Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

Поехал на Донбасс с Дозой, у того за спиной тринадцать лет отсидки. На вид больше Юган смахивает на зэка – лысый, уши торчат, а Доза в очках, как сельский интеллигент из старых кинофильмов. Два раза ходил на зону. Он ли Югана зазвал или тот его, не знаю. Юган напел жене, едут с Дозой на полгода на охоту на севера, есть возможность на звере хорошо заработать. Взял ружье, заряды. В итоге ружье оставил в России, на Донбасс прихватил только прицелы. Стрелок, конечно, отменный. Мы поехали ближе к фронту пристреливать новые коллиматоры. Юган надевает на АК-74 свой прицел и точно в цель. Говорю ему:

– Бойцы год воюют, день и ночь с автоматом и всё равно пристреливают, ты первоход и сразу в точку.

Заулыбался смущённо:

– Я, Миша, с детства с оружием.

Недавно от Донского узнал: Юган летом получил жёсткое ранение – ноги, позвоночник. В госпитале в Москве.

Ещё один уникум у Донского – Каскад. Когда первый раз увидел, глазам не поверил – нет левой кисти. Потерял на срочной службе. Попал в аварию. Без руки подписал контракт с ЧВК. Штурмовик без кисти. Сейчас он инструктор в учебном центре. Как Донского ранило, Каскад подался в инструктора. У Севастийца начались серьёзные проблемы с артериальным давлением, попал в госпиталь. Выйдя оттуда, не в санаторий, как предлагали, поехал восстанавливаться, а в монастырь в Городец.

Донского ранило в июне во время ротации. Момент ротации ловят и укропы, и мы, начинается движуха, количество бойцов на данной площади удваивается, они скучиваются. Укропы подкараулили ротацию, начали забрасывать минами. Июньское пекло, Донской бежит по лесополосе, пот глаза заливает, руку поднял смахнуть влагу, в этот момент польская мина, осколок точнёхонько летел в лицо, благо в ту секунду оно оказалось закрытым рукой, пот смахивающей, осколок в правый локоть вонзился.

Видосик прислали, Донского перебинтовывают. Это уже на ПВД. Сидит на стуле в клетчатой рубахе, больно, морщится, но поёт в камеру: «Не грусти, братан, есть работа для спецназа…»

Это из песни:

Мы прошли тропы горные Кавказа,

Позади – Крым, Осетия, Донбасс.

Не грусти, братан! Есть работа для спецназа!

Впереди – Хомс, Пальмира и Дамаск.

Сирия, за тебя пророк Илия,

Ангелы, да на шелковых крыльях,

Воинство с богатырскими силами

По небу белоснежными ИЛами!

Мы прошли тропы горные Кавказа,

Позади – Крым, Осетия, Донбасс.

А теперь, братан, песни русского спецназа

Запоют Хомс, Пальмира и Дамаск!

Осколок хирурги извлекать не стали, можно нерв повредить. Рука, конечно, не та, временами немеет. Это Донского не останавливает. Снова готовится ехать на войну.

– Каскад вообще без руки воюет! – его довод в споре со мной.

– У него левая покалечена, – говорю, – у тебя ведущая правая.

– И что. Зато я киборг! Как дам в рукопашке локтем и капец укропу!

– Ты вылечись сначала до конца. Донской срывается на крик:

– И это говоришь ты, мой друг! Я профессионал! Мои парни там! Немцы лезут и лезут! Сам говоришь: мы воины Христовы! Защитники веры православной! А мне что в кустах защищать веру?

Усиленно тренирует левую руку, подгоняет под ловкость правой.

Одним словом, «не грусти, братан, есть работа для спецназа».

Крещение

В ноябре двадцать третьего снова упросил Донского взять с собой за «ленточку». На этот раз моё волонтёрство заключалось в поездках по госпиталям. Возили гуманитарку, я проводил духовную работу. Госпитали для укропской артиллерии – лакомая цель. Дабы координаты не ушли к ним, шифровались. В один госпиталь заходим, развернут в школе, железные входные двери, большой тамбур, из него двухстворчатая деревянная дверь в вестибюль, а на ней инсталляция – с десяток смартфонов прибиты. Гвозди семидесятка, пришпандорены ими безжалостным образом. Умники пытались втихушку звонить. Главврач отдал приказ – прибивать. Никаких цацканий с нарушителями, никаких обещаний возвратить при выписке – отбирать и прибивать. Подвёл себя и других, получи телефон с дыркой в голове.

