Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела - Росс Эджли

Исследование, опубликованное в журнале «Боль: журнал Международной ассоциации по изучению боли» (Pain: The Journal of the International Association for Study of Pain), было посвящено анализу того, как ультрамарафонцы справляются с такими трудностями [87]. Исследователи изучили 204 участника многоэтапных забегов на 250 километров по пустыне и попросили спортсменов в течение пяти дней подряд предоставлять данные о тяжести боли, болевом вмешательстве, напряжении и умении справляться с болью. Что они обнаружили?

• Участники сообщили, что тратили около 30 процентов времени на размышления о боли.

• Их средний уровень боли составил около 4 баллов по шкале от 0 до 10.

• Успешные спортсмены с большей вероятностью использовали адаптивные реакции совладания с болью.

• Неуспешные спортсмены с большей вероятностью использовали неадаптивные реакции совладания с болью.

Этот последний пункт наиболее интересен. Термин «неадаптивный» определяется как неадекватное приспособление к окружающей среде или ситуации. Таким образом, неадаптивные стратегии преодоления связаны с катастрофической болью. Это тенденция описывать некомфортный опыт или ощущение в более преувеличенных выражениях, чем у обычного человека. Спортсмены говорят что-то вроде «я не могу продолжать» или «боль невыносима» и, как правило, жалуются себе и другим, используя это как способ справиться с ситуацией.

Неудивительно, что с позиции науки это плохая идея. В рамках данного исследования фактически было показано, что этот механизм преодоления повышает чувствительность к боли и снижает переносимость боли [88], а это означает, что бегуны тратят больше времени на размышления о ее влиянии на производительность. Вот почему мы не допускали на лодке неадаптивных стратегий совладания и связанного с ними языка.

Я не устал от плавания в 1497 километров – я отлично потренировался и разогрелся.

Меня не ужалила медуза – медуза обхватила мое лицо.

На мне не было жилета-манкини и садомазо-маски – на мне было усовершенствованное приспособление для плавания в море.

Мы использовали адаптивную стратегию совладания вообще со всем. Вне зависимости от того, устали ли мы, получили травму или заболели, мы всегда принимали окружающую среду и нашу ситуацию и облегчали свои страдания, выбирая лучший образ мышления [89], который помогал нам справляться с различными «стрессовыми факторами от физических упражнений» так, чтобы они не запускали «сигнализаторы», приказывающие мозгу «остановиться или замедлиться».

Даже вне спорта исследователи, изучающие пациентов с хроническими болевыми состояниями, обнаружили, что адаптивные стратегии преодоления помогают «восстановить чувство самоконтроля над болью (и, таким образом, соответствие ситуации)» [90].

Одной из стратегий, которая всегда срабатывала у меня, был юмор [91]. Более десяти лет я старался улыбаться, смеяться и шутить во время марафонов и заплывов на длинные дистанции, и следующая история объясняет почему.

УЛЫБАЙСЯ, КОГДА ТЕБЕ БОЛЬНО

Джунгли Амазонки. 17 апреля 2008 года. Я голый. Сижу скрестив ноги на поваленном дереве, ощущаю, как по моим венам течет сильнодействующий психоделический наркотик джунглей, известный как аяуаска [92], и пытаюсь решить, является ли семейство муравьев, кружащих сейчас вокруг моих (беспокойных) гениталий, реальной угрозой или просто галлюцинацией. Решив, что лучше этого не выяснять, я обхватываю свои джентльменские части тела и отодвигаю их от края пня, от греха подальше.

В большинстве культур это сочли бы странным. Но я глубоко в тропических лесах Бразилии, в гостях у племени яминава, и они не относятся к «большинству культур». Очень уважаемое сообщество травяных спиритуалистов, они говорят, что разбираются в плодах, цветах и растительных лекарствах так, что это часто выходит за рамки понимания современной нутрициологии.

Для них в этом не было ничего странного – просто обычный день. Выполняя тот же ритуал, который их предки совершали на протяжении сотен лет, чтобы общаться с небесными сверхъестественными силами (или духами джунглей), они мало чего не видели. Вот почему из 24 мужчин яминава, также присутствовавших на мероприятии и находившихся в своем собственном духовном путешествии, ни один не моргнул глазом и не поднял бровь, когда я изверг свой ужин на наш костер в виде потока, брызнувшего у меня изо рта и носа.

По-видимому, это было совершенно нормально. Кажется, это было известно как «чистка» и часть процесса исцеления. Итак, я был там, обнаженный, опьяненный и охваченный конвульсиями, подобными экзорцистским, начинающимися в глубине моего кишечника и отдающимися эхом по всему телу, пока слова Генри Дэвида Торо повторялись в моей голове:

Пока мы не заблудимся, мы не начнем понимать себя.

Прошел час, и мой желудок опустел. Это означало, что моей пищеварительной системе была предоставлена минутка покоя, прежде чем в нее вольют еще аяуаски. Не совсем уверенный, что готов ко второму кругу, я поступил так, как поступил бы любой вежливый путешествующий англичанин. Я кивнул, когда мне предложили вторую порцию психоделического зелья, и поблагодарил хозяев за гостеприимство.

Излишне говорить, что я сразу пожалел о том, что я такой англичанин. Когда чашка коснулась моих губ, сразу стало очевидно, что это была более крепкая порция. Через несколько минут мой язык полностью онемел, и я потерял все ощущения во рту, что означало: я больше не обладал даром речи.

Теперь, не имея возможности высказать свое беспокойство всем собравшимся у нашего пропитанного моей рвотой костра, я был вынужден беспомощно сидеть там, когда деревья над головой закружились, земля под моими ногами начала двигаться… и все больше муравьев суетилось вокруг моих нервничающих яичек.

Похоже, у меня проблемы.

Что еще хуже, мои чувства начали бороться друг с другом. Я слышал запахи и видел звуки и больше не мог решить, что было реальным, а что – плодом моего воображения, пропитанного аяуаской. Ошеломленный и сбитый с толку, я посмотрел вверх на деревья, которые возвышались надо мной. Раскачиваясь на ветру, их ветви угрожающе жестикулировали в моем направлении, как будто сердились на меня. Кроме того, шелест листьев зазвучал так, словно прямо над моей головой разразилась гроза.

Я хотел, чтобы это прекратилось.

Думая об этих «стрессовых факторах от физических нагрузок», я чувствовал перегрев, голод, обезвоживание, и мое сердце билось невероятно быстро для человека, сидящего у костра и едва двигающегося. Все время, пока это происходило, я смотрел в другую сторону и заметил, что Тьяго и Гейб (двое младших членов племени) нашли ярко-синее перо попугая ара и по очереди лизали его, «пробуя цвета на вкус». Жестом они предложили мне присоединиться, и я согласился в надежде, что от этого джунгли перестанут кружиться.

Этого не произошло. Все, что я смог почувствовать, – это вкус