«Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны - Сергей Николаевич Ткаченко

Крыму, дал гораздо меньше ожидаемого количества добровольцев. По первоначальному списку добровольцев проходит всего 711 человек, вместо обещанных 6 тысяч, из которых лишь треть подходила под немецкие стандарты (возраст до 28 лет, состояние здоровья и т. д.)[501]. По состоянию на 10 января 1942 г. удалось сформировать пять «рот»[502], но все они были разбросаны по селам, группами по 10–40 человек. Еще две роты находились в стадии формирования. После этого, началось рекрутирование (т. е. принудительный набор), в т. ч. в фильтрационных лагерях для военнопленных[503]. Параллельно с татарами в лагере военнопленных г. Николаев было набрано 1200 узбеков, пожелавших служить в германской армии[504].

Документы 11‑й армии, в частности сведения Айнзацгруппы для командования армии, позволяют детализировать процесс вербовки и узнать численность завербованных по населенным пунктам; в целом отчет говорит о 9255 татарах, сведенных в роты самообороны[505]. Всего рот было 14, и они размещались: 1-я рота (100 чел.) в Симферополе; 2-я (137 чел.) повзводно в пос. Биюк-Онлар, с. Битак, с. Терскунда; 3-я (60 чел.) в с. Бешуй; 4-я (125 чел.) в с. Баксан; 5-я (150 чел.) в с. Молбай; 6-я (175 чел.) повзводно в с. Бий-Эли, Коперликой, Кокташ; 7-я (175 чел.) повзводно в Алуште, с. Корбек и Демерджи; 8-я (85 чел.) в Бахчисарае; 9-я (100 чел.) в с. Коуш; 10-я (175 чел.) в Ялте; 11-я (175 чел.) сначала в Ялте, затем в с. Таракташ; 12-я (100 чел.) в с. Таракташ; 13-я (100 чел.) также в с. Таракташ; 14-я (50 чел.) в г. Джанкой.[506] В районе Феодосия – Старый Крым – Салы – Судак – Отузы – Коктебель в населенных пунктах подобных рот не создавалось. Каждая татарская рота самообороны состояла из трех взводов и насчитывала от 50 (Джанкой) до 175 (Ялта) человек. Командовали ротами немецкие офицеры. Бойцы этих частей были одеты в стандартное немецкое обмундирование, но без знаков различия (им были выданы даже шинели и стальные каски). На вооружении у личного состава рот находилось стрелковое вооружение, в основном винтовки.

«Каждая татарская семья добровольцев (предателей) ежемесячно получает от оккупантов пособие от 100 до 200 рублей в месяц. Это помимо продуктов и дров, которые они получают от городской управы. Семьи убитых добровольцев и полицейских получают пенсии в размере от 100 до 400 руб., в зависимости от положения и тех заслуг, какие сей предатель имел перед оккупантами…» – отметил в своих дневниковых записях И.Г. Генов в январе 1942 года[507].

В мае немецко-румынские войска нанесли удар по слабому приморскому участку Крымского фронта, прорвали его позиции и быстро стали развивать успех. Оборона фронта, не имевшего резерва в глубине, была дезорганизована, управление войсками потеряно, отход на восток проходил беспорядочно. После 12 дней боев, несмотря на героизм войск, Крымский фронт потерпел тяжелое поражение[508]. Это резко ухудшило условия сопротивления для Севастополя и всей последующей битвы за Крым.

