Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Помогите! – Голос низкий, настойчивый и отчаянный. – Ради бога, помогите!

Голос раздавался откуда-то из воды, у миделя с левого борта. Я беззвучно направился к месту, откуда слышался голос, и замер. Я подумал о Ханслетте и не шевельнул ни одной мышцей. Не собираюсь никому помогать, пока не удостоверюсь, что голос доносится не из шлюпки с двумя вооруженными пассажирами. Одно слово, одна неосторожная вспышка света, одно нажатие на спусковой крючок – и Калверт отправится к праотцам, если у тех вообще было что-то общее с таким непроходимым тупицей-отпрыском.

– Пожалуйста! Пожалуйста, помогите! Пожалуйста!

И я помог. Не потому, что отчаяние в голосе было явно искренним, а потому, что голос этот принадлежал Шарлотте Скурас.

Между шпигатами и нижним поручнем я протолкнул резиновую шину-кранец, привязанную к одной из стоек поручня, и опустил ее в воду.

– Леди Скурас? – спросил я.

– Да-да, это я. Слава богу, слава богу! – Слова давались ей с трудом, она задыхалась, нахлебавшись воды.

– Схватитесь за кранец у борта судна.

Спустя мгновение до меня донеслось:

– Готово.

– Вы сможете подтянуться?

Раздались всплески, и снова я услышал, как она тяжело дышит.

– Нет, у меня не получится.

– Не страшно. Подождите.

Я хотел было пойти за дядей Артуром, но он уже стоял рядом. Я тихо сказал ему на ухо:

– Леди Скурас там внизу, в воде. Это может быть ловушка, хотя я так не думаю. Но если увидите свет, сразу стреляйте.

Он ничего не ответил, но я почувствовал, как его рука потянулась в карман за «люгером». Перемахнув через поручни, я стал опускаться до тех пор, пока ноги не оказались на нижней части шины. Я нагнулся и схватил Шарлотту Скурас за руку. Она не была стройной сильфидой, к тому же к ее талии был привязан какой-то громоздкий пакет, да и я в последний раз был в форме уже давно, примерно сорок восемь часов назад, но с помощью дяди Артура нам удалось затащить ее на палубу. Подхватив с обеих сторон, мы доставили Шарлотту Скурас в кают-компанию с задернутыми шторами и усадили на диван. Я подложил подушку ей под голову и внимательно ее рассмотрел. Шансы попасть на обложку журнала «Вог» нулевые. Выглядела она ужасно. Темные слаксы и рубашка, казалось, пробыли в море не несколько минут, а целый месяц. Длинные запутавшиеся каштановые волосы прилипли к голове и щекам, лицо мертвенно-бледное, большие карие глаза с темными кругами под ними широко раскрыты и испуганы, тушь и помада размазались. Да уж, совсем не красавица. Но я все равно считал ее самой желанной женщиной в мире. Вероятно, я сошел с ума.

– Моя дорогая леди Скурас, моя дорогая леди Скурас! – Дядя Артур снова оказался среди аристократии и всячески это показывал; он опустился перед Шарлоттой на колени и стал вытирать ей лицо носовым платком, что было совсем бессмысленно. – Что же, ради всего святого, произошло? Калверт, неси бренди. Ну не стой там как истукан! Бренди скорее!

Вероятно, дядя Артур полагал, что находится в пабе, но, как оказалось, у меня оставалось немного бренди. Я передал ему бокал со словами:

– Если вы поухаживаете за леди Скурас, сэр, я продолжу поднимать якорь.

– Нет, нет! – Шарлотта сделала большой глоток, поперхнулась, и мне пришлось ждать, пока она не откашляется, затем продолжила: – В ближайшие два часа их не будет. Я знаю. Я слышала. Сэр Артур, происходит нечто ужасное. Мне пришлось сбежать к вам.

– Не терзайте себя, леди Скурас, не стоит, – сказал дядя Артур, хотя она и без того была в состоянии стресса. – Выпейте это, леди Скурас.

– Нет, прошу вас! – Я уж готов был негодовать, потому как бренди чертовски хорош, но понял, что она говорит о чем-то другом. – Не обращайтесь ко мне «леди Скурас». Никогда больше! Просто Шарлотта. Шарлотта Майнер. Шарлотта.

Хочу отметить одну занятную черту женщин: они всегда правильно расставляют приоритеты. На «Шангри-ла» собирают самодельную атомную бомбу, которую намереваются бросить в иллюминатор нашей кают-компании, а ее занимает только одно: называйте меня Шарлоттой.

