Однажды на Украине - Сергей Николаевич Прокопьев

когда было. Не ожидал в волонтёрской поездке оказаться в роли крещающего. Святой воды с собой не было, никакого подарка Антону тоже. На десять тысяч привёз из Омска иконок, поясов с 90-м псалмом, книжек, молитвословов, что-то брал с собой в тот день в поездку, но к моменту разговора с Антоном раздал. Конечно, не отсутствие подарка привело в замешательство, боялся напутать. Апостол Павел в послании к ефесянам пишет: «Один Господь, одна вера, одно крещение». Вдруг в результате моей ошибки таинство крещения будет недействительным, в случае смерти Антон уйдёт к Богу некрещёным.

В принципе, каждый мирянин может крестить: «Крещается раб Божий (имя) во имя Отца (окунул в воду или окропил), аминь, Сына (окунул в воду или окропил), аминь, и Святого Духа (окунул в воду или окропил), аминь». Если нет святой воды, любую можно использовать (перекрестив предварительно), за неимением оной используй пыль, землю. Это если младенец умирает, а священника нет или взрослый человек при смерти, скажем, в реанимации пожелает креститься, и счёт пошёл на минуты. Но это форс-мажор, с Антоном не тот случай. Был бы Интернет – уточнил формулу крещения.

На базу вернулись, Донскому говорю о крещении. Он с пол-оборота вдохновился:

– Класс! Поеду с тобой! Зэк пошёл из зоны штурмовиком воевать, а понюхав пороха, понял, надо быть с Богом. Берёшь с собой на крещение?

– Не стоило бы, вечно упрашиваю, чтоб за «ленточку» взял.

– В следующий раз беру без всяких.

– Ловлю на слове.

На другой день не получилось, через день рванули. Я предварительно прошерстил Интернет на предмет канона крещения. Один открываю – ё-моё и ваше: «В случае отсутствия священника может крестить любой крещёный человек, если только не двоебрачный». А я живу во втором браке, значит – нет канонического права. Запечалился, потом говорю себе: стоп, разве на мне одном свет клином сошёлся, Донской под моим руководством покрестит, у него одна единственная жена. Даже лучше, боевой офицер крестит штурмовика. На всякий случай смотрю дальше Интернет и нахожу более поздний канон, в нём ограничения на количество браков у крещающего нет: главное, будь сам крещёный.

Поехали втроём, гуманитарку загрузили, машина внедорожник «ниссан террано», лохматого года выпуска. Работала надёжно, но больше ста десяти не давала. Едем, настроение боевое, Донской давай «Гуманитарку» Ванюшкина горланить:

Едем, катим, не пылим, всем врагам назло —

Мы везём гуманитарку на СВО!

Лучше нету для бойцов нашего подарка,

По дорогам фронтовым – гуманитарка!

Я подпеваю. Александр Ванюшкин наш человек, в прошлом офицер спецназа, с начала СВО возит гуманитарку, выступает с концертами, объездил с гармошкой весь Донбасс.

По дороге М4, той, что на Ростов,

Едут парни и девчонки с разных городов!

За «газелью» джип с прицепом, на капоте буква Z,

В нашем славном экипаже посторонних нет!

Летим, поём – хорошо!

Антон заулыбался, увидев нас.

– Что, – спрашиваю, – думал, хлестанулся Батюшка, насвистел «приеду-приеду», а сам пропал.

– Было такое.

Госпиталь в здании детского садика, главврач выделил свой кабинет. Для начала провёл я краткую огласительную беседу, сказал Антону, что при крещении благодатью Святого Духа человек рождается в новую духовную жизнь, омывается от всех грехов, что накопил в предыдущие годы, делается членом Церкви Господа Бога. Это сверхважный шаг в жизни каждого человека. Пояснил, что я лишь посредник, таинство крещения совершает Бог. Готовясь к крещению, молитвослов положил на тумбочку, поставил Евангелие, полторашку со святой водой. В кружку – мою походную кадильницу – насыпал угля, разжёг, ладан сверху бросил, покадил…

Честно скажу, волновался. Благо, Донской рядом. Первое, что упустил – свечи не зажёг, потом и того хлеще обмишурился, в нужный момент крестик на шею Антона не надел. Антон не спонтанно пришёл к мысли о Боге, интересовался духовной литературой, читал Евангелие. Спросил меня о покаянии. Объяснил – внутренне изменять себя. Не внешне, крестик надел и ждёшь благодати. Постепенно поворачивай себя к свету. Матерился – перестань. Курил двадцать сигарет в день, сократи до пятнадцати, десяти, потом и вовсе прекрати. Грешил с винопитием, проси каждый день да не по разу: «Подай, Господи, воздержание в вине». Он услышит. Покаяние – это труд во спасение души длиною в жизнь. Не получится, протараторил молитву: «Господи, прости меня многогрешного» – и дело с концом. Симеон Афонский учил, что умереть за веру – это самое простое для спасения души. Тебе ткнули автоматом в грудь: отрекайся от Христа. Ты говоришь: «Нет!» – получаешь пулю в сердце и отправляешься в рай мучеником за веру. Одномоментно. А здесь подвиг длиною в жизнь.

