилль встретился на обеде в загородной резиденции Чеккерс с Рэдфордом и его коллегами. Адмирал пытался убедить английского лидера в необходимости военного вмешательства в Индокитае. Он высказал опасение, что, если не остановить коммунизм в Юго-Восточной Азии, он распространится на Ближнем Востоке и Африке. Рэдфорд утверждал, что пришло время выступить против Китая351.

У. Черчилль ответил, что сдача Дьенбьенфу будет решающим событием. В этой связи он вспомнил положение Польши в 1920 г., когда советская Красная армия была остановлена войсками Пилсудского под Варшавой. Однако на ситуацию в Индокитае Лондон смотрел по-иному.

Черчилль подчеркнул: «На британский народ не произведет особенного впечатления то, что происходит в отдаленных джунглях Юго-Восточной Азии; но зато ему известно, что существует мощная американская база в Восточной Англии и что война с Китаем, которая приведет в действие китайско-советский пакт, может означать удар водородными бомбами по этим островам (Англии). В данный момент мы не могли взять на себя никаких обязательств, когда все эти вопросы обсуждались в Женеве, в политическом курсе, который мог бы постепенно привести к катастрофе»352.

23 – 27 апреля Париж обращался к Вашингтону с предложением начать операцию «Гриф». Однако Эйзенхауэр и Даллес ясно дали понять, что не намерены вмешивать в конфликт армию США, если не получат одобрения своих союзников. Прежде всего это относилось к Великобритании.

27 апреля в Лондоне состоялась встреча Черчилля и посла Франции Р. Массигли. Английский премьер заявил: «Позвольте нам не колебаться в нашей резолюции. Я сам знал много реверсов. Я выстоял против них. Я потерял Сингапур, Тобрук, Гонконг; французы – Дьенбьенфу…»353

В этот же день Черчилль в своем выступлении в палате общин сообщил, что правительство его величества «не готово предпринять никаких мероприятий относительно военной акции в Индокитае в преддверии результатов Женевы»354. Совершенно разумная, взвешенная точка зрения.

29 апреля Даллес сообщил в Белый дом: «Великобритания проявляет все большую слабость. Похоже, британцы считают, что мы готовы пойти на определенные риски войны с Китаем, и это, вкупе с их страхом перед возможностью применения ядерного оружия с нашей стороны, пугает их смертью»355. Таким образом, на согласие Лондона США не рассчитывали.

Против предложенных американской администрацией проектов совместных действий в Индокитае выступили также почти все азиатские члены Британского Содружества. В сложившейся ситуации не могла идти речь об объединенной военной акции в Индокитае. Таким образом, Париж не мог рассчитывать на военное вмешательство Вашингтона в конфликт.

Окончательное решение по интервенции США во Вьетнаме принимал Эйзенхауэр. Будучи ранее Главнокомандующим вооруженными силами НАТО, он проявлял понимание сложности ситуации, в которой оказалась Франция. 5 февраля 1952 г. президент писал руководителю Фонда Форда Гофману: «Состоявшаяся недавно беседа с премьер-министром и министром обороны Франции оставила у меня впечатление, что публике не известны в полной мере финансовые трудности Франции. Война на истощение в Индокитае все более резко влияет на позиции Франции в Европе»356.

Эйзенхауэр понимал безнадежность положения политики Парижа в Индокитае. С другой стороны, он осознавал, что пассивная политика Вашингтона в этой ситуации приведет к необратимым последствиям. По мнению американского президента, «в данном случае надо поступать как с плотиной, в которой образовалась течь, – лучше сунуть палец в образовавшуюся трещину, чем ждать, когда под напором воды рухнет вся конструкция»357. В этой связи Белому дому, с одной стороны, было необходимо выработать комплекс мер, которые помогли Франции избежать поражения. С другой стороны, эти усилия не должны были привести к эскалации войны во Вьетнаме и возможному вовлечению в конфликт Китая.

Исходя из вышеизложенного, президент подчеркивал, что США должны оказать экономическую и военную помощь Франции, но не принимать участия в войне. Начальник штаба армии США в администрации Эйзенхауэра генерал Ш. Адамс описывал поведение президента следующим образом: «Уже избежав одной тотальной войны с красным Китаем год назад в Корее, где он [Эйзенхауэр] пользовался поддержкой ООН, он был не в состоянии провоцировать подобного же рода войну в Индокитае»358.

По мнению известного американского политика, государственного секретаря (1973–1977 гг.) Г. Киссинджера, «Эйзенхауэр явился живым воплощением странного феномена американской политики, когда президенты, внешне выглядевшие наиболее цельными, на поверку выступают как личности сложные и противоречивые… Эйзенхауэр же почти наверняка предпочел бы обойтись без военного вмешательства вообще. Он слишком хорошо знал военное дело, чтобы поверить, будто единичный воздушный удар может иметь решающее значение, а к идее массированного возмездия по отношению к Китаю (что являлось официальной стратегией) относился более сдержанно. И у него не было настроения вести продолжительную наземную войну в Юго-Восточной Азии»359.

Эйзенхауэр оценивал бесперспективность вмешательства США в Индокитае не только как профессиональный военный. Президент понимал, что в этот период позиции ПТВ сильны, как никогда. 25 марта 1954 г. на заседании СНВ он заявил, что имеется «достаточно свидетельств того, что народ Вьетнама не хочет освобождаться от господства коммунистов»360.

23 апреля Д. Эйзенхауэр отправил личную телеграмму бригадному генералу Д’Кастри, в которой он выражал командующему колониальной группировкой в Дьенбьенфу и его подчиненным благодарность за «защиту демократической свободы» и «демонстрацию истинно образцовых человеческих качеств, от которых зависел свободный мир»361. Послание президента США вряд ли можно расценивать как стремление «сохранить лицо». Скорее всего, Эйзенхауэр, участник Второй мировой войны, понимал состояние Д’Кастри и хотел поддержать его хотя бы морально.

26 апреля бригадный генерал Кэлдерей, командир подразделения стратегической авиации США, после поездки во Вьетнам разработал еще один вариант вмешательства США в судьбу французских войск, окруженных в Северо-Западном Вьетнаме. В соответствии с содержанием проекта предполагалось нанесение ударов 80 бомбардировщиками Б-29 в течение 72