– Почему вам пришлось сбежать к нам? – поинтересовался я.

– Калверт! – резко оборвал меня дядя Артур. – Ты что, против? Леди… то есть Шарлотта только что пережила сильное потрясение. Дай ей время, чтобы…

– Нет. – Она с трудом привстала и вынужденно улыбнулась, улыбка вышла слабой, отчасти напуганной, отчасти насмешливой.

– Нет, мистер Петерсен, мистер Калверт, как бы вас ни звали, вы правы. Актрисы склонны переигрывать, но я больше не актриса. – Она сделала еще один глоток бренди, лицо не такое бледное, как прежде. – Уже некоторое время я наблюдаю очень странные вещи на «Шангри-ла». Какие-то незнакомцы появляются на борту. Часть старого экипажа увольняют без всякой причины. Несколько раз меня с горничной отправляли в отель, пока «Шангри-ла» совершала таинственные путешествия. Мой муж, сэр Энтони, ничего мне не рассказывает. Он сильно изменился с тех пор, как мы поженились… Мне кажется, он принимает наркотики. Еще я видела оружие. Всякий раз, как эти незнакомцы появляются на борту, после обеда меня отправляют в каюту. – Она грустно улыбнулась. – Тут дело не в ревности мужа, уж поверьте мне. Последние день-два я чувствовала, как все близится к кульминации. Как только вы покинули судно, меня отправили к себе в каюту. Я вышла, но осталась в коридоре. Я слышала, как Лаворски сказал: «Скурас, если ваш друг адмирал – представитель ЮНЕСКО, то я царь Нептун. Я знаю, кто он. Мы все знаем, кто он. Все слишком далеко зашло, им слишком много известно. Либо мы, либо они». И затем капитан Имри – как я ненавижу этого человека! – сказал: «Я отправлю Квинна, Жака и Крамера в полночь. В час они откроют забортный клапан в проливе».

– Очаровательные друзья у вашего мужа, – прошептал я.

Она посмотрела на меня отчасти с неуверенностью, отчасти с любопытством:

– Мистер Петерсен, то есть мистер Калверт, я слышала, что Лаворски называет вас Джонсоном…

– Да, довольно путано, – признался я. – Меня зовут Калверт. Филип Калверт.

– Слушайте, Филип, – произнесла она мое имя с французским акцентом, и прозвучало это очень мило, – вы набитый дурак, если рассуждаете так. Вы в смертельной опасности.

– Мистер Калверт осознает опасность, – кисло сказал дядя Артур, поскольку не одобрял ее обращении ко мне по имени, такая фамильярность не принята между аристократами и простолюдинами. – Он просто не всегда умеет выразить свою мысль. Вы очень храбрая женщина, Шарлотта. – (И конечно, совсем другое дело, когда представители голубой крови называют друг друга по имени.) – Вы сильно рисковали, когда подслушивали. Вас могли поймать.

– Меня и поймали, сэр Артур. – Улыбка коснулась ее губ, но никак не отразилась в глазах. – Это еще одна причина, почему я здесь. Даже если бы я не знала, что вам грозит опасность, то все равно добралась бы до вас. Муж поймал меня и отвел в каюту.

Она шатко поднялась, повернулась к нам спиной и приподняла промокшую темную рубашку. На ее спине красовались три больших сине-красных рубца. Дядя Артур был так шокирован, что не мог шевельнуться. Я подошел к Шарлотте и внимательно осмотрел ее спину, по которой тянулись рубцы шириной около дюйма. Тут и там имелись крошечные кровавые проколы. Я слегка провел пальцем по одному из рубцов. Плоть приподнялась и опухла. Это свежий рубец, самый что ни на есть настоящий. Шарлотта не шелохнулась. Я сделал шаг назад, она развернулась к нам:

– Не очень красиво, не правда ли? И по ощущениям не очень. – Она улыбнулась, снова своей фирменной улыбкой. – Могу показать вам и кое-что похуже.

– Нет, нет, нет! – поспешно воскликнул дядя Артур. – Это лишнее. – На мгновение он замолчал, затем выпалил: – Моя дорогая Шарлотта, вы через столько прошли! Это жестоко, чрезвычайно жестоко! Он… он бесчеловечен. Он настоящий монстр. Вероятно, все из-за наркотиков. Я бы никогда в такое не поверил! – От гнева его лицо