Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

пятидесятникам, с них всё началось. Гена в один момент открывает дверь на мою половину, но не проходит, будто знает, что у меня ножик под рукой, поспешно бросает с порога листок бумаги и обратно за дверь. На листке из школьной тетради цитата из «Евангелия», которую Гена написал в моё вразумление. Читаю: «Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесёт вас в своё время. Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш – диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить». Из «Первого соборного послания апостола Петра». Поразило меня «смиритесь», я собрался ножиком поиграть, а тут «смиритесь». Гена как чувствовал мои настроения.

А я на взводе – зубами скриплю, мандраж меня бьёт, от холода ли, от нервного напряжения. Понятно, Гена со своей стороны работает со мной, и «диавол» ищет меня «поглотить».

Все меня в тот период доставали – пастор, Гена, зять Славка, сестра – и твердили: ты столько по жизни накуролесил, у тебя уголовное прошлое, тебе каяться и каяться, чтобы в ад не попасть, Бог прощает кающихся. Только Он может из негодяя сделать праведника. Все ответы в Библии, через неё Господь разговаривает с тобой, читай ежедневно, кайся…

Каяться есть в чём, две уголовные статьи в биографии и не за мелкую кражу… И вот половина первого ночи, подбросил дров в топку, сижу в своей комнате в растрёпанном состоянии. Передо мной Священное Писание. Думаю, чё читать этот толстенный кирпич, жизни не хватит осилить, открываю самую последнюю часть – «Откровение Иоанна Богослова», знаю от Гены, там о конце мира, суде над грешниками. Читаю: «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей». Я в напряжении, восприятие обострено, представляю грозного Ангела, у него в руке толстенная, толще корабельной цепь. «Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобождённым на малое время». Представляю лохматое с красной распахнутой пастью, жутким огнём в глазах, вонючее, как козёл, существо, сидящее на привязи, из пасти исходит рык бессилия, посажен, как пёс шелудивый, на эту огромную цепь…

«И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных…»

«Души обезглавленных» – прочитал и как обухом по голове – у меня убийство и разбой… Какая, спрашивается, милость Божия к кающимся, если кайся, не кайся в оконцовке грешникам голову с плеч. Меня затрясло, чёрным по белому написано – «души обезглавленных»! Получается, сплошное враньё, игра в слова. Славка, Гена, пастор, сестра твердили: «Покайся, Господь твои грехи возьмёт, закинет как рюкзак за спину и забудет, освободит тебя от того, что ты накосячил за свою непутёвую жизнь. Покайся, будешь прощён от грехов прошлого, попадёшь в Царствие Небесное».

В таком настроении я плюнул ходить в кочегарку – иди оно всё лесом, всё это зря, пустая трата сил и времени… До пяти утра пролежал в борении – я пропащий, мой путь в ад, никакого прощения ждать не стоит.

Но слово было посеяно.

Вдруг залетает Гена, кричит с порога:

– Ты почему бросил в печь дрова подбрасывать, разморозишь систему…

Во мне слова из «Откровения» вспыхнули:

– Какое, – говорю, – прощение? Ты сам с утра до вечера твердишь мне: читай Священное Писание. Вот и читай Апокалипсис – безголовые грешники стоят! Кайся, не кайся, головы секут на суде! Нет мне прощения! Врёте вы всё! Уйди с глаз моих, пока я тебя не продырявил…

Разбушевался, за нож начал хвататься…

Гена кинулся звонить пастырю – бунт на корабле.

Пастырь с женой примчались. Я им про безголовых грешников в «Откровении Иоанна Богослова»… Пастырь стал умно говорить про сложность образов Апокалипсиса. Не всё следует понимать буквально. Многое иносказательно, даже зашифровано. Наперебой с Геной говорят-говорят, я твержу своё:

– Враньё! Всё враньё! Вы врёте, чтобы держать таких дураков как я около себя! И сами толком ничего не знаете! Языки бездумно чешете, языками молотите…

Женщина оказалась сообразительнее мужиков. Мы возбуждённо твердим каждый своё, её надоумило заглянуть в первоисточник.

– Где ты вычитал? – ко мне. – Какая глава?

