19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

властей. За непродолжительное пребывание в Сталинградской области гитлеровцы повесили 108 человек, расстреляли 1744. совершили насилия и пытки над 1593, угнали в фашистскую неволю 64 244 человека. Террор в городе проводила военная комендатура, разместившаяся в здании 3-го Дома Советов на площади 8 Марта Дзержинского района. В комендатуру на пытки и расправу тащили каждого и всякого заподозренного в сопротивлении оккупантам. На улицах города были развешены бесконечные объявления комендатуры, грозившие смертью буквально за каждый проступок. После освобождения города на улицах Дзержинского района были обнаружены сотни могил замученных и расстрелянных комендатурой мирных жителей Сталинграда.

В «котле» оказались многочисленные непосредственные виновники этих злодеяний, руки которых были обагрены кровью советских граждан. Эти помнили, как в прекрасные летние дни в одних плавках и сапогах, но со «шмайсером» в руках они расстреливали толпы людей, согнанных на очередное место массового убийства. Страшась справедливого суда, они отбивались до последнего патрона или пополняли ряды самоубийц, которых было немало среди окруженных. Гитлеровские солдаты, даже не принимавшие прямого участия в истреблении советских людей, не были слепыми и глухими, они прекрасно знали о сущности «нового порядка», насаждавшегося на оккупированных территориях в интересах «расы господ». Теперь, когда пришел час расплаты, у них зашевелились мысли о том, что все же придется отвечать, хотя бы за поощрение убийств, насилий и грабежей. Отсюда упорство в борьбе, которое проявила 6-я армия, оно было порождено не воинской доблестью, а скорее отражало отчаяние бандитов, связанных круговой порукой. Воспитанные в духе звериных догм нацизма, они не могли понять гуманности Красной Армии к разоружившемуся врагу и злобно сопротивлялись, не считаясь с колоссальными потерями.

В 8 утра 10 января 1943 года немецкая солдатня, толпившаяся у полевых кухонь, трепала языки, гадая, почему последние сутки с небольшим на линии фронта не гремят орудия, слышатся только отдельные винтовочные выстрелы или автоматные очереди на нейтральной полосе. За жидким кофе в 8.05 они получили ответ – 7 тысяч советских орудий и минометов открыли сокрушительный огонь на участке наступления – в полосе 65-й армии. Начинался штурм «котла» с запада. Когда умолкла артиллерийская подготовка, в тыл стали пробираться толпы контуженных вояк, иные в истерике, у других шла кровь из рта, ушей и носа. Но немало упрямых продолжали драться. Пошло медленное прогрызание глубокоэшелонированной обороны врага. Немногочисленную советскую пехоту повсеместно «проталкивала» артиллерия, поддерживавшая наступление огнем прямой наводкой. На артиллерию легла основная тяжесть борьбы.

В. И. Казаков, командовавший артиллерией фронта, невольно сравнивал действия своих подчиненных с тем, что он знал о вражеской артиллерии в эту войну, и с тем, что помнилось о ней со времен первой мировой войны. В Германии создали легенды о действиях своей артиллерии в 1914–1918 годах. Оценивая результаты артподготовки 10 января 1943 года, В. И. Казаков вспомнил «события, происшедшие четверть века тому назад. В моей памяти возникла картина артиллерийской подготовки, которую проводили немцы 17 августа 1917 года под Ригой. Та подготовка, длившаяся 6 часов, по-моему, была менее страшна, чем теперь наша, хотя она длилась всего 55 минут. Во время боев под Ригой я был пулеметчиком и хорошо чувствовал на себе артиллерийский огонь противника». Теперь Казаков видел – противник проявляет «верность шаблону, весьма вредному в бою». За что, как и в прошлом, дорого платил.

Гитлеровцы, имевшие превосходство в живой силе и танках, часто контратаковали. Быстротечные схватки разыгрывались вокруг каждого опорного пункта, блиндажа, зачастую едва видного в заснеженной степи, где крутила вьюга. Мороз был более двадцати градусов, красноармейцы продвигались по открытой местности, гитлеровцы укрывались в обжитых за многие недели подготовки окопах, землянках, блиндажах. Каждый километр отвоевывался кровью, войска пробивались на восток к городу мучительно медленно. Под плотным огнем. Заготовив для штурма Сталинграда горы снарядов, мин и патронов, немцы сначала не скупились на боеприпасы.

После первых двух дней боев Военный совет Донского фронта потребовал от солдат и офицеров: «Медлить нельзя! Стремительно и смело атакуйте врага, истребляйте всех, кто не сдается в плен. Дело чести каждого бойца, каждой части, соединения быстрее покончить с заклятым врагом, который находится перед вами».

