Кукла на цепочке - Алистер Маклин

реакция. И уже в Старом городе, приближаясь к складу на большой скорости по узкой улице с односторонним движением, увидел заслон – полицейскую машину, перегородившую путь, и по вооруженному человеку в форме с двух сторон от нее. Я затормозил и выскочил из салона. Ко мне подошел полицейский.

– Полиция, – сообщил он на тот случай, если я принял его за страхового агента или кого-нибудь в этом роде. – Прошу вас развернуться и уехать.

– Вы что, свою машину не узнали? – прорычал я. – А ну прочь с дороги!

– Дальше никого не пропускаем.

– Все в порядке. – Из-за угла появился де Грааф, и, если бы я не услышал еще раньше о случившемся по рации, все понял бы по его лицу. – Майор Шерман, это не самое приятное зрелище.

Я молча прошел мимо него, обогнул угол здания и посмотрел вверх. С такого расстояния куклообразная фигура, лениво покачивающаяся на подъемной балке склада Моргенштерна и Маггенталера, выглядела не крупнее той, что висела там же вчера утром, но тогда я глядел прямо снизу вверх, так что эта, конечно же, больше, гораздо больше. И на ней тоже традиционный голландский костюм. Мне не нужно было приближаться, чтобы убедиться: лицо вчерашней куклы – точная копия лица сегодняшней висельницы.

Я отвернулся и пошел за угол, де Грааф – следом.

– Почему бы вам не снять ее? – Казалось, мой собственный голос доносится издалека.

Ненормальный голос. Абсолютно спокойный. Начисто лишенный интонаций.

– Это работа врача, он уже там.

– Ну да, разумеется. – После паузы я сообщил: – Она тут недолго висит. Меньше часа назад была жива. Наверняка склад открылся гораздо раньше…

– Сегодня суббота. По субботам склад не работает.

– Разумеется, – машинально повторил я.

Тут у меня возникла новая мысль, от которой в жилах заледенела кровь. Астрид с пистолетом у виска звонила в «Туринг». И передала сообщение для меня. Но это же бессмыслица! Передавать сообщение тому, кто лежит на дне гавани? Это могло иметь смысл лишь в том случае, если враги знали, что я еще жив. И откуда же они узнали? Кто мог оповестить их? На Гейлере никто меня не видел, кроме тех матрон. Но какое дело матронам…

И это еще не все. Почему враги заставили Астрид сообщить мне, что она жива и здорова, а после подвергли опасности себя и свои планы, убив ее?

И тут совершенно неожиданно ко мне пришел ответ. Они кое-что упустили из виду. И я кое-что упустил из виду. Они упустили из виду то же, что и Мэгги, – что Астрид не знала телефонного номера гостиницы, куда перебрались девушки, а я упустил из виду, что ни Мэгги, ни Белинда никогда не встречались с Астрид и не слышали ее голоса.

Я вернулся за угол. Под фронтоном все еще покачивалась цепь с крюком, но груз уже исчез.

– Позовите доктора, – сказал я де Граафу.

Через две минуты появился паренек, должно быть только что выпустившийся из медицинского института. Я заподозрил, что обычно его кожа не настолько бледна.

– Она мертва уже несколько часов, так? – резко произнес я.

Он кивнул:

– Четыре или пять, не могу сказать точнее.

– Спасибо.

Я пошел за угол, де Грааф меня сопровождал. Судя по его лицу, он хотел задать мне уйму вопросов. Но у меня не было желания отвечать ни на один.

– Это я ее убил, – проговорил я. – И возможно, не только ее.

– Не понял, – сказал де Грааф.

– Похоже, я отправил Мэгги на смерть.

– Мэгги?

– Я вам не сообщил, извините. Со мной две девушки, обе из Интерпола. Мэгги – одна из них. Другая сейчас в гостинице «Туринг». – Я продиктовал ему номер телефона. – Пожалуйста, позвоните Белинде от моего имени. Скажите, чтобы она заперлась, и пусть никуда не выходит, пусть ждет, когда я с ней свяжусь, и не реагирует на телефонные или письменные сообщения, в которых не будет слова «Бирмингем». Вы можете это сделать лично?

– Конечно.

Я кивнул на машину де Граафа:

– А связаться с Гейлером по радиотелефону можете?

Он отрицательно покачал головой.

– Тогда свяжитесь с управлением полиции, пожалуйста.

Пока де Грааф разговаривал со своим водителем, из-за угла появился очень мрачный ван Гельдер. В руке он держал женскую сумочку.

