Кукла на цепочке - Алистер Маклин

тревожила не на шутку. Я намеревался просто держаться на воде, пока баржа не войдет в бухту или хотя бы не скроется в пелене дождя, но иногда приходится жертвовать удобствами ради выживания. А выживание в тот момент было моей главной заботой… Да нет, пожалуй, единственной. Я поплыл за быстро удаляющейся кормой с максимальной скоростью, на какую был способен.

Такой заплыв, продолжительностью не более десяти минут, вполне по силам тренированному шестилетнему ребенку, но мне он дался ценой невероятного напряжения воли, и не возьмусь утверждать, что сумел бы повторить этот подвиг. Наконец впереди явственно показался мол. Я свернул, оставив справа от себя навигационные знаки, и вскоре доплыл до берега.

Когда я уже пробирался по пляжу, дождь резко, словно по команде, прекратился.

Соблюдая всяческую осторожность, я поднялся на небольшой бугор, чья вершина находилась на одном уровне с верхом мола. Последние футы преодолевал ползком по мокрой земле. Приподнял голову и увидел справа, совсем близко, две крошечные прямоугольные гавани. Внешнюю соединял с внутренней узкий проход. За внутренней лежала очаровательная, прямо-таки открыточная деревушка Гейлер. Имея одну длинную и две короткие прямые улицы, окаймляющие внутреннюю гавань, в остальном она представляла собой завораживающий лабиринт с извилистыми дорогами и хаотичным нагромождением построек, преимущественно крашенных белым и зеленым домов на сваях, предназначенных для защиты от наводнений. Сваи соединены простенками – вот вам и подвал. А вход – на втором этаже, и к нему ведет снаружи деревянная лестница.

Я перенес внимание на внешнюю гавань. Баржа пришвартовалась у ее внутренней стенки, и разгрузка уже шла полным ходом. Два небольших мачтовых крана, установленных на берегу, извлекали из трюмов ящики и мешки, но меня интересовал не этот груз, наверняка законный, а компактный стальной ящик, выловленный из моря. Уж в чем в чем, а в его незаконности сомневаться не приходилось. Поэтому я взял под пристальное наблюдение каюту баржи. Всем сердцем надеялся, что не опоздал. Хотя разве я мог опоздать?

Как оказалось, очень даже мог. И тридцати секунд не прошло, а из каюты вышли двое, причем один нес мешок, перекинув его через плечо. Груз, прежде чем лечь в этот мешок, был упакован в мягкое, но все же угловатость бросалась в глаза – и не оставляла сомнений, что это тот самый ящик.

Двое сошли на пристань. Я немного понаблюдал, чтобы получить общее представление о взятом ими курсе, соскользнул обратно на топкий берег (еще одна статья расходов, мой наряд не пережил эту ночь) и двинулся следом.

На этот раз задача мне досталась не из сложных. Мало того что эта пара явно не подозревала о слежке, так еще и узкие, безумно извивающиеся переулки превратили Гейлер в царство теней. В конце концов люди с баржи подошли к длинному и низкому строению на северной окраине. Первый этаж – или подвал, по местным понятиям, – был бетонный. На верхнем этаже, куда вела деревянная лестница (вроде той, скрытой в сумраке, откуда я наблюдал с безопасного расстояния в сорок ярдов), высокие и узкие окна были забраны решетками, такими частыми, что и кошке не пролезть. Массивная дверь, перекрещенная стальными щеколдами, была заперта на два тяжелых амбарных замка.

Люди с баржи поднялись по лестнице, один из них отпер замки и отворил дверь, после чего оба скрылись внутри. Через двадцать секунд они появились снаружи, заперли дверь и ушли. Ноши при них уже не было.

Я пожалел, что оставил в отеле пояс с инструментами взломщика. Но сожаление было кратковременным – как бы я плавал с таким увесистым грузом? Да к тому же ко входу в это здание обращены полсотни окон ближних домов, и любой житель Гейлера, увидев меня, моментально сообразил бы, что в деревню пожаловал чужак. А раскрываться майору Шерману еще рановато – он охотится не на мелюзгу, а на китов, и приманка для них лежит в этом ящике.

