19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

войны битые германские генералы сочинили версию о том, что упорство фюрера, не желавшего оставлять Сталинград, в конечном итоге погубило 6-ю армию. Они настаивают, что прорыв на юго-запад спас бы окруженную группировку. Дело, однако, в том, что эта версия, как и многие другие выдумки задним числом о разногласиях Гитлера с генералитетом, мало связана с действительностью. Немецкие командующие не менее Гитлера ценили достижение рубежа Волги. И они прежде всего думали о восстановлении там фронта, а потом уже об отходе. Пусть Паулюс действительно трижды предлагал оставить Сталинград, но одновременно указывал: «При известных условиях имелись предпосылки для запланированной операции по деблокированию и восстановлению фронта». Иными словами, он полностью разделял генеральное направление гитлеровской стратегии. Утверждение о том, что отступление 6-й армии могло бы сохранить ее, естественно, малообоснованно. Если бы гитлеровцы попытались осуществить план, намеченный на 25 ноября, они должны были бы вылезти из укрепленных позиций и непременно попали бы под удар советских войск. Высказываемые задним числом надежды на то, что 6-й армии удалось бы оторваться от Сталинградского фронта, смехотворны.

Уже 21 ноября штаб 11-й немецкой армии под Витебском, которой командовал генерал-фельдмаршал Э. Манштейн, возглавил группу армий «Дон», которая с большой поспешностью сколачивалась для деблокирования окруженных у Сталинграда. Группа армий «Дон» брала на себя фронт между группами армий «Б» и «А». Манштейн считался в Германии к этому времени лучшим стратегом. Ему подчинили около 30 дивизий на 600-километровом фронте группы армий «Дон» – от Вешенской до речки Маныч. 6-я армия Паулюса формально также подчинялась ему. Группе армий «Дон» ставилась задача «остановить наступление противника и вернуть утерянные с начала наступления противника позиции».

Для ее комплектования лихорадочно перебрасывались войска с Кавказа, из Германии и даже из оккупированной Франции. Собиралось все, что мог наскрести вермахт. Однако войска, предназначенные для наступления, сосредоточивались с большим запозданием против первоначальных сроков. К этому времени враг хорошо почувствовал на своей шкуре, что значила всенародная партизанская война. Эшелоны с трудом проталкивались по железным дорогам, постоянно подвергаясь нападениям партизан.

Самому Манштейну потребовалась неделя, чтобы добраться до нового места службы из Витебска до Новочеркасска. Поезд полз с черепашьей скоростью, и у Манштейна нашлось время предаться воспоминаниям: «Десять лет назад я ехал по этому же пути в Ростов, чтобы в качестве гостя принять участие в маневрах Красной Армии на Кавказе. Тогда у меня осталось много интересных впечатлений, но сегодня перед нами была задача, относительно трудности которой мои помощники и я не предавались никаким иллюзиям». В пути Манштейн отдавал приказы собирать войска, подбрасывать боеприпасы, горючее для группы армий «Дон», но затруднения возникали везде.

Поучителен путь только одной 6-й танковой немецкой дивизии, которая после разгрома под Москвой находилась на переформировании и укомплектовании во Франции. Дивизию довели до штатной численности, в начале ноября погрузили в эшелоны и направили на восток. Позади благополучно остались Франция, Германия, и вот территория нашей страны. Офицер дивизии Шойберт писал: «Когда достигли Барановичей в Белоруссии, началась партизанская область. Разбитые локомотивы и вагоны по обе стороны железнодорожной линии отчетливо показывали, какая ожесточенная малая война шла здесь. Всюду на этой огромной лесистой территории вплоть до Гомеля была усиленная охрана железнодорожных путей. Локомотив толкал перед собой вагон с песком, как защиту от мин». 27 ноября эшелон дивизии прибыл к месту назначения – станции Котельниково. Именно в этот день советские части сделали попытку ворваться в город. «Уже через несколько минут дивизия докладывала о первых убитых и раненых», – заключает рассказ Шойберт.

А советская разведка доносила – для деблокирования войск Паулюса прибыла еще одна танковая дивизия, эта прямо из Франции. В Ставку пришло немало донесений о том, что в районе Тормосин и Котельниковский очень быстро сосредоточивается ударная группировка. Ближайшее будущее – ее яростный натиск на восток, на соединение с 6-й армией – было нетрудно предвидеть.