Как ни вешай на окна светомаскировку, как ни шифруйся, всё равно уходят геоданные к врагу. Перед моим отъездом в Омск прошла информация, один из госпиталей, в котором мы были, накрыли «хаймерсы». В ту осень двадцать третьего года укры сели на мель по снарядам, БК в дефиците. Такого не было в мои первые два приезда в зону СВО. И всё равно работала их арта. Госпитали время от времени снимались, меняли дислокацию.

Я, как всегда за «ленточкой», носил подрясник, сверху камуфляжная куртка. Так ходят военные священники, только они с крестом на груди. Надо сказать, никто мне командировочных на Донбасс не выдавал. Деньгами хорошо помог отец Владимир из Никольского собора. Благодаря ему приобрел боевой пояс, аптечку, на неё семь тысяч потратил, боевой пояс – три тысячи. В сумме тысяч двадцать только на обмундирование. А ещё церковная атрибутика, билеты на дорогу. Хорошо помогли иерей Антоний, настоятель храма Пантелеймона Целителя, раб Божий Денис, руководитель клуба «Десантник», прихожане храма Пантелеймона Целителя. Когда Донской дал отмашку – приезжай, у меня денег было всего ничего. Но что значит Богоугодное дело – стоило бросить клич, тут же нашлись. На обратную дорогу Донской дал. Уповал на Промысл Божий, и всё получилось. Иоанн Крестьянкин как говорил: «Главное в духовной жизни – вера в Промысл Божий и рассуждение с советом».

В госпиталях я заходил в палату, представлялся: «Мой позывной Батюшка». И начинал беседу. Телефонов у них нет, связи с миром нет, а им так необходимы добрые от души слова от имени тех, за кого они воюют. В основном мы были в госпиталях, где бойцы с литером «К» – «кашники» из штурмового отряда «Шторм Z». Его формировали из заключённых. Осуждённый подписывает контракт с Министерством обороны, получает возможность смыть вину кровью. Донской говорил, воюют «кашники» достойно. Рассказывал им о великих русских воинах, благодаря которым Россия, Советский Союз побеждали в войнах. В этих победах мощь оружия, мудрость полководцев, сила духа русских воинов, а главное – помощь Божья. Говорил: вы сегодняшние русские воины, продолжаете дело наших героев и сами герои. Стяжаете перед Богом самое главное богатство – духовное. Материальное – это всё приходящее-уходящее, никто не говорит, что деньги, которые вам платят – это плохо, но самое важное для вечной жизни – богатеть в Бога. А вы богатеете, воюя за Отечество, за нас, кто в тылу.

Раздавал солдатские молитвословы, иконки, пояса с 90-м псалмом. Рассказывал об охранной силе этой молитвы, истории помощи 90-го псалма воинам в Афганистане, Чечне, свидетельствующие, что Господь с нами. А на войне Бог как нигде близко. Он наш генерал, Он наш командир, Он управляет всем. Надо помнить об этом постоянно. Обращаться к Богу, не только когда арта пойдёт, мины полетят, тогда само собой, начинать надо здесь, в спокойной обстановке, чтобы потом быть готовым просить у Бога помощи, когда уже никто, кроме Него, не защитит.

В одной палате боец говорит:

– Вы можете меня покрестить?

Звали Антоном, не было видимых ран, возможно, контузия. Лет сорок, сухощавый, цепкие глаза, спокойный, уверенный в себе человек. Был ли зэком, не скажу. В «Шторме Z» не только они. Хотя косвенные признаки говорили о лагерном прошлом. В посёлке, где располагался госпиталь, церкви не было, священника в своём отряде Антон не видел ни разу.

– В принципе, – говорю, – каждый крещёный человек может крестить страха ради смертного, в экстренных случаях. К примеру, человек на грани смерти. Выживет, после этого при первой возможности надо, чтобы священник совершил таинство миропомазание. Но даже если человек умирает без миропомазания, Бог принимает как крещёного, можно поминать при богослужении, молиться за упокоение его души. Поэтому твои действия правильные, идёт война, но прямо сейчас не могу крестить.

Попросил у Антона паузу, сославшись на отсутствие святой воды.

– Давай, – предлагаю, – съезжу в Луганск, возьму святую воду.

– До Луганска двести километров, – засомневался Антон, – неужели специально ко мне приедешь?

– Конечно!

Если честно, растерялся от его просьбы. Конечно, крестит Бог, но мне нельзя что-то напутать, ошибиться при произнесении тайносовершительных слов. Почему-то не думал, могу оказаться в подобной ситуации. В семинарии говорилось о таинстве крещения. Но это