Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Александр Николаевич Борисов

Тревожную атмосферу подпольных студенческих кружков того времени, по данным В. С. Брачева, прекрасно передает в своих воспоминаниях бывшая народоволка Мария Костюрина:

«С осени 1884 года провал следовал за провалом. После грандиозного провала Германа Лопатина и Н. Н. Садовой мы — народовольцы Петербургского кружка — едва оправились Текущими делами стал править П. Ф. Якубович, носивший в то время имя „Александра Ивановича". Кое-как установили связь с югом, с Дерптом и с заграницей. Мы собирались уже печатать воззвания и готовили материал для „Вестника Народной воли", как вдруг нас постиг новый крупный провал — в ноябре, помнится, арестовали Якубовича. Не подлежало сомнению, что кто-то выдает. Но пока мы находились на воле, угадать, кто именно является предателем, было невозможно. Затем „по явке" явился невысокого роста брюнет, изысканно одетый, просил денег и паспорт. Назвался он Аркадием Геккельманом, который оказался предателем, с осени выдававшим все и вся; он же — Ландезен.

Как могла я и другие знать тогда, что он предатель? Может быть, в тюрьме, в крепости это и знал уже Якубович, но сношений с крепостью не было, и Геккельман, пробыв с неделю, будто бы уехал, а может быть, и в самом деле благополучно удалился».

В начале 1885 года по поручению охранки Геккель-ман переехал в Цюрих и поступил в политехнический институт под видом молодого состоятельного поляка радикальных взглядов, чей отец якобы был банкиром в Варшаве. По тем временам это была неплохая «крыша» для начинающих агентов секретной полиции. В Цюрихе под новой фамилией — Ландезен — он проникает в эмигрантскую среду, которая, однако, вначале встречает его не совсем доброжелательно.

Несмотря на неудачные дебюты Геккельмана-Ландезена, Рачковский усмотрел в начинающем провокаторе большой талант и, как видно из его контракта с заграничной охранкой, сделал его не только своим секретным, но и привилегированным сотрудником. Более был сдержан в отношении Ландезена один из руководителей Департамента полиции С. Зволянский, командированный в это время для проверки Заграничной агентуры. «Личность ловкая, неглупая, но сомнительная», — отмечал он в служебной телеграмме на имя своего начальника, заведующего Третьим делопроизводством Департамента полиции В. К. Семякина. Тем не менее покровительство Рачковского позволило Ландзерену продолжать службу в составе Заграничной агентуры.

«По свидетельству заведующего агентурой, — отмечал Зволянский в записке на имя директора Департамента от 6 октября 1886 года, — сотрудник Л. является для него вполне полезным помощником и работает совершенно искренно. Самым важным является, конечно, Сожительство его с Бахом, с которым у него установились весьма дружественные отношения. Кроме того, Л. Поддерживает личное знакомство и связь с Баранниковой, Сладковой, Лавровым и Паленом, бывая на квартире у Баранниковой, видит и других приходящих к ней лиц. Тихомиров был несколько раз на квартире Баха и Л., но у него Л. не бывал и приглашения пока не получал. Хотя Бах с ним довольно откровенен, в особенности по вопросам внутренней жизни эмиграции, но некоторая сдержанность по отношению к Л. со стороны прочих эмигрантов еще заметна: специально политических вопросов и споров с ним не ведут и советов не спрашивают, но, впрочем, присутствия его не избегают, а если он находится в комнате, то говорят про дела, не стесняясь. Такое положение Л., достигнутое благодаря постоянному, вполне разумному руководству его заведующим агентурой, представляет, конечно, значительный успех по сравнению с тем подозрительным приемом, который был оказан Л. в прошлом году при его приезде. При продолжении дела в том же духе, несомненно, Л. удастся приобрести больше доверия и более близкие отношения, и он будет играть роль весьма для нас ценную, если, конечно, какой-нибудь несчастный случай не откроет эмиграции глаза на прошлое Л. Связь с эмиграцией поддерживается еще и денежными отношениями. Бах почти совершенно живет на его счет, и другие эмигранты весьма часто занимают у него небольшие суммы, от 50 до 150–200 франков. Прием этот для поддерживания отношений является вполне удачным, но, конечно, в этом отношении должны быть соблюдены известные границы относительно размера ссуд, что мною и разъяснено Л., впрочем, больших денег у него на это и нет. Так как на возвращение денег, одолженных Л., в большинстве случаев нельзя рассчитывать и ему поэтому самому приходится занимать, то заведующим агентурой ассигновано на этот предмет из агентурных денег 100 франков ежемесячно».

Основная задача нового агента Заграничной агентуры заключалась в освещении народовольческих кружков в Швейцарии. Первые реальные результаты этой деятельности Ландезена сказались уже в ноябре 1886 года, когда по его наводке в ночь с 20 на 21 ноября три агента Заграничной охранки — Бинт, Гурин, Милевский — при содействии некоего «швейцарского гражданина» ворвались в помещение типографии, где печаталась газета «Народной воли» и полностью уничтожили ее. Как ни велик был урон, нанесенный типографии людьми Рачковского, уже через несколько месяцев благодаря усилиям членов кружка Л. А. Тихомирова она полностью восстановила свои мощности. Однако 13 февраля 1887 года она подверглась новому нападению и больше уже не возобновляла своей работы. Один из членов народовольческой организации говорил, что, когда он и его товарищи увидели руины, оставшиеся от типографии, разгромленной командой Рачковского в Женеве в 1886 году, тотчас заподозрили в провокации Ландезена (Гек-кельмана). Но, по-видимому, это обвинение потом было с Ландезена снято, поскольку он продолжал оставаться активным участником революционного движения. Несмотря на то что несколько наиболее проницательных людей в революционной группе имели некоторые основания заподозрить его в связи с Рачковским, не было никаких достоверных сведений, его компрометирующих, и большинство эмигрантов, включая «охотника за провокаторами» В. Л. Бурцева, Ландезену доверяли. Кроме того, были приняты все меры, чтобы этого самого эффективного шпиона Заграничной агентуры не смогли скомпрометировать. О том, кто он на самом деле, знали только высшие полицейские чины: Рачковский, Зволянский, Дурново да еще Александр III и, возможно, кроме — того, несколько человек.

Ландезен на протяжении трех лет охотился за наиболее опасными членами «Народной воли», которые в Швейцарии проводили эксперименты с взрывчаткой. Провокатор доносил на русских революционеров, продолжая выдавать себя за их сообщника. Одна небольшая труппа, близкая к «Народной воле», куда Ландезен смог проникнуть, была тесно связана с кружком в Петербурге, куда входил старший брат Ленина Александр Ульянов, ранее казненный вместе с товарищами. Революционеры выдали себя, случайно взорвав изготовленную ими бомбу в лесу близ Цюриха. Швейцарской полиции не составило труда задержать тяжело раненного члена группы Исаака Бринштейна (Дембо), и он перед смертью рассказал достаточно, чтобы появились основания выслать из страны его товарищей. Швейцарская полиция