– Двадцатая, – говорю, – и нечего мне по ушам тереть!

Она открывает Евангелие и читает вслух: «… обезглавленные за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю…»

Я элементарно выхватил кусок из текста, увидел «обезглавленные», они затмили всё остальное. Я решил: со мной будет, как в Ветхом Завете: зуб за зуб, кровь за кровь… Поднимал руку на других – поднимал, проливал кровь – проливал. Не важно, что отсидел за содеянное, это суд человеческий, он не освобождает от Божьего суда. Ты покушался на жизнь другого, получи по заслугам, голову тебе с плеч…

Бог моим чудовищно неправильным прочтением пробил во мне понимание смысла слов «Откровения». Господь сказал таким образом, что моя жизнь мерзость для Него, не поклоняйся зверю, живи словом Божиим, свидетельствуй другим Иисуса Христа.

Я начал запоем читать Библию. Топлю печь, варю кашу, читаю Ветхий Завет. Устану от Ветхого, читаю Евангелие. Устану от всего – открываю «Притчи Соломона». Притчи – мёд для меня по сей день. И вообще, начинаю день с Библии. Гену завалил вопросами, чуть что – к нему. По сто раз на дню. Он стал шарахаться от меня. То я от него бегал, теперь он чуть завидит меня с Библией в руках, у него паника в глазах. И пастора доводил до белого каления. Хороший совет дала его жена:

– Не думай, что сразу всё поймёшь, что-то откроется со временем, на пятый, на десятый раз. Бог поможет, видя твои старания… Поначалу многое будет закрытым. Это нормально…

Реабилитационный центр стал для меня просветительским, из него пошёл на служение, пастор благословил, три года нёс в Таре слово Божие от имени пятидесятников. Не мне судить, насколько Бог дал таланта, но авторитет приобрёл. Случай расскажу. Познакомился с экстрасенсом. Деятельный дядька. Не буду говорить имя, назову Шаман Иваныч. Не шарлатан. Хуже. Тот случай, когда энергию черпает из темноты. Занимался целительством, помогал страждущим, даже тяжёлым больным, но помощь была не от Бога, а это чревато. Мы время от времени общались. Особо не спорили, он понимал, моя молитва доходит до Господа. Использовал это, прося о ком-то помолиться. Вёл типа кружок экстрасенсов – тётки к нему ходили с болезнями, брал с них деньги… Говорил с умным видом: если бесплатно, значит, что? Значит, бес платит. Поэтому плату за лечение надо брать.

Одна тётка из его кружка до того доучилась, начала видеть бесов. Являлись и не выпускали из дома. Шаман Иваныч просит меня: Юра, помоги. Даёт телефон бедолаги. Звоню, спрашиваю, как так – не можете выйти из собственного дома, гвоздями, что ли, вас заколотили? Не гвоздями, говорит, хуже, сама чуть не плачет. Соберётся в магазин, в сени выходит, а из углов мерзкие хари выступают, жуткие, аж сердце от страха заходится. В дом обратно заскочит и сидит, осиновым листом трясётся от увиденных сущностей. Тем не менее аппетит не пропал. Звонит таксисту, делает продуктовый заказ, тот доставляет на дом. На него бесы из сеней не действуют. Не позавидуешь тётке, дошла до ручки под руководством Шаман Иваныча. А он ничего поделать с бесами не может, меня просит. Ещё до превращения дома в тюрьму для тётки, бесы не давали ей мимо церкви ходить, тошнило, выворачивало при виде храма.

Говорю женщине, Надеждой звали: неделю вместе молимся, вы у себя, а я у себя. Раз никаких молитв не знаете, «Отче наш» открывайте и читайте как можно чаще, и обязательно Евангелие. Даже если ничего не понимаете – читайте всю неделю. Последние три дня постимся – и вы, и я… Молилась она или нет – не знаю. Я молился, постился. Звоню ей в последний день поста и говорю: сегодня смело выходи на улицу. Бесы Надежду отпустили. Вышла, сама пошла в магазин.

Второй случай. Не буду называть настоящее имя героя, пусть будет Атаман. Шаман Иваныч звонит и передаёт пожелание уважаемого человека побеседовать