Приступил к крещению, молитвы от «Трисвятое» по «Отче наш» прочитал. Потом сказал Антону: буду читать покаянный 50-й псалом, а ты про себя проси у Бога прощение за свои грехи. Обижал, осуждал, блудил, воровал… Вслух читаю, Антон стоит напротив, лицо напряжено, Донской наготове сбоку от меня, в руке бутылка со святой водой. После покаянного псалма прочитали на пару с Антоном «Символ веры». Я по строчке зачитываю, Антон повторяет… Наконец приступил к крещению. Выглядело так, я сложил руки ковшиком, Донской из бутылки налил в «ковшик» святой воды, я начал возглашать: «Крещается раб Божий Антоний во имя Отца, – лью святую воду на голову Антона, – аминь». Донской второй раз наполняет «ковшик», поднимаю его над головой Антона со словами:…Сына, – новая порция святой воды бежит по голове, лицу крещаемого, – аминь». Поворачиваюсь к Донскому с «ковшиком», снова он полный, обращаюсь лицом к Антону: «…Святаго Духа, – Антон стоит, не шелохнётся, рубаха на плечах, груди мокрая, третий раз лью святую воду на голову, – аминь».

– Антоний, – говорю, – можешь руками вытереть лицо. Начинаю читать «Достойно есть», Донской останавливает:

– Погоди-погоди, крест надень.

Спохватываюсь, да что я, такой-то, про крест забыл. Беру крест, надеваю на шею Антона, говорю:

– Крест – это паспорт гражданина Царствия Небесного. Не снимай. С русских крест снимают только с головой. Запомнил?

– Запомнил.

Прочитал «Достойно есть». Потом помолились за здравие всех живых, упокоение душ убиенных.

Обнял Антона, поздравил:

– Один Господь! Одна вера! Одно крещение!

Подарил ему Евангелие, свой молитвослов, а ещё чётки с руки снял и шеврон свой отдал с надписью: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя…»

Донской пожал руку Антону, обнял. Антон счастливый, улыбается:

– Спасибо, командир!

Ему польстило, что офицер специально приехал к нему на крещение.

Распрощались и поехали в Луганск. И так хорошо было на душе, так светло и восторженно, будто на литургии помолился и причастился. Донской тоже на подъёме, такое дело свершили. Третьим с нами был Аркан, и он проникся нашим настроением. Объяснил им, после крещения возможны искушения, бесы обозлились на нас, душу Антония уводим от них. Главное при искушениях, не похулить Бога, а благое обязательно зачтётся. Бонусы не исключены.

Так и получилось, Аркан получил повышения по службе, а Донскому для его подразделения омский предприниматель передал новенький пикап «Мицубиси L200». И мне бонус отломился. Через день собираю рюкзак в располаге, на душе тоскливо, ещё бы остаться на недельку, но Донскому не до меня, скомандовал: домой. И тут он заходит, увидел мою кислую физиономию. «Не грусти, братан! – запел. – Есть работа для спецназа!»

У него всё поменялось, комбат отправил в Омск за «мицубиси». Пусть не удалось мне продлить командировку, зато с Донским домой. С ним не только интересно – везде зелёная улица.

Молитва жены

Иногда концовка рассказа выстреливает в процессе работы, ты далёк от завершения повествования, а уже знаешь, как ладно закруглить его. В случае рассказа о волонтёре Михаиле решение концовки долго не приходило, уже вчерне всё сделал, но что произойдет перед последней точкой – не знаю. Миша будто почувствовал, прислал видеоролик из второй своей поездки на Донбасс. В нём бойцы Донского приехали в безлюдное место новые коллиматоры опробовать. Майский день с бесконечным небом. Синева будто только-только народилась, пятна редких облаков белизной подчёркивают новенькую синь щедрого на краски мая, и земля в сочном изумруде, скоро степное солнце иссушит траву до соломенного блеска,