Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Со всем уважением, сэр, что вы, черт побери, делали?!

– Я? – Он был столь же невозмутим, как и впавший в спячку медведь в январе. – А в чем дело?

Я медленно перевел рукоятку в положение «малый вперед», забрал у него штурвал и вывел «Файркрест» в положение «прямо на север» по компасу.

– Придерживайтесь этого направления, прошу вас, – сказал я дяде Артуру, затем стал осматривать все вокруг с помощью прожектора.

Повсюду черные пустынные воды, даже шлюпки нигде не видно. Я ожидал, что в Торбее все всполошатся, в каждом доме включат освещение и станет светло, как на морском параде, ведь как-никак прозвучало четыре выстрела, даже острые легкие щелчки «лилипута» должны были поднять всех на ноги. Но ничего подобного не произошло. Вероятно, джина было выпито больше, чем обычно. Я взглянул на компас: норд-20-вест. Подобно тому как цветок притягивает медоносную пчелу, а магнит – железные стружки, так и дядю Артура снова решительно тянуло на берег. Я мягко, но твердо забрал у него штурвал и сказал:

– Вы снова взяли курс на пирс, сэр.

– Охотно верю. – Он достал носовой платок и протер монокль. – Черт, как не вовремя запотело стекло! Полагаю, Калверт, ты не наугад стрелял.

За последний час дядя Артур стал намного более воинственным, на это повлияла смерть Ханслетта, которого он высоко ценил.

– Я достал Жака и Крамера. Жак – тот, который умело обращался с оружием. Он мертв. Думаю, Крамер тоже. Квинн смог уйти.

Ну и ситуация, подумал я мрачно. Вдвоем с дядей Артуром в открытом море под покровом ночи. Я всегда знал, что у него проблемы со зрением даже в благоприятных условиях, но и подумать не мог, что после заката он слеп, как летучая мышь. К сожалению, в отличие от летучей мыши, у дяди Артура не было встроенного радара, позволявшего ему избегать скал, мысов, островов и прочих твердых преград, на которые мы могли натолкнуться в темноте. По всему получалось, что я один. Значит, необходим радикальный пересмотр планов, хотя я не видел ни одного способа это сделать.

– Не так уж и плохо, – одобрительно отметил дядя Артур. – Жаль, что Квинн улизнул, но в целом неплохо. Ряды мерзавцев славно поредели. Как думаешь, они станут нас преследовать?

– Нет. И на это есть четыре причины. Первая: они еще не в курсе того, что произошло. Вторая: обе их вылазки этим вечером прошли неудачно, а потому они не будут спешить с подобными экспедициями еще некоторое время. Третья: они скорее будут использовать тендер, а не «Шангри-ла» для этой цели, и, если тендер все же пройдет хотя бы сто ярдов, я потеряю всю веру в сахар «Демерара». Четвертая: надвигается туман. Уже не проглядываются огни Торбея. Они не будут преследовать нас, потому что не смогут нас найти.

До этого момента единственным источником освещения в рулевой рубке служил отраженный от лампы нактоуза свет. Неожиданно включился верхний свет. Это была Шарлотта Скурас. Ее лицо осунулось, она уставилась на меня, будто я инопланетянин. Это точно не взгляд, выражающий восхищение или нежность.

– Что вы за человек, мистер Калверт? – Она не обратилась ко мне по имени; ее голос звучал ниже и грубее, чем обычно, к тому же взволнованно. – Вы… вы не человек. Вы убили двоих, а теперь говорите так спокойно и рассудительно, будто ничего и не произошло. Именем Господа, кто вы? Наемный убийца? Это… это чудовищно! Разве у вас нет никаких чувств, сожалений?

– Конечно есть. Мне жаль, что я не отправил и Квинна к праотцам.

Шарлотта Скурас посмотрела на меня с ужасом, потом перевела взгляд на дядю Артура и перешла на шепот:

– Я видела того человека, сэр Артур. Его лицо разорвало пулями. Мистер Калверт мог… мог арестовать его и передать полиции. Но он так не поступил, он убил того человека. И другого. Медленно и намеренно. Почему, почему, почему?

