19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

армии М. И. Казаков, в описываемое время начальник штаба Воронежского фронта, в мемуарах отмечал, что отказ от «Сатурна» в пользу «Малого Сатурна» «не позволил тогда завершить окружение всех войск противника, сражавшихся на Северном Кавказе». Василевский настаивает: «Начнись операция 10 декабря, то вполне возможно предположить, что тот успех, которого добились войска Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов 16 декабря, исключил бы переход в наступление войск Манштейна 12 декабря на Котельническом направлении». Все это, несомненно, так, но и действия в рамках операции «Малый Сатурн» явились из ряда вон выходящей победой Красной Армии.

16 декабря советские войска перешли в наступление, наголову разбив итальянскую армию. Марш танковых корпусов, введенных в прорыв, развивался с неудержимой силой – они шли по тылам противника, перерезая коммуникации, захватывая аэродромы, с которых снабжалась армия Паулюса.

18 декабря в «Волчье логово» явились нежданные визитеры из Италии – министр иностранных дел Чиано и начальник генерального штаба Кавальеро. В ставке фюрера было не до посетителей. В ответ на вопрос о потерях 8-й итальянской армии последовал небрежный ответ: «Потерь нет, она бежит без остановки». Итальянцы смогли теперь оценить своих союзников! Но они прикусили языки, главная задача миссии Чиано заключалась в том, чтобы обсудить с Гитлером «гипотетический» вопрос Муссолини: не пора ли пойти на политическое решение с Россией типа Брест-Литовска в 1918 году? Гитлер напрочь отказался обсуждать это предложение.

Он выпроводил посетителей и вернулся к картам – красные стрелы, показывавшие продвижение советских войск, рвали германский фронт. Гитлер распорядился перебросить две бомбардировочные эскадрильи, поддерживавшие Гота, действовать в бреши, образовавшейся в результате разгрома итальянцев. «Бросать шестую армию – убийство!» – взвизгнул Рихтгофен. Фронт рассыпался. Прошло ровно два года с того дня 18 декабря 1940 года, когда Гитлер уверенно утвердил план «Барбаросса».

19 декабря советские танкисты с боем взяли Кантемировку, перервав сообщение по железной дороге Ростов – Воронеж. Беспримерный глубокий рейд по тылам врага совершил 24-й танковый корпус В. М. Баданова. Введенный в бой 19 декабря корпус за пять суток прошел около 240 километров, громя оперативные резервы врага. Растерянность гитлеровцев нарастала. «Наш радист, – вспоминал В. М. Баданов, – перехватил радиограмму. Какой-то отчаявшийся командир дивизии доносил командующему армией: «Остатки дивизии отходят в беспорядке, потеряна вся артиллерия и другая боевая техника. С фронта, справа и слева, русские. Прошу ваших указаний». И ответ, далекий от прежних трескучих речей, короткий и безнадежный, как вздох: «Мужайтесь!»

В ночь на 24 декабря танкисты Баданова скрытно вышли к немецкой авиационной базе в Тацинской, где находился громадный аэродром. Не дожидаясь подхода мотострелковой бригады и дав утомленным танкистам только короткий отдых, генерал Баданов решил внезапно напасть на немцев, уверенных, что они в глубоком тылу в безопасности. Сумрак позднего зимнего утра 24 декабря разорвало море огня – дали залп «катюши». Едва стихли взрывы, как советские танки ворвались на аэродром. Немцы не ожидали нападения, прислуга зенитных и противотанковых батарей спасалась от мороза в землянках. Последовал неслыханный разгром – танкисты стали «топтать хвосты самолетов». Избегая ударов по шасси – падавший самолет мог накрыть и повредить танк, – механики-водители разбивали хвостовую часть самолетов, стрелки били по моторам и поджигали машины, стоявшие на аэродроме. Целей было множество – в Тацинской в общей сложности был уничтожен 431 вражеский самолет.

Через десять лет уцелевший германский летчик напечатал в западногерманской газете статью «О тех, кто вырвался из преисподней, или Кровавая баня в Тацинской»:

«Утро 24 декабря 1942 года. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В тот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром. Самолеты сразу вспыхивают, как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди. Кто же даст приказ, куда направиться пилотам, пытающимся вырваться из этого ада?

Стартовать в направлении Новочеркасска – вот все, что успел приказать генерал. Начинается безумие… Со всех сторон выезжают на стартовую площадку самолеты. Все это происходит под огнем и в свете пожаров. Небо распростерлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие. Вот один Ю-52, не успев подняться, врезается в танк, и оба взрываются со страшным грохотом в огромном облаке пламени. Вот уже в воздухе сталкиваются «юнкерс» и «хейнкель» и разлетаются на мелкие куски вместе со своими пассажирами. Рев танков и авиамоторов смешивается со взрывами, орудийным огнем и пулеметными очередями в чудовищную симфонию».

