«Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны - Сергей Николаевич Ткаченко

и посланная сотрудником НКВД Г.А.Фельдманом, была сторонницей террора, тогда как И.Дьяченко был за расширение агитационно‑массовой работы, саботажа и разведки). Необходимо отметить, что Клюге была осуждена в 1945 г. за деятельность на вражескую разведку, затем судимость снята.

Становление разведки. Кроме организации подполья и подготовки будущих подпольщиков, И.Г. Генов участвовал в организации разведывательной деятельности самих партизан. Наиболее ярко это продемонстрировали дальние разведки в апреле 1942 г.[492] В течение марта ШГР регулярно передавал в разведотдел штаба Крымского фронта разведданные, добытые войсковыми и агентурными разведчиками в границах 2‑го района и доставленные из 1‑го, 3‑го и 4‑го районов. В конце марта начальник разведотдела бригадный комиссар В. М. Капалкин поставил задачу: установить расположение в Ичкинском и Кировском районах наличие полевых аэродромов, типы и количество самолетов, базирующихся на них, и скрытые подходы для действий войсковых диверсионно-разведывательных групп. Выбор командования пал на разведчиков Ичкинского отряда В.С. Чумасова и В.М. Кудрявцева и для связи сними – И.С. Шакуна и Ф.И. Ремеза, жителей Ичкинского района, хорошо знавших местность. И.Г. Генов провел с ними несколько инструктивных занятий и дополнительно поставил частные задачи: установить связь с действующим подпольем, с его помощью организовать в селах патриотические подпольные группы, нацелить их на организацию диверсий на коммуникациях оккупантов, ликвидацию предателей, а также договориться об организации устойчивой связи с партизанами. Чумасов и Кудрявцев в течение десяти суток должны были действовать самостоятельно, сведения по первой части задания сообщить через связного к исходу пятых суток похода, а о выполнении всего объема задач – доложить по возвращении на гору Среднюю к концу апреля. 8 апреля И.Г. Генов лично проводил разведчиков до лесных опушек[493].

Действуя в условиях жесткого оккупационного режима и подвергаясь постоянной опасности, Чумасов и Кудрявцев побывали во многих населенных пунктах, укрываясь у близких и знакомых местных жителей. Разведчики путем личного наблюдения и из бесед с лицами, сочувствующими советской власти, установили: конфигурацию линии фронта, местонахождение двух аэродромов – около населенных пунктов Ички и Сейтлер, наличие на них авиации и больших запасов авиабомб; расположение позиции зенитной и тяжелой полевой артиллерии и лагеря военнопленных. Кроме того, разведчики определили места дислокации полевых войск вдоль железной дороги и установили тот факт, что с 14 апреля началось интенсивное передвижение воинских частей к линии фронта на Ак‑монайском перешейке.

Добытые данные после встречи 15 апреля в условленном месте со связным И.С. Шакуном были доставлены в штаб ПР-II и немедленно переданы Капалкину. Фронтовая авиация нанесла несколько удачных бомбово-штурмовых ударов по разведанным объектам[494]. Но эта точечная бомбардировка насторожила противника, и последовало дополнительное ужесточение полицейских мер.

Несмотря на усложнение обстановки, Чумасов и Кудрявцев выполнили задачи, поставленные Геновым, провели вторую встречу со связным Ф. Ремезом и 26 апреля благополучно возвратились на гору Среднюю (карасубазарские леса). В результате их деятельности в Ичкинском районе стали действовать пять подпольных патриотических групп, приступивших к проведению диверсий и уничтожению пособников оккупантов. В последующие месяцы на связь с подпольщиками регулярно уходили группы связи, а добытые разведданные передавались и даже после катастрофы Крымского фронта на адрес разведотдела уже Северо-Кавказского фронта. В том же Ичкинском районе до самого конца оккупации довольно эффективно действовало подполье, которое в основном так и не было вскрыто и уничтожено немецко-румынскими оккупантами и их пособниками[495]. В конце мая 1942 г. дальняя разведка была проведена комсомолками-партизанками – Е.Н. Камардиной (Шамко) и К.Ф. Васильковской – которые сумели пройти по степной части полуострова 400 км, побывать в более 50 населенных пунктах под видом возвращавщихся в Крым беженок, проявив при этом мужество и смекалку[496].

Особое значение имел 1‑й район, находившийся наиболее близко к линии фронта на Ак‑монайском перешейке. Требовались свежие разведданные по тылам немецко-румынской группировки в Юго-Восточном Крыму. После 5 мая, по назначению Б.Б. Городовикова начальником 1‑го партизанского района, здесь были созданы разведывательные группы в отрядах: Красноармейском № 2 (командир разведгруппы В.Н. Мамасуев), Кировском (Б.Б. Джумабеков), Феодосийском (Т.Т. Грищенко), Судакском (М.Н. Канторов), Карасубазарском (С.Х. Кадыев). Они подчинялись командирам, комиссарам и начштаба соответствующих отрядов, при штабе 1‑го района была введена должность начальника разведки, на которую был назначен лейтенант ГБ Н.Г. Валиулин. На формирование групп из наиболее подготовленных партизан было дано два дня, поставлены задачи и распределены объекты разведки – прежде всего, дороги (для Красноармейского № 2 – Топлы – Салы и Салы – Старый Крым, для Кировского – старый почтовый тракт через Азаматский лес, для Феодосийского – Старый Крым – Феодосия, Феодосия – Коктебель и лесная дорога Коктебель – Старый Крым, для Судакского – Коктебель – Судак и Судак – Салы)[497].

Противник. Зимой 1942 г. реорганизовали антипартизанскую деятельность и оккупационные войска, начав формировать роты самообороны, а с лета – карательные и охранные батальоны «Schuma» из полицейских сил. В начале была задумана и проведена целая кампания по созданию рот самообороны. Как показали дальнейшие события, они в целом создавались как части переходного типа: от самообороны деревень к полноценным полицейским формированиям. Личный состав этих рот, как и их предшественники, по-прежнему размещался в отдельных населенных пунктах с целью их охраны от партизан (как правило, вся рота находилась в населенном пункте целиком, но были и исключения). Еще одним отличием рот самообороны от формирований милиционного типа было то, что они дислоцировались уже не только в сельской местности, но и в городах, где их личный состав нес охрану главным образом гражданских объектов: складов, железнодорожных станций и административных учреждений. Наконец, роты самообороны являлись уже такими частями, которые проходили систематическую военную и политическую подготовку.

Для осуществления вербовки добровольцев на местах от Симферопольского мусульманского комитета были посланы специальные уполномоченные – вербовщики: Б. Аджиев, Ш. Карабаш и А. Карабаш. Главным уполномоченным комитета по проведению вербовочной компании был назначен Г. Аппаз[498]. Все мероприятия по набору добровольцев должны были проводиться согласно директиве генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск Е. Вагнера от 18 января 1942 г. В ней разрешалась «неограниченная» организация крымскотатарских формирований на территориях, «находившихся в немецких руках, за исключением Керченского полуострова и района осады Севастополя»[499].

5 января в Симферополе было открыто первое вербовочное бюро и начата вербовка. Процесс происходил следующим образом: «собираются татары старостами; перед ними выступают вербовщики; рассказывают об условиях. Как правило записываются многие, чтобы бороться с большевизмом – старым врагом крымских татар»[500]. То есть при вербовке никакой национальной пропаганды не проводилось, никаких обещаний о судьбах Крыма после войны не давалось. Набор добровольцев, который проводился с 4 по 10 января 1942 г. по всему