Кукла на цепочке - Алистер Маклин

туфель, но он все выскальзывал – очень уж мал коэффициент трения для металла и кожи. Тогда я снял обувь, уперев каблуки в пол, а после, провозившись куда дольше, тем же методом освободился и от носков. При этом изрядно оцарапался и насажал заноз, но боли в ногах практически не ощущал – ее эффективно заглушала боль в лице.

Босые ступни отлично удерживали пистолет. Крепко сжимая его, я соединил концы веревки, полез по ней и добрался до стропила. Теперь у меня было четыре фута свободной веревки – более чем достаточно. Я повис на левой руке, правую вытянул вниз, а ноги согнул в коленях.

И вот пистолет в моей ладони.

Я вернулся на пол, туго натянул веревку, привязанную к левому запястью, и приставил к ней ствол. Чтобы ее перебить, хватило одной пули – никакой нож не справился бы так быстро. Я развязал на себе все узлы, сорвал с груди Марселя кусок белоснежной рубашки, стер им кровь с лица, забрал бумажник и деньги и ушел. Я не знал, жив Марсель или нет. Он выглядел совершенно мертвым, но я не стал проверять – меньше всего в тот момент меня интересовало состояние его здоровья.

Глава 12

Было уже за полдень, когда я вернулся в Амстердам, и солнце, в то утро видевшее гибель Мэгги, пристыженно скрылось. Со стороны Зёйдерзе наползала тяжелая туча.

Я мог бы добраться до города на час раньше, но врач в поликлиническом отделении пригородной больницы, куда я наведался, чтобы подправить лицо, задавал слишком много вопросов, и ему не нравился один и тот же ответ, что мне требуется только пластырь, правда в большом количестве, а швы и бинты могут подождать. Должно быть, с кусками пластыря, многочисленными синяками и заплывшим левым глазом я смахивал на единственного выжившего в крушении экспресса, но уж точно не выглядел чудовищем, при встрече с которым дети заходятся криком и зовут мамочку.

Я оставил полицейское такси недалеко от пункта проката, где взял маленький черный «опель». Владелец долго упирался, поскольку мое лицо давало повод усомниться в достаточном водительском стаже, но в конце концов уступил.

Когда я садился за руль, уже падали первые капли дождя. Я остановился у полицейской машины, забрал сумочку Астрид и две пары наручников – талисманы на удачу – и поехал дальше. Запарковался на уже довольно знакомой улочке и пошел к каналу. Высунул голову из-за угла и поспешил вернуть ее обратно. После чего выглянул лишь одним глазом.

У дверей церкви Американского общества гугенотов стоял черный «мерседес». Его вместительный багажник был открыт, и двое мужчин грузили туда ящик, явно тяжелый; в багажнике уже находились два или три таких же.

В одном из мужчин я сразу узнал преподобного Гудбоди. С идентификацией другого – худого, среднего роста, черноволосого и очень смуглого, в темном костюме – тоже не возникло проблем. Тот самый мрачный и жестокий тип, что застрелил Джимми Дюкло в аэропорту Схипхол.

На пару мгновений боль в лице была забыта. Я не пришел в восторг, снова увидев этого человека, но и не расстроился, поскольку слишком часто возвращался мыслями к той роковой встрече.

И теперь я чувствовал, что дело идет к развязке.

Пошатываясь от натуги, они вышли из церкви с очередным ящиком, погрузили его и закрыли багажник. Я вернулся к «опелю» и подъехал к каналу, когда «мерседес» с Гудбоди и смуглым уже отдалился на сотню ярдов. Держась на дистанции, с которой меня трудно было бы заметить, я последовал за ними.

Дождь лил уже нешуточно, а черный «мерседес» ехал через город то на запад, то на юг. День еще не перевалил за середину, но было так пасмурно, словно наступали сумерки. Впрочем, грешно было бы пенять на погоду, ведь она облегчала мне задачу. В Голландии положено включать фары при сильном дожде, и в зеркале заднего вида трудно различить на дороге конкретный автомобиль – каждый выглядит темным бесформенным пятном.

Миновав последние пригородные кварталы, мы выехали в сельскую местность. Это ничем не напоминало головокружительную погоню или скрытную слежку. Гудбоди, хоть и сидел за рулем мощной машины, вел ее очень ровно, что неудивительно, учитывая немалую тяжесть груза. Я не забывал поглядывать на дорожные знаки; вскоре стало ясно, куда мы направляемся. Впрочем, я это предполагал изначально.

