19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

авиационный начальник, разумеется, не мог признать, что стратегия и тактика Красной Армии уже превосходят перехваленные немецкие. Бессилие гитлеровского командования изменить обстановку в свою пользу Рихтгофен объяснил просто. В промежутках между потоками брани в адрес Красной Армии он восклицал: «Эти русские опять мастерски воспользовались плохой погодой!

В эти исторические дни командирами владела только одна мысль – во что бы то ни стало выполнить приказ, окружить зарвавшегося врага. Танковые и мотомеханизированные корпуса с величайшей решимостью шли вперед. Высокая цель окрыляла бойцов и командиров, принимались и выполнялись дерзкие решения. Войскам Юго-Западного фронта для соединения со Сталинградским фронтом было необходимо форсировать Дон. У командира 26-го танкового корпуса генерал-майора А. Г. Родина созрел смелый замысел – взять с ходу единственный мост через реку в этом районе у города Калач. План был выполнен молниеносно.

В ночь на 23 ноября передовой отряд подполковника Г. Н. Филиппова на большой скорости двинулся по дороге на Калач с запада. Танки и автомашины с пехотой зажгли фары, они беспрепятственно проносились мимо немецких солдат, принимавших отряд за свой. В шесть утра советские танки проскочили мост; его охрана, не оказавшая сначала сопротивления, была перебита. Опомнившиеся гитлеровцы попытались вернуть мост, но неоднократные свирепые атаки врага были отбиты. Вскоре подошли главные силы корпуса, и советские войска с боем овладели городом Калач. Подполковнику Г. Н. Филиппову за этот подвиг было присвоено звание Героя Советского Союза.

В Ставке Советского Верховного Главнокомандования внимательно следили за пульсом сражения, разыгравшегося западнее Сталинграда. Управление битвой постоянно находилось в твердых руках. Войска Юго-Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина успешно выполняли свою задачу. Тревогу в Ставке вызвало положение на Донском фронте, который наносил вспомогательные удары. 23 ноября на имя командующего фронтом генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского поступает указание из Ставки: «Товарищу Донцову (Рокоссовскому). Копия товарищу Михайлову (Василевскому). По докладу Михайлова, 3-я мотодивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком или частично сняты с Вашего фронта, и теперь они дерутся против фронта 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии Вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позднее 24 ноября Вертячий был взят. Дайте также указание Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника. Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо». Войска Донского фронта усилили нажим на врага, преодолевая его сильнейшее сопротивление.

23 ноября, 16 часов. Свершилось! В зимних сумерках в районе хутора Советского соединились войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Кольцо окружения вокруг немецкой группировки замкнулось. Отныне задача состояла в том, чтобы, сжимая внутреннее кольцо окружения, уничтожить противника и в то же время отогнать максимально на запад вражеские войска, которые, несомненно, попытаются нанести деблокирующий удар. Ликвидацию окруженных в районе Сталинграда немецко-фашистских войск Ставка возложила на Донской и Сталинградский фронты. Им было приказано, не теряя времени, продолжать наступление.

Последовала неделя тяжелейших боев с отборными гитлеровскими дивизиями, которые яростно сопротивлялись, часто переходя в контратаки. С 24 по 30 ноября плацдарм, занятый окруженной группировкой, сократился примерно вдвое, не превышая по протяженности с запада на восток 70–80 километров, а с севера на юг 30–40 километров. Однако выполнить поставленную задачу – уничтожить войска Паулюса – не удалось. Попытки продолжить наступление привели бы к необоснованным потерям. «К декабрю 1942 года, – писал К. К. Рокоссовский, – развитие действий войск Донского фронта было явно неутешительным. Не лучшим оно стало на участке Сталинградского фронта».

Это объяснялось рядом причин. Ставка стремилась развить наступление на запад, пополнив действовавшие там соединения за счет войск, сражавшихся на внутреннем кольце окружения. Это было оправдано со всех точек зрения, ибо создавало предпосылки для отражения неизбежного германского контрнаступления с целью освободить блокированную группировку. Сокращение территории, занятой войсками Паулюса, дало возможность противнику уплотнить оборону и маневрировать резервами внутри кольца, направляя их на угрожаемые участки. Наконец, вероятно, важнейшее обстоятельство – размах окружения далеко превзошел первоначальные наметки советских штабов. Враг у Сталинграда оказался много сильнее, чем ожидалось.

