Кукла на цепочке - Алистер Маклин

прохлаждаюсь, в этом богом забытом месте, и совершенно случайно в моем кармане оказались сигнальные ракеты? Хочешь пополнить ряды безработных до заката? Отличное начало сотрудничества.

– Мне приказано соблюдать осторожность.

Он переживал и был расстроен в той же мере, что и кот, чихающий на нагретой солнцем стене. Сердечности в вертолетчике явно не наблюдалось.

– Лейтенант Скотт Уильямс, морская авиация. Боюсь, вам потребуется сам адмирал, чтобы меня уволить. Поднимайтесь.

Я поднялся на борт вертолета, закрыл дверь и сел. Лейтенант не протянул руки для пожатия. Он включил верхний свет и сказал:

– Что, черт возьми, с вашим лицом?!

– А что с ним?

– У вас кровь. Сотни мелких царапин.

– Это сосновые иголки. – Я рассказал ему, что произошло. – Зачем они прислали такой большой вертолет? На такой махине можно разместить целый батальон.

– Четырнадцать человек, если быть точнее. Я совершаю много глупостей, Калверт, но мне хватает мозгов не летать на никудышных вертолетах в такую погоду, чего доброго, еще снесет. Нас всего двое, подвесные баки полные.

– Этого хватит на весь день?

– Плюс-минус. Зависит от нашей скорости. Что вы хотите от меня?

– Вежливости для начала. Или ты такой неприветливый, потому что тебя вытащили из теплой кроватки рано утром?

– Калверт, я пилот авиационной морской поисково-спасательной службы. И это единственный летательный аппарат на базе, который может отправиться на поиски в такую погоду. Я должен выполнять свою работу, а не совершать увеселительные шпионские поездки. Мне без разницы, насколько важно ваше поручение. В пятидесяти милях отсюда в Атлантическом океане находятся люди, цепляющиеся за спасательную шлюпку в надежде остаться живыми. Вот это моя работа. Но мне приказали прибыть сюда. Итак, что вам надо?

– «Морей Роуз»?

– Вы слышали? Да, я говорю про это судно.

– Оно не существует и никогда не существовало.

– О чем вы говорите? По новостям…

– Я скажу ровно столько, сколько тебе нужно знать, лейтенант. Мне необходимо прошерстить эту область, не вызывая подозрений. Единственной способ это сделать – придумать вескую причину. Крушение «Морей Роуз» и есть та причина. Поэтому и появилась легенда о тонущем судне.

– Так это все понарошку?

– Да.

– Вы что, можете влиять на такие штуки? Вы можете влиять на новости?

– Да.

– Возможно, тогда вам и уволить меня под силу. – Он впервые улыбнулся. – Простите, сэр. Лейтенант Уильямс. Можете называть меня Скотти, – весело произнес он. – Жду ваших приказаний.

– Ты хорошо знаешь береговые линии и острова в этой области?

– С воздуха?

– Да.

– Я здесь на службе уже в течение двадцати месяцев. Мой профиль – воздушно-спасательные операции на море, военные и военно-морские учения, поиск пропавших альпинистов. Больше всего взаимодействую с морскими пехотинцами. Я знаю эту область как свои пять пальцев.

– Нужно найти место, где можно спрятать судно. Довольно большое судно. Сорок или пятьдесят футов в длину. Судно может находиться в большом лодочном ангаре, под деревьями в какой-нибудь бухте, даже в небольшой укромной гавани, которую обычно не видно с моря. Между островами Айлей и Скай.

– Так это все? Вы знаете, сколько сотен миль береговой линии на этом промежутке, включая все острова? Тысячи. Сколько времени у меня на эту работу? Месяц?

– До заката солнца. А теперь смотри. Можно исключить все населенные пункты, я имею в виду поселения с двумя соседними домами и более. А также рыболовные угодья и стандартные пароходные пути. Это поможет?

– Конечно. А что конкретно мы ищем?

– Я уже сказал.

– Понял, и мне лучше не спрашивать зачем. Где вы хотите начать поиски? Есть еще какие-нибудь идеи, чтобы ограничить зону поиска?

– Давай возьмем курс на восток к материку. Обследуем берег на двадцать миль к северу, а затем на двадцать миль к югу. Потом осмотрим Торбейский пролив и остров Торбей. Затем острова на западе и на севере.

– По этому проливу ходят большие суда.