Мне не требовался путеводитель, чтобы выбраться из Гейлера. Гавань находится на западе, а значит, конец дороги должен быть на востоке. Я прошел несколькими извилистыми проулками, не поддаваясь очарованию старины, что каждым летом влечет в деревню десятки тысяч туристов, и ступил на арочный мостик, перекинутый через узкий канал. Здесь наконец-то лицезрел местных жителей – три матроны, облаченные в традиционные платья с широкой юбкой, прошествовали навстречу. Они с любопытством посмотрели на меня и тотчас равнодушно отвернулись, словно встретить спозаранку в их деревне незнакомца, недавно принявшего морскую ванну в одежде, самое обыденное дело на свете.

В нескольких ярдах за каналом обнаружилась на удивление просторная автостоянка. В данный момент на ней парковались всего лишь пара автомобилей и с полдесятка велосипедов, из которых ни один не имел замка, цепи или какого-нибудь иного противоугонного приспособления. Очевидно, остров не страдал от воровства, и данный факт меня не удивил. Если добропорядочные жители Гейлера идут на преступление, они это делают с гораздо большим размахом.

На стоянке не было ни души, да и что там делать в такой час обслуживающему персоналу?

Терзаясь раскаянием – и посильнее, чем за все прегрешения, случившиеся с момента высадки в аэропорту Схипхол, – я выбрал велосипед понадежнее, подкатил его к запертым воротам, перевалил велосипед через них, перелез сам, огляделся и закрутил педали. Вдогонку не полетели вопли наподобие «Держи вора!».

Немало лет минуло с тех пор, как я в последний раз катался на велосипеде. И хотя я пребывал не в том состоянии, чтобы вновь испытать чудный беспечный восторг, приноровился достаточно скоро, и уж точно это было лучше, чем идти пешком. Лучше хотя бы тем, что заставило часть кровяных телец забегать по венам.

Я оставил велосипед на крошечной деревенской площади, где меня, слава богу, дождалось полицейское такси, и задумчиво посмотрел на телефонную будку, а потом на часы. Придя к выводу, что звонить еще слишком рано, я сел в машину и завел двигатель.

Через полмили я по амстердамской дороге подъехал к старому амбару, построенному возле фермерского дома. Остановил машину на шоссе так, чтобы амбар заслонил меня от тех, кто мог выглянуть из дома. Открыл багажник, достал сверток, приблизился к сараю, отыскал незапертую дверь, вошел и переоделся во все сухое. Не возникло ощущения, будто я заново родился, меня по-прежнему била дрожь, но, по крайней мере, прекратилась чудовищная пытка холодом, которую я терпел несколько часов кряду.

Проехав еще полмили, я затормозил возле постройки размером с очень скромное бунгало, чья вывеска гордо утверждала, что это мотель. Ну, что бы она там ни утверждала, главное – заведение открыто, а мне больше ничего и не нужно. Пухленькая хозяйка поинтересовалась, не желаю ли я позавтракать, но я ответил, что у меня есть более срочные потребности. Мне пришлась по душе добрая голландская традиция наполнять стопку до краев молодым женевером, и хозяйка с изумлением и изрядной тревогой наблюдала, как мои трясущиеся руки пытаются донести посудину до рта. И хотя я пролил не больше половины, было видно по ее лицу, что ей хочется вызвать полицию или «скорую» для алкаша в белой горячке или торчка, потерявшего шприц с дозой. Но все же она пересилила страх и беспрекословно наполнила мою стопку заново. В этот раз я потерял не более четверти, а в третий раз не только выпил все до капли, но и явственно ощутил, как доселе бездельничавшие кровяные тельца заработали на полную катушку. После четвертого стакана моя рука обрела твердость камня.

Я одолжил электробритву, а затем позавтракал от души: яичница с мясом, ветчина, сырное ассорти, четыре вида хлеба и полгаллона – ей-богу, не вру – кофе. Еда несказанно порадовала. Пусть это и не мотель, а всего лишь мотельчик, но он заслуживает высшей похвалы. Я попросил разрешения воспользоваться телефоном.

До «Туринга» удалось дозвониться за несколько секунд, но куда больше времени понадобилось, чтобы взяли трубку в номере девушек. Наконец я услышал заспанный голос Мэгги:

– Алло? Кто это?

Я будто воочию видел, как она потягивается и зевает.

– Поди всю ночь кутили напропалую? – сурово осведомился я.

– Что-что? – Она еще не включилась.

– День в разгаре, а вы дрыхнете. – (Было около восьми утра.) – Тунеядицы в мини-юбках.

– Это… Это вы?

– Кто еще может вам звонить,