19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

Хотя немецкий танковый клин не пробил боевых порядков советских 51-й и 5-й ударной армий, противник все же медленно прогрызал оборону наших войск. Овладевать безымянными высотами, преодолевать замерзшие ручьи и речки врагу удавалось лишь тогда, когда гибли все защитники рубежей. Как в развалинах Сталинграда, так и здесь, в ледяной степи, бойцы и командиры Красной Армии стояли насмерть.

Продвижение германских дивизий, как вехи, отмечали подбитые и сгоревшие танки с закопченными крестами на броне. Снегом заносило трупы немецких солдат, их не успевали хоронить. Было не до того, скорей бы пробиться к «котлу», вызволить окруженных. За грубо окрашенными в белый цвет танками тащились длинные колонны автомашин, конные обозы, везли продовольствие, горючее и боеприпасы для 6-й армии.

Смысл неслыханных по ярости боев был очевиден нашим войскам. Среди частей, отражавших натиск гитлеровцев, многие три недели назад участвовали в окружении армии Паулюса. Они отчетливо понимали, что враг стремится вернуть утраченные позиции. Но воинов, дравшихся в декабрьские дни на подступах к Сталинграду, сломить было нельзя. Бронебойщик И. М. Каплунов 1378-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии подбил пять танков, но сам получил тяжелое ранение. Когда солдат очнулся, он увидел в своем секторе еще четыре танка. Он подбил три танка и, оставляя кровавый след на снегу, пополз к следующему.

Товарищи нашли погибшего бронебойщика у последнего подбитого им танка. Илье Макаровичу Каплунову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Советское командование не сомневалось, что враг поставил на карту все, что удалось собрать и бросить в огонь сражения. Уже в первый день, когда танки Гота наползли на войска 51-й армии, Василевский попросил Сталина разрешить немедленно перебросить с Донского фронта 2-ю гвардейскую армию и развернуть ее на рубеже реки Мышкова, протекающей восточнее реки Аксай. Удержание его имело огромное значение. То было последнее естественное препятствие на пути армейской группы Гота.

Сталин сначала резко возразил, но ровно через сутки после выступления Гота, в 5 утра 13 декабря, удовлетворил просьбу Василевского. К этому времени из 165 эшелонов, в которых перебрасывалась 2-я гвардейская армия, 60 уже разгрузились. Теперь в течение каких-то 10 дней армия в третий раз меняла место своего сосредоточения. Для выхода к намеченному рубежу 2-й гвардейской пришлось проделать марш почти в 200 километров, и только по ночам, в сильные морозы, метели. Гвардейцы каждую долгую зимнюю ночь проходили по 40–50 километров. В пути почти не было возможности отдохнуть и обогреться, немногие уцелевшие дома в населенных пунктах занимали госпитали и тыловые учреждения.

На марше бойцам суровыми словами разъяснялось, что их ждет. Говорили только правду. Начальник штаба армии С. С. Бирюзов записывал: «Во время перехода я спросил одного солдата:

– Какая у вас задача?

Мне хотелось выяснить, знает ли он, куда и зачем идет. Но солдат понял мой вопрос по-своему и ответил так:

– Моя первая задача – уничтожить один танк врага. А там будь что будет…

Долго я размышлял над этим ответом. Солдату хочется уничтожить хоть один танк. Он знает, что танки являются у Манштейна основной ударной силой и если перебить их все, то наступление захлебнется. То, что подбить фашистский танк, – дело опасное и трудное, солдат, конечно, понимает, но это не меняет сути дела. Главное – уничтожить врага».

Мужественное сопротивление советских войск на реке Аксай и севернее ее дало возможность выиграть время. 2-я гвардейская армия успела сосредоточиться и занять, пусть наспех подготовленные, оборонительные рубежи.

Когда 19 декабря гитлеровцы наконец прорвались к реке Мышкове, помимо отошедших туда советских частей они встретились с гвардейцами.

В тот день Гот ближе всего подошел к выполнению поставленной перед ним задачи: до 6-й армии осталось 35–40 километров. По ночам в сталинградском «котле» видели, как над фронтом Гота взлетали ракеты, а ветер доносил звуки канонады. Паулюс приказал 10 радистам круглосуточно прослушивать эфир на волнах танковых радиостанций, чтобы не пропустить сигналы идущих к нему танков, даже одиночных машин.

