Над облаками - Владимир Викторович Мороз

Забрасываемый корпус должен был перерезать дорогу Смоленск – Вязьма и не допустить отступления вражеских войск на запад. Туда же спешили по тылам конники 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Белова. За десять дней Левашову удалось отправить в тыл всего лишь одну 8-ю воздушно-десантную бригаду. Сказывались малое количество самолетов и их потери, недостаточная подготовка штурманов, в результате чего сброшенные группы собирались очень долго, к тому же половина сбрасываемых грузов так и не была найдена.

Вот-вот в бой на западном направлении должен был выдвинуться и 1-й воздушно-десантный корпус. 10 февраля поступила команда готовиться к скорому десантированию.

В один из дней командир батальона капитан Пустовгар вызвал Ивана к себе в кабинет.

– Так, Смолин, на время поступаешь в распоряжение Белоцерковского. Сейчас к нему откомандированы почти все, кто успел поучаствовать в боях, как самые опытные.

– Надолго, товарищ капитан?

– Через двадцать минут будет построение, там и узнаешь. Всё. – Комбат закрыл папку с бумагами. – Кругом, шагом марш!

– Есть, – козырнул Иван и вышел, закрыв за собой дверь.

Глава 16

– Товарищи красноармейцы, – прошелся перед строем командир четвертого батальона старший лейтенант Белоцерковский Петр Лукьянович, – поступил приказ, и сегодня ночью мы с вами летим в тыл врага. Задача, которую предстоит выполнить, не совсем обычная. Наш батальон должен спасти… – комбат замялся, – целую армию.

Заметив удивленные лица подчиненных, не стал вдаваться в подробности, перейдя к вопросам подготовки предстоящей выброски.

Незадолго до этого подо Ржевом, где наши войска нанесли мощный удар в стремлении окружить довольно большие силы группы армий «Центр», произошла трагедия.

Наступающая с северного фаса 39-я армия генерал-лейтенанта Масленникова Ивана Ивановича вырвалась вперед и устремилась на крупную станцию Сычовка с задачей перерезать пути снабжения 9-й полевой армии вермахта. Противником Масленникова был Вальтер Модель, чуть позже получивший прозвище «пожарный Гитлера» – за то, что неоднократно спасал вверенные ему войска из, казалось бы, совсем безнадежной ситуации. Успешно маневрируя, используя подготовленные опорные пункты и налаженную систему огня, Модель остановил превосходящие его по численности советские войска, втянув их в затяжные бои.

Двигающейся во втором эшелоне 29-й армии, которой командовал генерал-майор Швецов Василий Иванович, вместо оказания помощи застрявшим товарищам приказали повернуть на восток и взять Ржев, превращенный фашистами в неприступную крепость. Старая привычка Генштаба бить растопыренными пальцами, а не кулаком, снова сыграла свою трагическую роль. Пока ослабленные предыдущими боями советские дивизии, не имеющие достаточной огневой поддержки, атаковали многочисленные дзоты, немцы быстро перегруппировались, ударили по незащищенным флангам Швецова и в двадцатых числах января окружили большую часть армии в районе станции Мончалово. Для деблокировки командование Калининского фронта приказало соседней 30-й армии генерал-лейтенанта Лелюшенко Дмитрия Даниловича срочно перейти в наступление, что и было сделано. Однако враг сумел задержать ее продвижение и, не дав дойти до окруженной группировки всего лишь около четырех километров, заставил перейти к обороне. Лишь разведгруппе удалось добраться до окруженных и ночью вывезти несколько раненых бойцов и командиров.

Силы загнанной в леса 29-й армии, которая к этому времени воевала в окружении почти целый месяц, быстро таяли. Немцы не скупились на обстрелы с земли и воздуха, нанося советским войскам ощутимые потери. В этот раз холод и голод были для них союзниками. Чтобы не умереть от истощения, красноармейцы варили бурду из хвойных веток, откапывали и ели мертвых лошадей. Доходящие до сорока градусов морозы тоже не способствовали высокому боевому духу. Заканчивались боеприпасы, расход снарядов составлял по одному-два на имеющееся орудие. Кольцо постепенно сужалось, превращаясь в маленькое пятнышко на командирской карте. Наступающие на советских солдат части элитной моторизованной дивизии СС «Рейх» и кавалерийской бригады СС «Фегеляйн», которой командовал будущий родственник Гитлера Ганс Фегеляйн, готовились праздновать победу.

Вот-вот у обороняющихся должен был наступить предел человеческой стойкости…

Для спасения умирающей армии Ставка решила выбросить в ее расположение батальон десантников, задача которых состояла в том, чтобы поддержать окруженных и помочь им совершить последнюю попытку прорыва. На этот раз местом удара было выбрано юго-западное, более лесистое, направление, в сторону 39-й армии. Пройти предстояло больше, чем до ЗО-й армии, расположенной севернее, но и гитлеровских войск здесь должно быть поменьше – вряд ли враг ожидает, что армия рванет длинным путем. К тому же сам прорыв увязали с наступлением армий Калининского и Западного фронтов, чтобы не дать немцам перебросить дополнительные силы.

После того как Белоцерковский закончил давать наставления, он распустил людей, отправив их готовиться к вылету. В строю остались только прикомандированные бойцы. Подойдя к ним поближе, комбат сменил приказной тон.

– Ребята, вы уже успели хлебнуть войны по самые уши, – сказал он спокойным голосом. – Задом крутить не буду, через пару часов нас ждут серьезные бои в очень сложных условиях. Скорее всего, это затянется на несколько дней. Прошу, поддержите необстрелянную молодежь, не дайте сломаться, сегодня у них боевое крещение. Как его пройдут, так и дальше воевать будут. Нам любой ценой нужно выполнить задачу. Иначе произойдет катастрофа. Там, за линией фронта, у наших товарищей назревает паника. Вы все видели, как было под Киевом. В бой нас идет всего 425 человек. Но сейчас это грозная сила! Очень важно своим примером показать, что значит солдатская стойкость. Им, обороняющимся, просто необходимо почувствовать руку друга. И тогда появятся силы.

– Сделаем, товарищ старший лейтенант, – за всех ответил Иван, кивнув головой.

– Я в вас верю, – улыбнулся Белоцерковский, – а сейчас давайте пошустрее, скоро выступаем.

Шагая на аэродром, навьюченный, как ломовая лошадь, Иван вспоминал неразбериху, которая творилась в Борисполе с их батальоном в конце июня.

– Хочется верить, что сейчас не будет такого разгильдяйства, – шепнул он Самотолкову Илье, шагающему рядом.

– Не переживай, будет, – ответил тот, вытирая пот рукавом бушлата.

На взлетное поле Люберец, где бойцов поджидали огромные ТБ-3, пришли с опозданием на час – слишком долго получали оружие, боеприпасы, продукты и спирт.

– Только сразу не пейте, – наставлял начальник склада, наливая сильно пахнущую жидкость в подставленные фляги, – а то потом ни погреться, ни рану продезинфицировать.

Пока ждали очереди на погрузку, кое-кто из ребят не сдержался и приложился к алкоголю, то ли от волнения, то ли от желания чуточку прогреть тело, продуваемое морозным ветром.

– Не умеешь пить – соси говно через тряпочку, – раздраженно орал комбриг, перекрикивая шум моторов, когда на борт затаскивали очередного опьяневшего.

В восемь часов вечера, в полной темноте, поднимая облако снега, первый самолет ушел в небо. За ним, выстроившись в колонну, по