Наши бойцы и командиры прекрасно знали, кто сидит в обороне перед ними. Генерал-лейтенант К. Ф. Телегин, являвшийся в то время членом Военного совета Донского фронта, рассказывает, что на бойцов огромное впечатление производили увиденные ими картины зверств фашистских извергов над военнопленными. Изувеченных трупов наших бойцов находили немало, а на хуторе Вертячем советские войска обнаружили лагерь для военнопленных. В нем было уничтожено не менее 1500 советских военнопленных, часть из них зверски замучена. «Некоторым из прибывающих на фронт частям, – пишет К. Ф. Телегин, – а также войскам, выводимым с передовых позиций на отдых, удалось побывать и осмотреть места, где были совершены чудовищные преступления гитлеровских вандалов, пришедших на нашу землю как бандиты и грабители, попирающие всякие нормы международного права. В лагере смерти в бараке под соломой было обнаружено 87 трупов советских бойцов и командиров, некоторые из них были изуродованы до неузнаваемости. Видевшие все это бойцы уходили на фронт с решимостью как можно скорее освободить родную землю от этих гуннов XX века».

Несмотря на лютое сопротивление, плацдарм, занятый 6-й армией, постепенно сокращался, передний край приблизился к аэродромам, на которые приземлялись самолеты, доставлявшие боеприпасы и снабжение. Уже 12 января первые советские танки вышли к основному аэродрому в районе Питомника. Хотя это была только разведка, работа аэродрома была полностью дезорганизована. «Паника началась неожиданно и переросла в невообразимый хаос, – рассказывал немецкий очевидец. – Кто-то крикнул: «Русские идут!» В мгновение ока здоровые, больные, раненые – все выскочили из палаток и блиндажей. Каждый пытался как можно скорее вырваться наружу. Кое-кто в панике был растоптан. Раненые цеплялись за товарищей, опирались на палки или винтовки и ковыляли так на ледяном ветру в направлении Сталинграда. Обессилев в пути, они тут же падали, и никто не обращал на них внимания. Через несколько часов это были трупы. Ожесточенная борьба завязалась из-за мест в автомашинах. Наземный персонал, санитары и легкораненые первыми бросились к уцелевшим легковым машинам на краю аэродрома Питомник, завели моторы и устремились на шоссе, ведущее в город. Вскоре целые гроздья людей висели на крыльях, подножках и даже радиаторах. Машины чуть не разваливались под такой тяжестью. Некоторые остановились из-за нехватки горючего или неисправности моторов. Их обгоняли, не останавливаясь. Те, кто еще был способен передвигаться, удирали, остальные взывали о помощи. Но это длилось недолго. Мороз делал свое дело, и вопли стихали. Действовал лишь один девиз: «Спасайся, кто может!»…»

В «котле» с конца ноября болтался таинственный майор фон Цитцевиц, присланный с туманным мандатом представителя генерального штаба. На деле он был офицером связи Гитлера. Вероятно, унылый службист, майор совал нос везде, вызывая большие подозрения у Паулюса, Шмидта и других, видевших в нем в лучшем случае назойливого соглядатая самого фюрера. Цитцевиц слал безотрадные сообщения в «Волчье логово». Реакция на них оказалась неожиданной. Геринг, прочитав некоторые из них, изрек: «Германский офицер не может позволить себе таких пораженческих донесений. Их можно объяснить только тем, что враг захватил его радиопередатчик и посылает эти донесения от себя». С одним из последних самолетов Цитцевица отозвали из «котла». С собой он увез некоторые ордена, доверенные ему Паулюсом.

Аэродром в Питомнике советские войска окончательно взяли 15 января. И без того недостаточное снабжение армии Паулюса уменьшилось: если в декабре в среднем доставлялось по воздуху 105 тонн в день, то с 12 января поступало 60–80 тонн. Советские летчики охотились за вражескими транспортными самолетами и бомбардировщиками, приспособленными для перевозки грузов, сбивая ежедневно десятки машин. У Сталинграда фашистские самолеты встречал плотный зенитный огонь, оставшиеся в руках врага посадочные площадки непрерывно атаковались советской авиацией и обстреливались артиллерией. В то же время продолжавшееся наступление советских войск на запад удлиняло маршрут самолетов, следовавших к Сталинграду. Если первоначально базы немецкой авиации отстояли от «котла» на 200 километров, то к концу января это расстояние возросло до 450 километров.

Когда стало ясно, что Геринг обанкротился со своими обещаниями, 15 января 1943 года Гитлер приказал фельдмаршалу Мильху взять на себя обеспечение 6-й армии по воздуху. Мильх принял экстренные меры – отовсюду