Белый легион в Парагвае. Русские герои Южной Америки - Дмитрий Михайлович Абрамов

язык с детьми от первого брака. В результате родителей Ивану заменили книги. Проводя долгие часы в домашней библиотеке, мальчик зачитывался романами Майна Рида и Фенимора Купера, подолгу рассматривал географические карты и атласы.

В эти годы произошло его первое «знакомство» с Парагваем. Оно состоялось на чердаке усадьбы, где в архивах прадеда – адъютанта генералиссимуса А. В. Суворова – он нашел старинную карту столицы Парагвая – Асунсьона. Эта экзотическая страна поразила юное воображение. Мальчик буквально влюбился в смелый и мужественный народ, который до последней капли крови сражался с захватчиками[76]. Иван был очарован героической борьбой парагвайцев, всем сердцем воспринимал трагическую судьбу этого народа. Именно поэтому он видел возможность для русских эмигрантов найти здесь свою вторую родину.

В кадетском корпусе у Ивана Беляева почти не оставалось свободного времени. Все время было поделено между военными дисциплинами и страстью, захватившей его всерьез. Иван с трудом выкраивал часы для занятий по географии и антропологии с академиком Сергеем Федоровичем Ольденбургом (дальним родственником по материнской линии). Он штудировал книги об индейцах, выписанные из университетской и академической библиотек, изучал испанский язык.

* * *

1924-й год – время первого признания Советского Союза странами Западной Европы – стал «черным годом» для десятков тысяч русских эмигрантов в Европе. Начались гонения на бывших белогвардейцев в Болгарии, в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев. Тысячи русских семей лишились работы в Турции, ухудшилось положение русских эмигрантов во Франции, Бельгии и Люксембурге.

Для начала Иван Тимофеевич посетил парагвайское представительство в Буэнос-Айресе. В Парагвае в это время происходила очередная смена власти. Временным президентом страны стал Луис Альберто Риарт, а потом его сменил ставший во второй раз президентом Элихио Айяла. Потому Беляев был поначалу принят сухо. Одиннадцать месяцев спустя ситуация изменилась. В осуществлении планов русскому генералу помог бывший президент Парагвая доктор Мануэль Гондра Перейра и военный агент полковник Санчес.

Теперь парагвайцы охотно приняли бывшего белого генерала и приветствовали его желание дать русским возможность обустроиться в новой для них стране. И вот в марте 1924-го года Иван Тимофеевич сел вместе с женой на пароход «Берна», шедший вверх по реке Парана до столицы Парагвая города Асунсьон. Дивная природа, благоухающие зеленью и экзотическими растениями берега Параны восхитили супругов Беляевых. Они с любовью и благодарностью взирали на леса и прерии своей будущей родины.

Прибыв в Асунсьон, Беляев начал хлопотать об организации русских колоний на парагвайской земле. Он приводил веские аргументы в пользу своей затеи, говоря об огромных неиспользованных землях в провинции Чако, способных прокормить тысячи новых переселенцев и помочь воплотить в жизнь идею гражданско-патриотической эмиграции. С самых первых шагов в Парагвае Ивана Тимофеевича не покидало ощущение, что он ходит по родной земле. Его поразило сходство вокзала в Асунсьоне с Царскосельским вокзалом. Сам Асунсьон напоминал ему Владикавказ. В столице страны было всего пять автомобилей и одна мощеная улица, но зато здесь работало электрическое освещение, а жизнь была дешева и спокойна. Вот что писал о Парагвае сам Беляев:

«В то время, как неудержимый порыв влек меня в очаровательные пустыни, к тем самым индейцам, которых я уже знал с детства, прочитав все о них, что мы достали, вплоть до библиотеки Императорского географического общества и Академии наук и которых я сумел воплотить в своей душе именно такими, какими я их нашел, моя жизнь двоилась под влиянием другой великой задачи: найти уголок, где бы все святое, что создавала вечная святая Русь могло сохраняться, как в Ковчеге во время потопа до лучших времен.

В первой четверти настоящего столетия своим патриархальным укладом жизни Парагвай напоминал состояние России в начале этого столетия. Асунсьон походил на небольшой губернский город, вроде Владикавказа. Города Эмкарнасион и Консепсион напоминали уездные городишки вроде Луги и Гдова. 8-го марта 1924-го года, когда я прибыл сюда, в столице было всего пять автомобилей (машины президента и военного министра и три торговых). Ближайшая к пристани улица была вымощена. Самые крупные здания были: дворец, кабильдо и трибунал. Солдаты и полиция обычно носили ботинки в руках, а барышни близ моего дома надевали чулки и ботинки, чтобы появиться в центре обутыми. Трамваи и свет уже существовали, в центре города был огромный базар, заваленный пататой, маниокой и фруктами, а на улице Пальмас было несколько хороших магазинов. Но жизнь была удивительно дешева и спокойна. Парагвайское песо (18,75 аргентинского) соответствовало 5 русским царским копейкам, а за 5 сентаво можно было купить все: кило хлеба, мяса любого сорта, литр молока, кило овощей и фруктов. Хорошая квартир стоила 400–600 песо, трамвайный билет – 2 сентаво, почта и телеграф, даже с заграницей, – пустяки. Корову можно было купить за 800, коня – за 400. Прислуга нанималась за 500 песо в месяц.

Я знал Парагвай уже с детства, т. к. с семилетнего возраста увлекался индейцами, а 16-летним юношей мечтал о возрождении этой героической страны, задушенной завистниками, – точно так же, как зависть немцев, англичан и пр. давила Россию и не давала ей выбиться в политическом и культурном отношении вплоть до Первой Мировой войны. Страну, условия и население я знал прекрасно, с испанским языком был знаком и за 11 месяцев в Аргентине овладел им вполне. Так я бросил работу профессора, 400 аргентинских в месяц, и явился в Парагвай по приглашению президента Гондра и военного атташе полковника Санчес».

* * *

В Асунсьоне бывшего белого генерала периодически посещала тоска по утраченной Родине. Он не унывал, но часто с грустью вспоминал прошлое. Он не зря прожил первую половину своей жизни, так как много работал и многое планировал. Усиленная работа дала свои результаты. По рекомендации профессоров Н. А. Богуславского и И. В. Мушкетова Беляев был принят в Императорское Географическое общество. Лекции Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского, пример Николая Николаевича Миклухо-Маклая вдохновляли и звали навстречу новым открытиям.

После окончания военного училища начались проблемы. Сказалось перенапряжение в годы учебы, стали беспокоить боли в сердце. В результате Беляев получил отпуск и поехал на Кавказ для поправки здоровья. Но интерес к научным изысканиям не оставлял его в покое. На Кавказе им была написана брошюра «На земле хевсуров», ставшая его первым научным трудом.

В 1906-м году Беляев вернулся в Санкт-Петербург. В это время произошли два события, нарушившие относительно спокойный ход его жизни. Первым было поражение России в войне с Японией. Как патриот Иван остро переживал то, что происходило на дальневосточных границах его Родины. По своим убеждениям Беляев был классическим монархистом. Он был искренне убежден в особой исторической миссии России, которая не предполагала принятие ценностей демократического Запада. События Русско-японской войны лишь утвердили его в этом мнении, вызвав возмущение «провокационным» и «антирусским в своей основе» поведением европейских держав, особенно Великобритании и США.

Вторым, ещё более трагическим событием стала для него неожиданная кончина