Я счел разумным добраться до цели раньше Гудбоди и смуглого, а потому разогнался и пристроился не далее чем в двадцати ярдах за «мерседесом». Не опасался, что Гудбоди разглядит меня в зеркале – за его машиной летела такая туча брызг, что видеть он мог только ближайшую пару фар. Дождавшись, когда показался прямой участок дороги, я съехал на обочину и газанул. Когда я поравнялся с «мерседесом», Гудбоди равнодушно глянул на обгоняющую машину, а затем так же равнодушно уставился вперед. Для меня его лицо было всего лишь бледным пятном, так что и мое преподобному не позволили рассмотреть ливень и разбрасываемые нашими автомобилями брызги.

Я проехал вперед и вернулся на правую полосу, не снижая скорости. Через три километра показалась развилка с указателем «Кастель-Линден, 1 км». Там я свернул и через минуту миновал внушительную каменную арку с надписью золотой краской «Кастель-Линден». Еще через двести ярдов съехал с дороги и остановил «опель» в густом подлеске.

Мне предстояло опять промокнуть до нитки, но выбирать не приходилась. Я бежал сквозь заросли, пока не добрался до густой лесополосы, – похоже, эти сосны были посажены для защиты жилья от ветра. Со всей осторожностью я пересек лесополосу, и вот он, Кастель-Линден. Не реагируя на дождь, хлеставший по спине, я залег под прикрытием высокой травы и кустов и приступил к изучению объекта.

Прямо передо мной выгибалась подъездная гравийная дорожка, начинаясь от арки, под которой я только что проехал. За дорожкой высился Кастель-Линден, прямоугольное четырехэтажное здание с окнами на первых двух этажах, с бойницами выше, с крышей, увенчанной башенками и зубцами в лучшем средневековом стиле. Замок был полностью окружен рвом шириной пятнадцать футов и почти такой же глубины, если верить путеводителю.

Не хватало только подъемного моста, хотя в нишах толстых стен виднелись цепные шкивы. Вместо моста через ров вела лестница в два десятка широких и низких ступеней, примыкая к порогу закрытой двустворчатой двери, изготовленной, похоже, из дуба.

Слева от меня, ярдах в тридцати от замка, стояло прямоугольное одноэтажное здание, судя по его виду, сложенное совсем недавно из кирпича.

В арке возник черный «мерседес», прошуршал гравием и подъехал к кирпичному зданию. Гудбоди остался в машине, а смуглый не поленился обойти весь замок. Преподобный и раньше не казался мне рисковым парнем. Затем они перенесли содержимое багажника в новую постройку. Дверь была на запоре, но Гудбоди легко с ней справился, причем наверняка не отмычкой, а ключом. Когда эти двое внесли в дом последнюю коробку, дверь за ними закрылась.

Я осторожно встал и через кустарник прокрался к стене дома. Не менее осторожно вдоль нее подошел к «мерседесу» и заглянул внутрь. Но там не оказалось ничего достойного внимания – по крайней мере, моего внимания.

Еще осторожнее, на цыпочках я подступил к боковому окну и заглянул.

Cочетание мастерской, магазина и выставочного зала – вот что представлял собой интерьер. Стены были увешаны антикварными – или копиями антикварных – маятниковых часов всех мыслимых форм, величин и конструкций. На четырех просторных верстаках стояли другие часы в окружении разнообразных деталей – здесь часы собирались или чинились. В дальнем конце помещения виднелось несколько деревянных ящиков, похожих на те, что доставили Гудбоди и смуглый. Предполагаю, эти ящики были набиты соломой. Над ними полки ломились под тяжестью многочисленных часов, и рядом с каждым устройством лежали маятник, цепь и гири.

Гудбоди и смуглый хлопотали возле этих полок. Вот они склонились над ящиком и извлекли оттуда несколько гирь. Затем Гудбоди достал лист бумаги и принялся его изучать. Через некоторое время он ткнул пальцем в какой-то пункт и что-то сказал смуглому, а тот кивнул и вернулся к прежнему занятию. Преподобный, не отрывая глаз от бумаги, направился к боковой двери и исчез из виду. Смуглый просмотрел другой лист и взялся раскладывать одинаковые гири парами. Я задался было вопросом, куда подевался Гудбоди, как вдруг его