«Дело в том, – писал А. М. Василевский, – что в наших исходных расчетах, за которыми последовало решение Ставки на уничтожение окруженного противника с ходу, была допущена серьезная ошибка относительно численного состава окруженной в районе Сталинграда вражеской группировки. На основе разведывательных данных фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, подтвержденных также Генеральным штабом, мы определяли в то время общую численность окруженной группировки, которой командовал Паулюс, в 85–90 тысяч человек. Фактически же в ней насчитывалось более 300 тысяч. Значительно преуменьшенными были наши представления и в отношении боевой техники, вооружения, особенно артиллерии и танков, которыми располагали окруженные немецко-фашистские войска».

Для ликвидации такой значительной группировки требовались время и тщательная подготовка. Между тем с запада надвигалась угроза, которую необходимо было отвратить любой ценой.

Советское наступление застало врасплох немецкие 6-ю и 4-ю танковую армии. Штаб Паулюса бежал из станицы Голубинской, считавшейся глубоким тылом, едва ускользнув от советских танков. Войска, попавшие в «котел», испытали сначала величайшую растерянность – они, кичившиеся репутацией экспертов брать противника в клещи, сами были зажаты в стальные тиски, прочно сели в окружение! Офицер-разведчик штаба одного из корпусов 6-й армии Видер вспоминал о тех днях:

«Ошеломленные, растерянные, мы не сводили глаз с наших штабных карт – нанесенные на них жирные красные линии и стрелы обозначали направление многочисленных ударов противника, его обходные маневры, участки прорывов. При всех наших предчувствиях мы и в мыслях не допускали такой катастрофы! Штабные схемы очень скоро обрели плоть и кровь в рассказах и донесениях непосредственных участников событий, с севера и запада в Песковатку – еще недавно тихую степную балку, где размещался наш штаб, – вливался захлестнувший нас поток беспорядочно отступавших с севера и запада частей».

Из штаба Паулюса в штаб группы армий «Б» и в «Волчье логово» в Восточной Пруссии и Бергхоф катилась лавина панических сообщений, в них просматривалась крайняя тревога по поводу мастерства, с которым Красная Армия окружила германские войска в Сталинграде. Бегущие, естественно, не могли точно сообщить, какие силы ввели в бой советские командующие. Но сомнений не было в одном – очень большие. В эти дни видели, как мертвенно бледный генерал Йодль повторял: «Русские сильнее, чем в 1941 году!» Разумеется, подальше от ушей фюрера. Тем не менее в высшем командовании превалировало мнение – войска Паулюса можно вызволить.

Начальник штаба ВВС генерал Яшонек авторитетно заверил: наладим снабжение по воздуху. ВВС уже привыкли снабжать Паулюса, ему перебрасывались по воздуху саперные батальоны и зенитные батареи. Вечером 22 ноября чудовищный поезд «Америка» тронулся из Берхтесгадена. Сутки, потребовавшиеся для того, чтобы доехать до Восточной Пруссии, Гитлер провел в совещаниях с Йодлем, Кейтелем и Яшонеком. Договорились, что Паулюсу будет подана помощь – нужно только сколотить танковый кулак под командованием генерала Гота. Поздно вечером 23 ноября Гитлер вернулся в «Волчье логово», где работал аппарат ставки фюрера, покинувший лагерь под Винницей. Фюрер ободрил Цейтцлера: «Величие познается в беде – как, например, было с Фридрихом Великим».

Гитлер приказал 6-й армии занять круговую оборону и ожидать помощи извне. Командование группой армий «Б» и Паулюс сочли, что окруженная группировка находится в большой опасности и необходимо немедленно прорываться на юго-запад. Это повлекло бы за собой оставление Сталинграда. Прорыв был намечен на 25 ноября. Однако Гитлер в последний момент воспротивился операции, приказав армии Паулюса стоять на месте и обещав деблокировать ее в самое ближайшее время. В приказе Гитлера говорилось: «Войска 6-й армии, окруженные в Сталинграде, впредь будут именоваться войсками крепости Сталинград».

Цейтцлеру Гитлер объяснил: «6-я армия останется там, где она находится сейчас! Это гарнизон крепости, а обязанность крепостных войск – выдержать осаду. Если нужно, они будут находиться там всю зиму, и я деблокирую их во время весеннего наступления». Геринг тут же дал обещание доставлять по воздуху необходимое – по минимальной оценке, окруженной группировке требовалось ежедневно 500 тонн грузов.

После