Немного о стратегии

Хотя генерал армии Г. К. Жуков с 17 ноября работал в штабе Калининского фронта, готовя здесь наступление, донесения командования фронтов Сталинградского направления докладывались и ему, как заместителю Верховного Главнокомандующего. Надо думать, он остро переживал приостановку операций Донского и Сталинградского фронтов и, отрывая время от текущих дел, размышлял, как надежнее разгромить окруженную группировку. Конфигурация «котла» к концу ноября – эллипс, вытянутый с запада на восток на 70–80 километров и сплющенный с севера на юг до 35–40 километров, – подсказывала образ действия – рассечь вражескую группировку по кратчайшему расстоянию примерно посередине встречными ударами с севера и юга, а затем добить по частям, начиная со слабейшей – западной. Но решающая предпосылка успеха – всемерное укрепление внешнего кольца окружения, с тем чтобы уверенно отбить любую попытку прийти на помощь Паулюсу.

Как раз в эти дни группа полководцев – А. М. Василевский, начальник артиллерии Красной Армии генерал-полковник Н. Н. Воронов, командующий ВВС генерал-полковник А. А. Новиков в штабах Воронежского и Юго-Западного фронтов (командующие Ф. И. Голиков и Н. Ф. Ватутин) горячо обсуждали и готовили новую наступательную операцию, носившую условное название «Сатурн». Термин уместно отражал ее цель – создание на внешнем, западном кольце второго, а затем третьего кольца окружения, подобно кольцам планеты Сатурн. Ставка первоначально задумала провести операцию одновременно с завершением окружения под Сталинградом. Эта задача ставилась перед войсками Юго-Западного фронта и левого крыла Воронежского фронта. Они должны были разгромить противника на среднем Дону, в первую очередь итальянскую 8-ю армию, и продвигаться в общем направлении на Каменск-Шахтинский и Ростов.

Нельзя сказать, чтобы противник не ожидал удара здесь. Гитлер, помня еще операции Красной Армии в гражданскую войну в этом районе, приказал срочно укрепить противотанковую оборону итальянской и венгерской армий, передав им трофейные французские орудия. Наскребли кое-какие немецкие подкрепления, взяв их из числа первоначально предназначенных для оказания помощи Паулюсу. Следя за этими приготовлениями, критиканствующий Рихтгофен заметил: «Судя по всему, русские обрушатся и на итальянский сектор. Плохо! Итальянцы, вероятно, бегают быстрее румын». В Риме Муссолини думал по-иному, публично заявив: «Армия, находясь на берегу Дона, высоко несет славные фашистские знамена и готова броситься в любой момент вперед для окончательного разгрома ненавистных красных войск». Великий стратег Манштейн заверил фюрера – русские все же не в состоянии серьезно ударить по итальянцам, дело сведется к ложному наступлению, чтобы связать немецкие войска и воспрепятствовать их переброске для деблокирования 6-й армии.

Боевые качества 8-й итальянской армии наши военачальники четко представляли. «Мне, побывавшему в 1932 и в 1935 годах в Италии на больших маневрах в составе официальной советской миссии, – писал Воронов, – теперь пригодились тогдашние наблюдения. Я помнил, сколько показного было в этой итальянской армии, как слаба ее артиллерия. Поэтому я не преувеличивал силы противника». Операция «Сатурн» планировалась с непоколебимой верой в успех. Ориентировочно срок ее начала Ставка установила 10 декабря.

24 ноября, писал Воронов, «неожиданно раздался звонок. Ставка вызывала А. М. Василевского. По очень серьезному и немного растерянному лицу Александра Михайловича и по его бесконечным ответам «слушаюсь» было легко заключить, что разговор носил неприятный характер. Василевский положил трубку и тяжело вздохнул. Сталин обвинял всех нас, представителей Ставки, находившихся здесь, в том, что мы не понимаем необходимости как можно скорее закончить разгром окруженной группировки. Василевскому приказано выехать на место и завершить операцию.

– Что же делать мне? – спросил я Василевского.

– Я не знаю. А впрочем, вероятно, то же, что и мне.

Весьма расстроенный, он распрощался со мной и поспешно уехал. «Что за перемены настроений в Ставке? – думал я, шагая в одиночестве из угла в угол. – Мы должны начать на Среднем Дону важную операцию в очень трудных условиях. И вдруг все бросить… Странно, очень странно». Василевский получил категорические указания, по его словам, Сталин подчеркнул: «В данное время самой важной и основной задачей является быстрейшая ликвидация окруженной группировки немцев. Это освободит занятые в ней наши войска для выполнения других заданий по окончательному разгрому врага на нашем Южном фронте». Василевский с командованием Донского и Сталинградского фронтов принялись выполнять приказ.

Поздно вечером 28 ноября Сталин связался с Жуковым по телефону и приказал доложить соображения