Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Кроме усопшей леди Скурас, – прошептала она. – Теперь я понимаю, почему она периодически лежала в психиатрической клинике до самой своей смерти. – Шарлотта пожала плечами. – У меня нет желания повторить ее судьбу. Я сделана из более крепкого материала. Поэтому собрала вещи и сбежала. – Она указала на небольшую полиэтиленовую сумку с вещами, привязанную к талии. – Я похожа на торговца Дика Уиттингтона, да?

– Они появятся здесь задолго до полуночи, как только обнаружат, что вас нет, – заметил я.

– Скорее всего, это выяснится только утром. Чаще всего я запираю свою каюту по ночам. Сегодня я закрыла ее снаружи.

– Это уже что-то, – сказал я. – Но вам не следует оставаться в мокрой одежде. Вы не для того бежали, чтобы затем умереть от пневмонии. В моей каюте есть полотенца. Позже мы снимем для вас номер в отеле «Колумбия».

– Я надеялась на более надежный вариант. – (Я уловил едва заметное движение плеч, зато сильное разочарование в глазах нельзя было не заметить.) – Там меня будут искать в первую очередь. Как вы не понимаете! Мне туда нельзя. Для меня нет безопасных мест в Торбее. Они поймают меня и отвезут обратно к мужу, который снова вытворит со мной что-нибудь ужасное. Моя единственная надежда в том, чтобы сбежать. Ваша единственная надежда в том, чтобы сбежать. Пожалуйста! Разве мы не можем сбежать вместе?

– Нет.

– Мужчина, который рубит сплеча, так? – Шарлотта выглядела потерянной, но в то же время гордой, и это не повысило моего самоуважения; она повернулась к дяде Артуру, взяла его за руки и сказала низким голосом: – Сэр Артур, обращаюсь к вам как к английскому джентльмену. – (Ну да, грош цена Калверту, этому иностранному простолюдину.) – Могу ли я остаться? Прошу вас!

Дядя Артур посмотрел на меня, засомневался, затем заглянул в большие карие глаза Шарлотты Скурас и погиб.

– Конечно, вы можете остаться, моя дорогая Шарлотта. – Он учтиво поклонился ей на старый манер, что, нужно признать, было к месту из-за бороды и монокля. – Я к вашим услугам, дорогая леди.

– Благодарю, сэр Артур. – Она улыбнулась мне, без триумфа и без ликования, а просто взволнованно-дружелюбной улыбкой. – Было бы прекрасно, Филип, если бы и вы согласились. Что скажете?

– Если сэр Артур желает подвергнуть вас намного большей опасности на борту этого судна, чем если бы вы были в Торбее, то это дело сэра Артура. Что касается остального, то мое согласие не требуется. У меня хорошая подготовка, и я беспрекословно подчиняюсь приказам.

– Ты очень любезен, – ядовито ответил дядя Артур.

– Простите, сэр. – Неожиданно в моей голове вспыхнул слепящий свет, и до меня дошло. – Не стоило подвергать сомнению ваше решение. Здесь очень рады леди. Но мне кажется, сэр, ей лучше находиться внизу в каюте, когда мы подойдем к причалу.

– Рациональное предложение и мудрое предостережение, – согласился дядя Артур.

Кажется, его радовало, что я смягчился, а также то, что принимал в расчет желания аристократии.

– Вам не придется там долго пробыть. – Я улыбнулся Шарлотте Скурас. – Мы покинем Торбей в течение часа.

– Мне совершенно без разницы, в чем вы его обвините. – Я перевел взгляд с сержанта Макдональда на человека с разбитым лицом и пропитанным кровью полотенцем, затем снова на Макдональда. – Взлом и проникновение. Нападение и избиение. Незаконное ношение опасного оружия с целью совершить тяжкое преступление – убийство. Выбирайте, что вам нравится.

– Хм… ну… Все не так просто. – Сержант Макдональд положил большие загорелые руки на стойку в крошечном полицейском участке, посмотрел на пленника, затем на меня. – Знаете, мистер Петерсен, он не совершал взлома и проникновения. Он поднялся на борт. Это не считается противозаконным. Нападение и избиение? Посмотрите на него. Он выглядит как жертва, а не как преступник. А что за оружие у него было, мистер Петерсен?

– Не знаю. Вероятно, оно упало за борт.

– Понятно. Упало за борт? Значит, у нас нет никаких доказательств преступного умысла.

Сержант Макдональд начал выводить меня из себя. Он довольно быстро пошел на сотрудничество с поддельными таможенниками, а мне умышленно создавал препятствия.

