«Другой военный опыт»: российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1922) - Оксана Сергеевна Нагорная

Сразу же после создания Центропленбеж пришлось столкнуться с нежизнеспособностью немногочисленных существующих положений относительно пленных в связи с реструктуризацией правительственного аппарата и полным отсутствием документов, определявших правовое положение возвращающихся из плена, их отношение к отбыванию воинской повинности, размеры положенного за время пребывания в плену содержания[1294]. Несмотря на то, что обмен инвалидами с Германией был начат еще до революции, предшественниками Коллегии не было выпущено руководящих инструкций[1295]. Но и сама Центропленбеж вследствие отмечаемой многими современниками неудовлетворительной работы даже к августу 1918 г. не сумела разработать соответствующих уставов. Это поставило самих пленных и местные ведомства в крайне затруднительную ситуацию и заставляло писать многочисленные обращения в Москву, уточняя каждый шаг в своих действиях[1296].

Слабая законотворческая деятельность Центропленбеж долгое время вынуждала советские органы опираться на устаревшие дореволюционные нормы. До октября 1918 г. при определении размера содержания соблюдалось разделение военнопленных на три категории, учитывавшие факт добровольной сдачи в плен и работу на немецких предприятиях[1297]. Подобная сегрегация противоречила прокламациям советского правительства об освобождении «жертв старого режима» от каких-либо санкций. В обеспечении семейств военнослужащих, попавших в плен, Наркомвоен основывался на действующем до революции принципе выплаты половины содержания до возвращения главы семейства или назначения пенсии в случае его смерти[1298].

Осознав серьезность положения, Комиссия по выработке Устава об инвалидности решила прибегнуть к накопленному в европейских странах опыту и срочно командировала доктора Бродского в Германию для подбора литературы и изучения мероприятий социального обеспечения[1299]. В своих отчетах Бродский обращал внимание на высокий уровень реабилитации инвалидов в Германии, благодаря привлечению психологов к разработке протезов и наличию при лазаретах школ для обучения ремеслу[1300]. Комиссия своеобразно трактовала выводы доктора и постановила обеспечить всех военнопленных-инвалидов протезами еще во время их пребывания в Германии. Привезенные в Россию образцы и модели предполагалось использовать для научных демонстраций на медицинских факультетах или в протезном отделе в Москве. Кроме того, Бюро военнопленных в Берлине намеревалось создать подобие реабилитационного центра — школу, где во время изготовления протеза и привыкания к нему военнопленный мог бы посещать какие-либо профессиональные курсы[1301]. Однако оба проекта остались нереализованными.

Только 16 ноября 1918 г. был принят первый документ советской власти, определявший размер возмещения за период пребывания в плену, — постановление СНК «О денежном довольствии военнопленных и их семейств»[1302]. Основываясь на приказе № 256 по Военному ведомству, повысившем установленные в 1908 г. оклады военнослужащих, документ делил бывших военнопленных солдат на две группы: вернувшихся до и после 1 мая 1917 г. Первые получали жалование по старым ставкам, вторые — по более высоким нормам. Унтер-офицеры и офицеры были уравнены с категорией солдат, претендующей на самое высокое содержание — 64 руб. в месяц. Для любого разряда подлежащая выдаче сумма не должна была превышать 1500 руб. Простые арифметические расчеты демонстрируют, что пленные, причисленные к высшей категории, могли получить содержание всего лишь за два года пребывания в плену, в то время как значительная часть провела там более четырех лет. Только в особых случаях Военно-хозяйственное управление получило право предоставить в Военно-законодательный совет ходатайство о выдаче довольствия, превышающего означенную сумму.

Согласно этому же постановлению, семейство пленного с 1 января 1918 г. и до возвращения главы на родину или назначения пенсии в случае его смерти имело право на половину положенного содержания. Дополнительно семья могла получать паек по установленным Наркомвоеном с 2 января 1918 г. нормам, а также в течение одного года возбудить ходатайство за недополученное ранее довольствие. Документ подтвердил определение Временного правительства о признании законности гражданских семей военнопленных[1303].

Из положенных выплат полагалось удерживать полученные военнопленным от неприятеля суммы за работу в период пребывания в лагере, а также уже выданные казной его семейству в России. Выполнение данного распоряжения оказалось, однако, невозможным, так как в качестве подтверждения размера полученных в плену сумм требовалось свидетельство немецкой комендатуры или заявление лагерного комитета. Составление подобного документа в хаосе репатриации создавало непреодолимые трудности, кроме того, его предъявление противоречило бы интересам самого пленного. Не вполне ясными остаются расчеты выделяемых из бюджета средств на реализацию постановления. Определенной в документе суммы в 4 270 000 хватило бы на обеспечение по высшему разряду только 3 146 пленных, при учете, что более 2 млн должно было вернуться только из Германии и Австро-Венгрии.

Постановление подтверждало распоряжение Наркомвоена о выдаче единовременного пособия полным инвалидам в размере 75 руб., 25 из которых рассматривались как аванс в счет жалования за время нахождения в плену. Полуинвалидам полагалось, соответственно, 50 руб. В течение двух месяцев после прибытия на место жительства увечные могли получить бесплатное лечение и протез. Их семьи предполагалось обеспечивать из пенсии самого пленного, а в случае документально установленной смерти инвалида в плену вдова имела право на ⅓ от положенной суммы, каждый ребенок — на ⅙ часть[1304].

В отдельную категорию репатриируемых были выделены бывшие военнопленные офицеры, прослужившие не менее 25 лет, больные по выслуге или раненые 1-го или 2-го класса, получавшие наряду с содержанием за время пребывания в плену положенную военнослужащим пенсию[1305]. К особой группе были отнесены представители санитарного персонала: врачам, фармацевтам и лекпомам в качестве пособия за утерянное в плену собственное имущество единовременно выплачивалось 320 руб., сестры милосердия получали на руки 200 руб.[1306].

Изменения в действующее постановление были внесены СНК в июне 1920 г. Согласно новой редакции документа, превышающие сумму в 1500 руб. ходатайства о довольствии за время плена передавались на особое рассмотрение в Народный комиссариат соцобеспечения НКСО и удовлетворялись только в случае нетрудоспособности просителя или отсутствия источника дохода. Этими поправками отменялась выдача единовременных пособий в 25 или 50 руб. инвалидам, которые с этого момента приравнивались к другим категориям нетрудоспособных и обеспечивались на общих основаниях[1307]. В конце 1921 г., когда репатриация военнопленных в основном близилась к завершению, НКСО предложил местным органам снять с пайка семьи не вернувшихся из плена солдат, переведя наиболее нуждающихся из них в категорию семей лиц, пропавших без вести[1308].

ПРАКТИКА ДЕНЕЖНОГО ВОЗМЕЩЕНИЯ И ПЕНСИОННОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ

В условиях Гражданской войны проблемой значительного количества репатриируемых стала невозможность возвращения на постоянное место жительства. Скопление масс на пунктах временного пребывания создало сложную ситуацию: не хватало рабочих мест, жилья и положенного обеспечения. Статьи в прессе сообщали о массовом явлении бездомных пленных, которые не могли устроиться на ночлег в переполненных общежитиях[1309]. Еще одной трудностью для возвращавшихся стало распоряжение о выдаче им обеспечения только после прибытия на место жительства. Данное