20–23 декабря на рубеже реки Мышковы немецкие войска круглосуточно штурмовали советские позиции. Атака сменялась атакой, все они отбивались с огромными потерями. Местные вклинения тут же ликвидировались сильными контрударами.

Немецкие офицеры в панике теряли головы, когда видели, что вверенные им части несут катастрофические потери, но продвинуться вперед не могут. «Река Аксай-Есауловский, возле которой развернулись бои, – писал германский генерал Мелентин, – имела двадцать пять метров в ширину и глубокое ложе. Снега было очень мало, а морозы стояли сильные. В этот период произошли полные трагизма события, историческое значение которых трудно переоценить. Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки привела к кризису «третьего рейха», положила конец надеждам Гитлера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии». Таким представал перед гитлеровцами советский солдат, победить которого оказалось невозможно.

Между штабами Манштейна и Паулюса не прерывались переговоры. Однако по мере того, как угасали надежды у Манштейна на соединение с 6-й армией, его штаб все детальнее расспрашивал окруженных, чем они располагают для прорыва. 21 декабря на вопрос о наличии горючего из «котла» сообщили: есть 140 кубических метров, что «даст возможность боевым машинам продвинуться на 20 километров, включая сбор для атаки». Ах, только 140 тонн! Цифру доложили Гитлеру. Конечно, «Удар грома» исключен, указал фюрер.

23 декабря Паулюс осведомился у Манштейна, когда поступит приказ на прорыв. Тот ответил, что надеется «сообщить завтра», и спросил, сколько нужно горючего для прорыва. Паулюс назвал цифры – 1000 кубических метров горючего и 500 тонн продовольствия. Иначе окруженные не решались вылезти из укрепленных позиции. Советские войска были начеку.

Манштейн и Гот требовали от поредевших дивизий наступать, в бой бросалось все, что успевали протолкнуть и подвезти по железной дороге. Но тщетно: германские войска топтались на месте, их наступательный порыв иссяк. С 12 декабря было потеряно 230 танков, в мотопехоте перебито 60 процентов личного состава. Гот все же не терял надежды, назначив на 24 декабря очередную атаку. Она не последовала – днем 23 декабря он получил категорический приказ перейти к обороне, а некоторые части снимались с его фронта. В ночном мраке головорезы 6-й танковой дивизии, которой приказали повернуть на 180° и уходить, церемонно отсалютовали темному северному горизонту, вытерли слезы и, зримо выразив друг другу свою скорбь, скрылись в танках. Они-то понимали: о том, чтобы пробиться к Сталинграду, больше не могло быть и речи.

Что же случилось?

«Малый сатурн»

А случилось то, что Манштейн ощутил во всем объеме последствия операции, теперь носившей название «Малый Сатурн». Усилия Гота деблокировать армию Паулюса заставили Советское командование внести коррективы в первоначальный план – вместо удара на юг, на Ростов, было приказано развернуть наступление на юго-восток, в тыл деблокирующей группировки Манштейна.

Операция готовилась с трудом, 2-я гвардейская армия, первоначально назначенная для нее, ушла под Сталинград. Не хватало тяжелой артиллерии. Воронов обратился к группе артиллеристов во главе с генералом Н. Д. Векиловым, воевавшим в первую мировую войну: «Чем вы били немецкую артиллерию в прошлую войну? Ведь основной пушкой в русской артиллерии была тогда прославленная трехдюймовка. Вот вы, товарищ Векилов, и теперь помогите организовать борьбу с итальянской артиллерией, кстати сказать являющейся далеко не передовой, с помощью сосредоточенного огня наших 76-миллиметровых пушек, имеющих достаточную дальность и неплохую гранату с фугасным и осколочным действием. Навалитесь на каждую батарею противника одним-двумя дивизионами этих пушек! А когда прорвем оборону, посмотрим результаты нашего артиллерийского огня». Да, результаты оказались более чем внушительными – итальянские батареи были разбиты.

Хлопоты по подготовке наступления оказались сложнее, чем предполагалось. Наши командующие на местах убедили Ставку перенести начало операции «Малый Сатурн» на 16 декабря. После войны, когда оказалось достаточно времени для размышлений о минувшем, советские военачальники, причастные к сражениям на южном крыле фронта зимой 1942/43 года, единодушно сочли: потеряв неделю и сузив масштаб операции, мы упустили многообещавшие стратегические преимущества.

Генерал