Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Александр Николаевич Борисов

Последним делом Рачковского в Департаменте полиции стало введение в свою игру «героя 9 января» Георгия Гапона, вернувшегося в конце 1905 года из-за границы. Непосредственная задача, которую поставил перед ним Рачковский, заключалась в раскрытии и обезвреживании боевой петербургской организации социалистов-революционеров, готовивших покушение на Дурново.

Первым шагом в этом направлении должно было стать привлечение Г. А. Гапоном к сотрудничеству с полицией своего друга, известного эсера Петра Рутенберга. Последний, однако, на это не пошел и сообщил о сделанном ему Гапоном предложении ЦК партии. В результате ее руководство вынесло смертный приговор и Гапону, и Рачковскому. Только присущая Петру Ивановичу осторожность — он не явился на встречу с Гапоном и Рутенбергом в ресторане Контана — помогла ему избежать верной гибели. 28 марта 1906 года Гапон был повешен на даче в Озерках.

За короткий, чуть больше года, срок пребывания в должности фактического руководителя Департамента полиции Рачковский, как отмечает Ф.М. Лурье, «успел с помощью политической провокации нанести урон молодой демократической среде, нарождавшейся в русском обществе. Он дробил, разрушал, растлевал молодые неокрепшие ее ростки». Наиболее развернутую характеристику деятельности Рачковского в 1905-1906 годах дает его современник, известный в те времена публицист М. С. Коган (Е. П. Семенов) в своей книге «В стране изгнания: Из записной книжки корреспондента»:

«Фигура Рачковского стоит, несомненно, не только в центре контрреволюции 1905 года, но и всей реакции этого периода. Азеф и азефовщина — его детище. Трепов без него ничего не предпринимает. Он — душа московского разгрома 1905 года, его туда послал Дурново. Утгоф ему пишет отчеты о борьбе с революцией в Варшаве. Булыгин с ним советуется, графа Грохольского, намеревавшегося издавать консервативный орган в Юго-Западном крае для борьбы с революцией, направляют к нему. Идея еврейских погромов "на широкую ногу" — дело его сатанинского замысла. Охрана высочайших особ в его ведении. Князь Вяземский и другие, алчущие повышений, лучших назначений во всех ведомствах, забрасывают его письмами. Ему докладывают о передвижениях и перемещениях членов царской семьи. Обо всем знает, во все входит».

Надо ли говорить, что именно такие люди и были нужны в то время самодержавию. Понимал это и Николай II. Когда Дурново в очередной раз поставил вопрос об отставке Рачковского, Николай II ответил ему: «Вы всегда спешите. Подождите, дайте справиться с революцией, дойдет очередь и до Рачковского». Действительно, стоило положению в стране немного стабилизироваться, как последовала отставка Рачковского от заведования политической частью Департамента полиции. Произошло это, как видно из его формулярного списка, 11 января 1906 года.

Уход Рачковского с должности вице-директора Департамента полиции по политической части еще не означал потери его влияния. Оставив Департамент полиции, Петр Иванович переключился теперь на вопросы большой политики. Всего лишь несколько месяцев назад он был в числе сторонников политической линии Витте. Теперь же Рачковский вместе с Треповым настаивает на отставке Витте и ведет предварительные переговоры с И. Л. Горемыкиным, который в результате был назначен председателем совета министров. Неудивительно, что именно Рачковский становится негласным политическим советником Горемыкина. «Я как-то спросил Рачковского, — писал Герасимов, — о чем они постоянно беседуют с Горемыкиным. Тот ответил неопределенно: так, о житейском…»

Деятельность Союза русского народа, других монархических и черносотенных групп протекала под непосредственным влиянием и руководством Рачковского. Однако главной его задачей являлась теперь нейтрализация оппозиционной Государственной думы путем создания внутри нее сильного проправительственного блока. Этим он и занимался, пытаясь привлечь на сторону правительства депутатов от крестьянства. Попытка эта все же не удалась, и многим из числа ближайшего окружения царя стало ясно, что Думу придется распустить Однако Трепов и Рачковский думали иначе и до конца отстаивали политику уступок. Страшась нового революционного взрыва, Трепов готов был допустить создание «думского министерства», для чего вступил в личные переговоры с кадетами и усиленно нажимал на Николая II.

Роспуск Государственной думы и увольнение с должности председателя Совета министров Горемыкина положили конец влиянию Трепова. В этой ситуации Рачковский вынужден был в июне 1906 года подать в отставку по «болезни», однако он по-прежнему продолжал вплоть до своей смерти формально числиться чиновником особых поручений IV класса сверх штата при министре внутренних дел.

Увольнение Рачковского, замечает Ф. М. Лурье, произошло вовсе не потому, что нового министра не удовлетворяли его моральные и деловые качества. «Начальство беспокоил интриганский стаж и опыт Петра Ивановича, а также огласка его приверженности провокации, и ничто иное».

Дело, кажется, все же в другом. При всем уме, сметливости и прочих талантах Рачковского самостоятельная политическая игра ему оказалась не по плечу. И если в Париже он был «на своем месте», то в непривычной для себя экстремальной обстановке Петербурга 1905—1906 годов он так и не сумел в должной мере адаптироваться.

О последних годах жизни Рачковского известно мало. Можно предположить, что он по-прежнему продолжал служить в «Гута Банкова» в Варшаве. 10 тысяч рублей в год, получаемые им здесь за свои «консультации», — верная тому порука. В 1909 году Рачковский был привлечен — правда, лишь в качестве свидетеля наряду с другими чинами охранного отделения: Д. В. Герасимовым, Л. А. Ратаевым — по скандальному делу бывшего директора Департамента полиции А. А. Лопухина. Рачковский, отойдя от дел, продолжал внимательно следить за важнейшими событиями в России и Европе и, надо полагать, еще многое мог бы.

Умер П. И. Рачковский от «разрыва сердца» 19 октября (1 ноября) 1910 года на железнодорожной станции Режица (ныне город Резекне в Латвии) на пути в Варшаву. Петру Ивановичу шел в это время 60-й год. Место погребения Рачковского неизвестно. Скорее всего, это могло быть его собственное имение в одной из западных губерний России. Незадолго перед смертью Петр Иванович занялся приведением в порядок своих бумаг и написанием мемуаров. Заслуживает внимания категорическое отклонение им лестного предложения известного журналиста и издателя исторического журнала «Былое» В. Л. Бурцева о продаже некоторых из имевшихся у него документов. Примечательна и мотивировка отказа. Его документы и воспоминания, заявил Рачковский, «не должны исчезнуть в революционных подпольях, но перейти в руки историка с тем, чтобы осветить некоторые моменты в жизни некоторых героев, которые были бы без его бумаг неправильно истолкованы».

И хотя закончить воспоминания он не успел, отдельные наброски их, судя по всему, действительно существовали, причем отрывки из них якобы были переданы «некоторым друзьям» по Департаменту полиции. Дальнейшие следы личного архива Рачковского ведут в Париж, куда их вывез, как надо полагать, обосновавшийся во Франции его сын Андрей. В 1930 году бумаги Рачковского видел Борис Николаевский,