– Дальше вы скажете, что это выдумки моего пылкого воображения. Затем вы скажете, что я сошел на берег, схватил первого попавшегося прохожего, ударил его дубиной по лицу и притащил сюда, по пути придумав эту невероятную басню? Сержант, даже вы не столь глупы, чтобы поверить в эту чушь.

Загорелое лицо покраснело, загорелые костяшки пальцев побелели.

– Прошу вас не разговаривать со мной таким образом, – тихо сказал он.

– Если вы продолжите вести себя как дурак, то я буду относиться к вам соответствующе. Вы собираетесь сажать его в тюрьму?

– Получается, его слово против вашего.

– Нет, у меня есть свидетель. Он сейчас на старом пирсе, если вы хотите его видеть. Адмирал сэр Артур Арнфорд-Джейсон. Очень высокопоставленный госслужащий.

– Прошлый раз на борту вашего судна с вами был мистер Ханслетт.

– Он тоже там. – Я кивнул на пленника. – Почему бы вам не задать несколько вопросов нашему другу?

– Я отправил за доктором. Сперва необходимо оказать ему помощь. Лицо в ужасном состоянии. Не могу разобрать ни слова из того, что он говорит.

– Тут дело не в лице, – пояснил я. – Сложность в том, что он говорит на итальянском.

– На итальянском? Не проблема. Владелец кафе «Западные острова» – итальянец.

– Это, несомненно, поможет. Задайте нашему приятелю четыре следующих вопроса: где его паспорт, как он прибыл в эту страну, кто его работодатель и где он живет?

Сержант пристально посмотрел на меня, затем медленно произнес:

– Вы очень странный морской биолог, мистер Петерсен.

– А вы очень странный полицейский, мистер Макдональд. Спокойной ночи.

Я пересек плохо освещенную улицу, подошел к набережной и стал ждать в тени телефонной будки. Спустя две минуты мужчина с небольшой сумкой поспешно появился на улице и зашел в полицейский участок. Я увидел его через пять минут и совсем не удивился: врач общей практики мало чем поможет, когда требуется госпитализация.

Дверь участка снова открылась, и показался сержант Макдональд в длинном черном макинтоше, застегнутом до подбородка. Он быстро прошел вдоль набережной, не глядя по сторонам, что облегчало мою слежку за ним, и повернул к старому каменному пирсу. На краю пирса он зажег фонарь, спустился по ступеням и намеревался было сесть в небольшую лодку. Я перегнулся через парапет и включил свой фонарь:

– Почему они не предоставят вам телефон или радио для передачи срочных сообщений? Вы можете насмерть простудиться, если будете грести в такую холодную ночь к «Шангри-ла».

Полицейский медленно выпрямился и выпустил веревку из рук. Лодка дрейфовала в темноте. Он поднялся по ступеням тяжелой поступью старика и тихо спросил:

– Что вы сказали о «Шангри-ла»?

– Сержант, давайте я не буду вас задерживать, – вежливо начал я. – Долг превыше ленивой светской болтовни. Ваш первый долг – перед хозяевами. Отправляйтесь и скажите им, что один из наемников сильно избит и что у Петерсена сильные подозрения относительно сержанта Макдональда.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – отрешенно произнес он. – «Шангри-ла»… Я не собираюсь на «Шангри-ла».

– А куда же? Прошу вас, скажите. На рыбалку? Только вы забыли снасти, не так ли?

– А почему бы вам не заняться собственными делами, черт побери?! – тяжело произнес Макдональд.

– Именно ими я и занимаюсь. Бросьте, сержант. Вы думаете меня хоть каплю беспокоит этот итальянец? Можете обвинить его хоть в том, что он пьяный играл на главной улице. Он меня совершенно не волнует. Он был просто наживкой, я хотел увидеть вашу реакцию, чтобы избавиться от последних сомнений. А отреагировали вы просто замечательно.

– Вероятно, я не самый умный человек на свете, мистер Петерсен, – с достоинством произнес сержант Макдональд, – но я и не полный идиот. Я думал, вы один из них либо заодно с ними. – Он сделал паузу. – Оказывается, нет. Вы правительственный агент.

– Я государственный служащий. – Я кивнул туда, где примерно в двадцати ярдах отсюда находился «Файркрест». – Вам лучше встретиться с моим начальником.

– Я не слушаюсь приказов государственных служащих.

– Делайте, как считаете нужным, – равнодушно произнес я, отвернулся