Немецкое командование попыталось спасти положение, бросив против вырвавшегося корпуса Баданова войска, находившиеся поблизости. Танкисты оказались в окружении. Судьба героического корпуса тревожила Ставку.

28 декабря ликующий Ватутин докладывал по прямому проводу в Ставку – Сталину и Жукову, находившимся у аппарата, о славных делах фронта. Он говорил о том, что наши войска проделали во вражеской обороне брешь шириной по прямой в 350 километров. Упорное сопротивление оказывают пока только немецкие части, выведенные из-под Котельниково, которые, «может быть», стремятся прикрыть этот район, чтобы попытаться, действуя из него, «выручить» 6-ю армию. Ватутин заверил, что образовавшийся выступ будет отрезан. Он просил войск, войск и войск для превращения «Малого Сатурна» в «Большой Сатурн».

Сталин, однако, указал, что первая задача фронта – не допустить разгрома корпуса Баданова. Он пообещал дать на подкрепление фронту несколько корпусов. Жуков, уточнив у Ватутина обстановку, был куда более конкретен, подчеркнув: «Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то ни стало!» Корпус стал снабжаться по воздуху, а 28 декабря, получив приказ на отход, прорвал кольцо окружения и с небольшими потерями вернулся к своим.

Хотя противник вновь временно овладел Тацинской, дело было сделано – база снабжения армии Паулюса перестала существовать, были уничтожены сотни остро необходимых самолетов и громадные склады. Такая же участь постигла многие другие аэродромы. Манштейн в своих мемуарах писал: «Гитлер приказал обеспечить всем необходимым окруженную армию Паулюса, а обеспечить было нечем, так как аэродромы Морозовский и Тацинский подверглись жесточайшему разгрому, в результате которого материальная часть и горючее были уничтожены, а личный состав наполовину перебит, другая половина разбежалась неизвестно куда».

В ту же ночь с 23 на 24 декабря, когда танкисты Баданова готовились к нападению на Тацинскую, в сотнях километров от них войска Сталинградского фронта выходили на исходные рубежи для разгрома группы Гота. 24 декабря 2-я гвардейская и 51-я армии перешли в решительное наступление. Врагу потребовалось двенадцать дней, чтобы от Котельникова доползти до реки Мышковы. Под натиском советских войск битые дивизии Гота, отдавшие часть сил для противодействия операций «Малый Сатурн», проделали обратный путь за пять дней. 29 декабря советские войска овладели Котельниковом и продолжали гнать врага на запад.

Все надежды гитлеровцев на деблокирование армии Паулюса рухнули. Группа армий «Дон» фельдмаршала Манштейна потерпела тяжелое поражение. Войска Юго-Западного, Сталинградского и левого крыла Воронежского фронта на среднем Дону и в районе Котельникова отогнали гитлеровцев на 200–250 километров. Перед советскими армиями открывались возможности для развития стратегического наступления на всем южном крыле советско-германского фронта – от Воронежа до Черного моря. Гитлеровцам нужно было срочно выводить свою группировку с Кавказа, ибо выход советских войск к Ростову отрезал ее.

Воинство Паулюса в Сталинграде было обречено.

«Кольцо»!

Наверняка только к рождеству 1942 года сидевшие в «котле» начали прозревать, отдав наконец себе отчет (не все и не до конца) в своем истинном положении, отрезвляясь от большой лжи, которую распространяла гитлеровская пропаганда о делах в 6-й армии. В рождественскую ночь солдаты и офицеры Паулюса сгрудились у приемников, где они были, послушать вести с далекой родины. Концерт по заявкам вермахта закончился, и ближе к полуночи по среднеевропейскому времени Геббельс бодрым голосом объявил о «круговой перекличке» – докладывали с границ раздувшегося рейха. «Говорит Нарвик», – слова Геббельса покрыл хор, якобы певший в арктическую ночь в этом порту; «теперь из Туниса» – сладкая песенка «Тихая ночь, волшебная ночь» в исполнении солдат, сдерживавших англичан и американцев. Внезапно Геббельс пронзительно закричал: «Теперь из Сталинграда» – и грянула разухабистая мелодия, подтверждавшая: в «котле» все прекрасно! Слушатели в Сталинграде в большинстве своем выключили приемники.

Проблески озарения были замечены у Паулюса и его штаба.