Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

элиты страны, пытались, как говорилось в советских донесениях, «воскресить мелкобуржуазную психологию»[944]. Борьба с партизанами для пропагандистов вермахта часто сводилась к предупреждениям в адрес населения, которому грозили смертью за любую поддержку «народных мстителей», и освещению показательных мероприятий по освобождению пленных красноармейцев[945]. Участники антифашистского сопротивления были объявлены вне закона и подлежали уничтожению[946].

Поскольку зимой 1941/42 г. партизанское движение стало доставлять врагу массу хлопот, германская пропаганда была вынуждена реагировать на произошедшие изменения. Бойцы сопротивления отныне находились под увеличительным стеклом подчиненных фон Веделя и Геббельса[947].

Начиная с февраля 1942 г. немцы предприняли попытки расколоть отряды «народных мстителей» изнутри и опорочить их руководителей. В этот же период появились первые листовки-обращения с призывами переходить на сторону противника. В содержательном плане эти агитки не отличались последовательностью: в одних листовках «воспевалось счастливое будущее, ожидающее перебежчиков», в то время как в других, выпущенных параллельно, звучали угрозы[948]. Тем не менее даже в тех районах, где захватчики старались вести прагматичную политику, как, например, в тылу 2‑й танковой армии, успех оказался незначительным. К примеру, согласно документам 221‑й охранной дивизии, штаб соединения зафиксировал с середины марта до середины июня 1942 г. всего 101 перебежчика, тогда как во время операций охранные части взяли в плен 217 партизан, 237 мирных жителей и 7 солдат[949].

Несколько иначе ситуация выглядела в Крыму. Здесь немецкая пропаганда смогла в значительно большей мере повлиять на партизанские отряды и вызвать в их рядах разложение. Как отмечалось в аналитическом отчете ЦШПД в январе 1943 г., в результате предательства командира Межмединова Куйбышевский партизанский отряд был уничтожен, а его руководитель ушел к немцам. Из Ак-Мечетского отряда бежало две группы с оружием во главе с командиром Бондаренко. Всего за несколько месяцев 1942 г. из отрядов Крыма дезертировало 1200 человек[950]. Однако, приводя эту статистику, следует все-таки учитывать, что условия и обстановка в Крыму отличались от положения в тыловых районах групп армий «Центр» и «Север», где немецкой пропаганде было сложнее вести свою работу. Огромные лесные массивы и пространства, растянутость коммуникаций вермахта и недостаток охранных войск, сложность в установлении контроля над местным населением – все это не только осложняло вооруженную борьбу с партизанами, но и отражалось на деятельности пропагандистских органов противника.

Антипартизанская пропаганда нацистов пыталась найти подходы в первую очередь к рядовым партизанам. Данный прием имел под собой вполне объяснимую логику: так как командиры чаще всего обладали высокой степенью решимости до конца отстаивать интересы своего дела, то повлиять на них было непросто. Но это не всегда можно было сказать об обычных участниках сопротивления. Они, как показал немецкий опыт, легче поддавались психологической обработке, особенно если обстановка складывалась не в пользу «народных мстителей». Например, угнетающим образом на партизан действовали крупные операции немецких войск, во время которых отряды советских патриотов нередко попадали в окружение. Именно в этот момент германские пропагандисты начинали активно разбрасывать листовки с самолетов и призывать к сдаче в плен через радиостанции.

Побуждать к дезертирству партизан немцы пытались еще летом 1941 г.[951], но более системно эту деятельность пропагандисты вермахта стали вести с весны 1942 г., когда оккупационные войска начали проводить большие операции. В процессе их проведения отрабатывались различные приемы по разложению партизанских отрядов. К примеру, летом 1942 г. использовались листовки, якобы написанные от лица перебежчиков. В частности, в ходе проведения операции «Гриф» (с 16 по 29 августа 1942 г. в районе дороги Орша – Витебск, тыл группы армий «Центр») распространялась агитка от лица беглого партизана Бориса Щербенюка, бывшего бойца 3‑го взвода 2‑го отряда бригады «Батя». Позволим себе процитировать это обращение:

«Всем товарищам-партизанам, особенно бригадам “Батя” и Заслонов.

Товарищи!

Я знаю, что среди вас есть много людей, которые с радостью бросили бы партизанство и пошли бы домой работать, если бы не боялись немцев.

Я тоже боялся немцев, но от партизан убежал, потому что ненавидел эту жизнь. Мне было больно видеть, как мы раздувались, как язва на горле у людей. От партизан больше всего страдает народ, а не немцы.

Поверьте, немцы не вешают и не расстреливают добровольно сдавшихся партизан. Я сдался раненым, и не было мысли убить меня. Сейчас я лежу в больнице в Орше, где меня лечат и кормят. Обращение хорошее.

Не стесняйтесь дезертировать, так как немцы щадят всех перебежчиков-партизан.

Командиры скрывают этот факт от бойцов. Поэтому прошу всех жителей передать партизанам все, что я здесь написал.

Хочу сказать мирному населению, не переходите к партизанам и не поддерживайте с ними связь.

Только мирным трудом и спокойным поведением можно добиться хорошей жизни. Я теперь вижу, что немцы наши друзья до тех пор, пока восстановление мирной жизни не будет саботироваться.

Кто поддерживает партизан, тот враг народа»[952].

Большое значение противник придавал листовкам-пропускам, так как они в известной мере способствовали бегству морально неустойчивых партизан. Такая установка содержалась в том числе в «Боевом наставлении по борьбе с бандитизмом на Востоке» от 11 ноября 1942 г.[953] Особое внимание к перебежчикам со стороны оккупантов было отнюдь не случайным. Испытывая недостаток в объективной информации о партизанских бригадах, части вермахта и СС получили указания сохранять им жизнь. Так, в приложении к боевому приказу об операции «Репейник II» (11 декабря 1942 г.) комендант 532‑го тылового района генерал-лейтенант Ф.-Г. Бернхард посвятил вопросу о перебежчиках несколько отдельных пунктов, где строго указал: «Перебежчиков не расстреливать… Каждый солдат должен быть проинформирован о правилах обращения с перебежчиками, которые бегут из банд в результате разбрасывания листовок. Слова “Сталин разбит” (Stalin kaputt) или “Штыки в землю” (Schtyki w semlju) считаются паролями»[954].

Впрочем, меры, предложенные комендантом 532‑го тылового района, ситуацию не изменили. Операция «Репейник II» провалилась. В области пропаганды цели также не были достигнуты. Генерал Бернхард признал это после войны, находясь в советском плену. В аналитической записке от 1 июня 1945 г., где рассматривались мероприятия германского командования против «народных мстителей», генерал, приговоренный позже к смертной казни за военные преступления, совершенные на оккупированной территории Брянщины, отмечал: «Перебежчики были очень редко… По приказу армии были сделаны листовки, приглашавшие партизан переходить на нашу сторону. Однако успеха эти листовки не имели»[955].

Тем не менее документы противника показывают, что перебежчиков из партизанских отрядов было порой немало. Количество дезертиров особенно возрастало в период облав, блокад и крупных операций. К примеру, во время операций «Треугольник» и «Четырехугольник» (17–28 сентября 1942 г.) к врагу перебежало 716 человек[956]. В ходе операции «Цыганский барон» (15