– Нет никаких «почему?», моя дорогая Шарлотта, – ответил сэр Артур чуть раздраженно. – Оправдания тут излишни. Расклад был такой: либо Калверт убил бы их, либо они убили бы нас. Они за этим сюда и прибыли. Вы нам сами об этом сказали. Разве вы станете терзаться угрызениями совести, если убьете ядовитую змею? Эти люди ничем не лучше. А что касается их ареста… – Дядя Артур сделал паузу, наверное, чтобы улыбнуться, вероятно вспоминая остальную часть моих наставлений, которую я озвучил ему ранее. – В этой игре под названием «Убей ты, или убьют тебя» нет других альтернатив. Это очень опасные, беспощадные люди, которых не следует предупреждать.

Ну, каков старина дядя Артур! Запомнил всю мою лекцию практически слово в слово.

Шарлотта Скурас долго на него смотрела. Ее лицо выражало недоумение, она взглянула на меня, затем повернулась и вышла из рулевой рубки.

– Теперь в ее глазах вы такой же отвратительный тип, как и я, – сказал я дяде Артуру.

Она снова появилась ровно в полночь и, войдя, включила свет. Волосы расчесаны и уложены, лицо менее отекшее, одета в белое обтягивающее платье из синтетической ткани в рубчик, судя по которому Шарлотта может легко обойтись без еды. По тому, как она расслабила плечи, я понял, что спина у нее болит. Она неуверенно улыбнулась. Но я не улыбнулся в ответ.

– Полчаса назад, огибая Керрера-Пойнт, я чуть было не снес маяк, – сказал я. – Надеюсь, сейчас мы направляемся на север Дуб-Сгейра, но может статься, что идем прямиком в центр острова. Сейчас темнее, чем на глубине в одну милю в заброшенной угольной шахте. Туман продолжает сгущаться. Я же, признаюсь, не слишком опытный моряк, который вынужден прокладывать путь сквозь самые опасные воды в Британии. Наша надежда на выживание зависит от моего ночного зрения, которое я медленно и с большим трудом наработал в течение последнего часа. Так что выключите этот чертов свет!

– Простите. – (Свет погас.) – Я не подумала.

– Вообще не включайте свет нигде. Даже в своей каюте. Утесы – это то, что беспокоит меня в последнюю очередь в Лох-Хоурне.

– Простите, – повторила она. – Простите и за то, что я наговорила вам. Поэтому и пришла. Чтобы сказать вам об этом. О своем поведении. У меня нет права вас порицать, да и суждения мои были ошибочными. Думаю, все из-за шока. На моих глазах убивают двоих, нет, это нельзя назвать убийством, потому что в убийстве есть накал, злость. Я же видела, как двоих мужчин казнят, и это совсем не было ситуацией «убей ты, или убьют тебя», как сказал сэр Артур, а потом я вижу, что человеку, который это совершил, все равно… – Ее голос неуверенно затих.

– Вероятно, приводимые вами факты и цифры правильные, моя дорогая, – сказал дядя Артур. – Вот только убиты трое, а не двое. Филип убил еще одного этим вечером незадолго до того, как вы здесь появились. И сделал это вынужденно. Поверьте мне, ни один здравомыслящий человек не назовет Филипа Калверта убийцей. Ему все равно в том смысле, который вы в это вкладываете, потому что иначе он просто сойдет с ума. Другими словами, ему совсем не все равно. Калверт выполняет свою работу не ради денег. Несмотря на все свои таланты и навыки, он получает гроши.

Про себя я отметил, что в следующий раз, когда мы будем наедине с дядей Артуром, я подниму вопрос оплаты.

– Он делает это не ради удовольствия, не ради прикола, как сейчас говорит молодежь. Знайте, что человек, занимающийся в свободное время музыкой, астрономией и философией, не живет по приколу. Калверт – не равнодушный человек. Его беспокоит баланс между правильным и неправильным, между добром и злом, и когда этот баланс начинает нарушаться, а зло грозит уничтожить добро, только тогда он не колеблясь предпринимает действия, чтобы восстановить равновесие. И возможно, он лучше нас с вами, моя дорогая Шарлотта.

– И это не все, – добавил я. – Я еще маленьких детей люблю.

– Прости, Калверт, – сказал дядя Артур. – Надеюсь, ты не обиделся. Но если Шарлотте важно было