– Извини, я не пояснил, что следует исключить те маршруты, которые используются ежедневно, а на остров Торбей теплоход заходит два раза в неделю.

– Пристегните ремень и наденьте эти наушники. Нас сегодня порядочно встряхнет. Надеюсь, вы хороший моряк.

– А где они?

Это были самые большие наушники, которые я когда-либо видел, шириной четыре дюйма, со звукоизоляционными накладками толщиной дюйм и с поворотным микрофоном.

– Для защиты ушей, – пояснил лейтенант. – Чтобы не продырявить барабанные перепонки и не оглохнуть на одну неделю. Если представите, что находитесь внутри стального барабана в цеху с паровыми котлами, при этом дюжина пневматических зубил молотит по барабану снаружи, тогда хоть немного поймете, что такое шум вертолета при запуске двигателя.

Даже с надетыми наушниками звук был ровно такой, как внутри стального барабана в цеху завода с паровыми котлами с дюжиной пневматических зубил, молотящих по барабану снаружи. Казалось, наушники совсем бесполезны. Шум проходил сквозь каждую лицевую и черепную кость. Я осторожно приподнял один наушник, чтобы понять, каково будет без них, и сразу осознал, что именно подразумевал лейтенант Уильямс под продырявленными перепонками. Он вовсе не шутил. Но даже с наушниками спустя несколько часов моя голова раскалывалась. Время от времени я бросал взгляд на смуглое худое лицо молодого валлийца, который слушал этот шум изо дня в день круглый год. Выглядит вполне здравомыслящим. Меня бы через неделю упекли в психушку.

Хорошо, что я не проведу столько времени на этом вертолете. Спустя всего восемь часов мне казалось, что я пробыл на борту целый високосный год.

Наш первый круг на север к побережью материка закончился одной из множества ложных тревог того дня. Через двадцать минут после вылета из Торбея мы увидели небольшую реку, впадавшую в море. На протяжении одной мили мы шли вверх по течению. Затем неожиданно появившиеся деревья, росшие по обеим сторонам берега, встретились в центре, где река протискивалась сквозь скалистое ущелье.

– Хочу посмотреть, что там! – крикнул я в микрофон.

Уильямс кивнул:

– Мы пролетели участок, где я могу посадить вертолет, с четверть мили назад. Вернемся и высажу вас там.

– Уильямс, у тебя же есть канат. Можешь опустить меня на нем?

– Знали бы вы, на что способны ветры скоростью сорок-пятьдесят миль в час в долине с крутыми склонами, никогда бы такого не предложили. Даже в шутку. Я хочу вернуть эту птичку домой.

Поэтому Уильямс взял курс назад и без больших сложностей высадил меня в укрытии утеса. Через пять минут я добрался до истока реки в ущелье. Еще через пять минут я снова сидел в вертолете.

– Нашли что-нибудь? – спросил лейтенант.

– Нет. Только вековой дуб поперек реки, прямо перед ущельем.

– Они могли и переместить его.

– Он весит две-три тонны, увяз в грязи на фут, судя по всему, он там не первый год.

– Ну, не может же нам повезти с первого раза.

Спустя несколько минут мы увидели еще одно устье реки. Вряд ли там можно разместить хоть какое-нибудь судно, но мы все равно направились туда. Меньше чем в полумиле от устья река пенилась на порогах. Мы повернули назад.

Когда совсем рассвело, нам удалось добраться до северной границы этой области. Горы с крутыми склонами уступили место отвесным скалам, которые погружались в море чуть ли не вертикально.

– Насколько далеко все это тянется на север? – спросил я.

– На десять-двенадцать миль до вершины озера Лох-Лэрг.

– Уверен?

– Много раз там бывал.

– Там есть пещеры?

– Ни одной.

Я так и думал.

– А что с другой стороны? – Я указал на запад, где гористая береговая линия, которую из-за ливня и низко проносящихся туч видно было не более чем на пять миль вперед, обрывалась с вершины Лох-Лэрга в пролив.

– Даже чайкам там не приземлиться. Поверьте мне.

Я ему верил. Мы вернулись к стартовой точке на побережье, затем направились на юг. С острова Торбей к материку море представляло собой практически сплошную массу больших вспененных, с белыми шапками волн, маршировавших на восток сквозь темный узкий залив. Между волнами пролегали длинные кремовые линии пены, сорванные с их гребней. В поле зрения не было ни одного судна, даже большие дрифтеры не решились выйти в такую погоду. Из-за штормового ветра