Партизаны. 21 мая радистам ШГР удалось восстановить связь с разведотделом фронта, и В.М. Капалкин пообещал возобновить доставку продовольствия, а также сообщил, что полевое управление Крымского фронта и Северо-Кавказское направление расформированы, а на их базе создан Северо-Кавказский фронт, командовать которым поручено Маршалу Советского Союза И. Буденному. В состав фронта вошли 44-я, 47-я и 51-я армии, ему были оперативно подчинены войска Севастопольского оборонительного района, Черноморский флот и Азовская военная флотилия. В целях укрепления партизанской дисциплины и повышения ответственности командного состава за состояние дел в своих формированиях начал активную работу созданный военный трибунал. 26 апреля 1942 г. приказом № 47 ШГР был образован военный трибунал по обслуживанию отрядов 1‑го и 2‑го районов – под председательством Ф.Н. Верещагина и 3‑го и 4‑го районов, его председателем назначен Н.Х. Билялов. Члены военного трибунала назначены приказами по районам по принципу: при каждом партизанском отряде 4 заседателя, члены военного трибунала из числа лучших отличившихся в боевых операциях бойцов, младшего, среднего и старшего командного состава. Кроме этого назначен постоянный секретарь трибунала Мемет Билялович Молочников, член ВКП(б), по национальности крымский татарин. Решением Военного Совета Крымского фронта подсудности трибунала определены категории уголовных дел: нарушение воинской дисциплины, невыполнение приказов и приказаний, дезертирство, мародерство, шпионаж, предательство. С началом деятельности трибунала до некоторой степени был ограничен произвол «чрезвычайных троек», главную роль в которых играли уполномоченные ОО НКВД отрядов. Но следствие по уголовным делам вели уполномоченные ОО НКВД при партизанских отрядах. Утверждали оконченные следственные дела ст. уполномоченные ОО НКВД района, а на командиров и политсостав – начальник ОО НКВД ШГР. Обвиняемые предавались суду воентрибунала с санкцией Командования партизанских отрядов, района, а на комполитсостав с санкцией Командования ШГР. Дела за исключением по политическим преступлениям, рассматривались в открытом судебном заседании и выносились гласные приговоры. По инициативе комсостава из военнослужащих 25–27 мая трибунал по 1‑му и 2‑му районам под председательством Ф.Н. Верещагина рассмотрел дела бывшего командира и комиссара Колайского отряда И. Я. Губарева, С. И. Штепы и медсестры Э. Денислямовой. За противоправные действия 11 ноября 1941 года «…убийство раненого красноармейца, убийство двух лейтенантов, за разоружение и непринятие в свой отряд 15 красноармейцев, отступавших от Перекопа, затем окруженных и убитых румынами…», Губарев и Штепа были приговорены к расстрелу, а Денислямова к пяти годам заключения (условно)[509]. Всего с мая по август 1942 г. было рассмотрено 16 дел, из которых 7 относились к нарушению дисциплины со стороны рядовых бойцов: сон на посту, неисполнение приказов и приказаний. Со стороны воентрибунала и командования отрядов был принят ряд мер профилактико-воспитательного характера. Военные трибуналы просуществовали до осени 1942 г., затем партизанское правосудие вершилось снова «тройками»[510].

В конце мая стало известно о катастрофическом поражении советских войск под Харьковом, начавшемся общем отступлении частей и соединений Красной Армии к Сталинграду и Северному Кавказу и ухудшившейся в связи с этим военно-политической обстановке. Понимая, что дни Севастополя сочтены, Мокроусов потребовал все силы бросить на помощь осажденному городу, укреплять партизанскую дисциплину и готовиться к новым, еще более тяжелым испытаниям. С.В. Мартынову и М.Т. Лобову была поставлена задача готовить расширенное совещание комполитсостава, на котором обсудить создавшуюся обстановку и выработать систему мер для правильного выхода из создавшегося положения.

Противник. В связи с тем, что началась подготовка к штурму Севастополя, «Штаб майора Стефануса» планировался к расформированию. Итоговым отчетом было донесение от 27 мая, в котором указано, что «…за период с 15.11.41 г. по 19.05.42 г. убито 4020 партизан, 1290 взято в плен. Большая часть пленных после проведения допроса и расследования расстреляна. Согласившиеся добровольно сотрудничать с немецкими властями помещены в Дулаг. Захвачены: 9 арторудий, 8 противотанковых пушек, 33 миномета, 69 пулеметов, 22 автомата,