– Астрид Лемэй? – спросил я.

Он кивнул.

– Отдайте мне, пожалуйста.

Он решительно покачал головой:

– Не могу. Дело об убийстве…

– Отдайте, – сказал де Грааф.

– Спасибо, – поблагодарил я полковника. – Пять футов четыре дюйма, длинные черные волосы, голубые глаза, очень красивая, темно-синяя юбка и жакет, белая блузка и белая сумочка. Она должна быть в окрестностях…

– Минуту. – Де Грааф наклонился к своему водителю, а затем сказал: – Вырубились все линии связи с Гейлером. Похоже, майор Шерман, смерть ходит за вами по пятам.

– Позвоню вам чуть позже. – Я направился к своей машине.

– Я поеду с вами, – сказал ван Гельдер.

– У вас здесь полно дел. Там, куда я еду, помощь полиции мне не понадобится.

Ван Гельдер кивнул:

– Следует понимать так, что вы выйдете за рамки закона?

– Я уже за них вышел. Убита Астрид Лемэй. Убит Джимми Дюкло. Возможно, убита Мэгги. Я хочу поговорить с людьми, которые убивают других людей.

– Полагаю, вы должны отдать нам пистолет, – произнес здравомыслящий ван Гельдер.

– И чем же я его заменю, когда встречусь с ними? Может, Библией? Предложу помолиться за их души? Нет, ван Гельдер, чтобы заполучить мой пистолет, вам придется меня прикончить.

– У вас есть информация и вы ее от нас скрываете? – спросил де Грааф.

– Да.

– Это невежливо, неразумно и незаконно.

Усевшись в машину, я сказал:

– Что до разумности, то о ней вы сможете судить позже. А на вежливость и законность мне теперь плевать.

Я завел двигатель, и тут ко мне шагнул ван Гельдер.

– Оставьте его, инспектор, – велел де Грааф. – Оставьте его.

Глава 11

По пути к Гейлеру мне не удалось обзавестись новыми друзьями, но я и не ставил перед собой такой цели. В других обстоятельствах, ведя машину настолько безответственно, если не сказать – безумно, я бы, наверное, спровоцировал полдесятка автокатастроф, причем тяжелых. Но, как выяснилось, полицейские мигалка и сирена способны творить волшебство – дорогу передо мной они расчищали отлично. Машины, двигавшиеся в одном со мной направлении, еще в полумиле сбрасывали ход и прижимались к обочине, а то и вовсе останавливались.

Вскоре за мной увязался полицейский автомобиль. Должно быть, его водитель не получил предупреждения насчет меня, но у него не было и мотивации, сравнимой с моей, и он здраво рассудил: не так уж велико его жалованье, чтобы угробиться в этой гонке. Я знал, что по рации он сразу объявил тревогу, но не опасался баррикад на дороге и других преследователей. В управлении, как только услышат номер моей машины, дадут отбой.

Я был бы не прочь проехать остаток пути на обычной легковушке или на автобусе, но пришлось пожертвовать скрытностью ради срочности. Все же я пошел на компромисс с самим собой – последний отрезок трассы на дамбе был преодолен в относительно спокойном темпе. Вид желто-красной машины, приближающейся к деревне на скорости под сотню миль в час, вызвал бы вопросы даже у славящихся нелюбопытством голландцев.

Я запарковался на теперь уже быстро заполнявшейся стоянке, снял пиджак, наплечную кобуру и галстук, поднял воротник рубашки, закатал рукава и вышел из машины, небрежно перекинув пиджак через левую руку, которая держала пистолет с глушителем.

Знаменитая своей переменчивостью голландская погода резко улучшилась. Еще до моего выезда из Амстердама небо прояснилось, а теперь на нем оставались только редкие ватные клочья; пригревающее солнце тянуло пар из домов и окрестных полей.

Я праздной, но не сказать что медленной походкой приблизился к строению, за которым поручил наблюдать Мэгги. Дверь была распахнута настежь, через проем я то и дело замечал перемещавшихся внутри людей, главным образом женщин в традиционных костюмах. Иногда кто-нибудь из них выходил и направлялся в деревню, иногда появлялся мужчина с картонной коробкой, которую он клал в тачку и увозил.

Это явно была кустарная мастерская, но что она производила, определить со стороны я не мог. Хотя вскоре понял, что ее продукция совершенно безобидна. Об этом свидетельствовал тот факт, что туристам, время от времени приближавшимся к строению, кто-нибудь улыбчивый предлагал зайти и посмотреть. Каждый соблазнившийся вышел обратно, не позволив