Последний бой «чёрных дьяволов» - Сергей Викторович Нуртазин

они в надежных руках и ничего с ними не случится. Вон, на танках пока покатаетесь, а потом и пешком придется малость прогуляться. По этакой грязище танк в самый раз, опять же, на мотоциклах на хорошо укрепленные вражеские позиции особо не попрешь, эта техника предназначена для других целей. Артиллерия быстро прикурить даст, да так, что прощай, мама, не горюй. Так что будем бить немчуру по-иному, не на ура, а как полагается – с огневой поддержкой и танками. Сегодня нам предстоит исполнять роль танкового десанта. Не зря нас сюда с самого утра выдвинули, думаю, вот-вот в прорыв бросят.

– Сколько времени здесь топчемся, уже давно за полдень перевалило, дело к вечеру идет, может, не бросят сегодня, – с надеждой в голосе произнес Лисковец.

Комвзвода отрезал:

– Бросят. Обязательно бросят.

Великанов ухмыльнулся.

– Прежде надо, чтобы этот прорыв образовался. Я тут случайно земляка встретил из пехотного полка, покалякали с ним маленько, так он говорит, что они уже несколько раз пытались немца с этих позиций сбить, только не больно-то получается. После каждой такой атаки меньше половины назад возвращается. Правда, вместо убитых пополнение исправно поставляют – то молодых местных ребят, не обученных и только что из дома призванных, то из Средней Азии узбеков, таджиков, туркменов. Из них многие по-русски почти не понимают, потому и потери большие. Фрицы тоже к нашему приходу подготовились. У них здесь оборона не хуже, чем на Миус-фронте была, мин полно, точек огневых, колючая проволока в несколько рядов, а еще три ряда траншей в полный рост. Немцы крепко в тех траншеях засели. Вцепились в эти позиции, как собака в кость. Наши тоже в окопах на холоде, под дождем и снегом, по колено в воде и грязи. На сухое место не выберешься, чуть голову высунул – снайпер немецкий тут как тут. У земляка от этой сырости чирья на заднице повыскакивали. Хорошо, что время от времени в тыл отводят, в баньке помыться и от вшей, которые от немцев завелись, избавиться. Еще он…

Улыбка сошла с лица младшего лейтенанта, строго глянув на Тимофея, он оборвал:

– Сержант Великанов! Прекратите паникерские разговоры! Если ваш земляк, у которого от таких разговоров чирья скоро не только на заднице, но и на языке вылезут, со своими товарищами не смог сбить немцев с позиций, значит, мы им поможем. Вы что же хотели, чтобы враг при вашем появлении оружие бросил и руки вверх поднял, мол, берите нас в плен, товарищ Великанов? Так, сержант, не бывает, победа добывается кровью. Вы командир отделения, и вам не следует…

Договорить командир взвода не успел. В небо взвились две красных ракеты. Сигнал к атаке. Сзади гулко заработала артиллерия. Младший лейтенант вытащил из кобуры пистолет, протяжно крикнул:

– Взво-од, за мно-ой! К машинам!

Танки и самоходные артиллерийские установки надрывно взревели, выбрасывая струи черного дыма из выхлопных труб. Мотоциклисты быстро взобрались на броню по восемь-десять человек. Машины двинулись в атаку. Минуя позиции части, начинавшей прорыв, но потерявшей пробивную способность в ходе атаки, выехали в степь. Танки и самоходки выкатились на ровный участок земли без растительности, кочек и взлобков, с редкими ложбинками, щедро перепаханный снарядами и усеянный трупами. Чуть больше тысячи метров истерзанной земли, отделяющий их от вражеских позиций.

«Как на ладони, и спрятаться некуда, если только за танк или в воронке», – подумалось Григорьеву. Однако в первых траншеях немцев не оказалось. Живых, зато мертвых, вперемешку с убитыми красноармейцами, было немало. Там же были санитары и раненые бойцы, уцелевшие в этом бою. Они отходили в тыл. Только не всем это удалось. Прилетевший со стороны немцев снаряд разорвался рядом с молодой санитаркой, которая вела раненного в ногу долговязого бойца. Когда «тридцатьчетверка», на которой сидел Александр, подъехала к месту взрыва, он увидел страшную картину. Тело раненого солдата разорвало в клочья, санитарка была жива. Жила верхняя часть ее тела – все, что от нее осталось, нижняя превратилось в кровавое месиво. Григорьеву показалось, что зеленые глаза девушки просят его о помощи. Она помогала другим, но ей никто не мог помочь. К воронке, рядом с которой она лежала, уже бежали санитары, но Александр знал, что с таким ранением не живут. По телу пробежала нервная дрожь. Он отвел взгляд от умирающей девушки, посмотрел вперед. Там были те, кому он должен был отомстить за нее и не только за нее…

Первый эшелон свою задачу выполнил, теперь дело было за ними. С каждой секундой враг становился все ближе. На подходе ко второй линии неприятельских траншей раздалась общая команда спешиться, и мотоциклисты спрыгнули с боевых машин.

Броню покинули вовремя. Танк – поддержка и защита, за ним можно укрыться, но это и хорошая цель для артиллерии противника. Особенно на открытой местности. Немцы эту цель быстро приметили. Стоило отделению Великанова покинуть борт «тридцатьчетверки», как в нее угодил снаряд, второй взорвался рядом, следом еще один. Отделение попадало в мешанину из грязи и снега. Когда поднялись, машина дымилась, а через открытые люки выбирались танкисты в кожаных шлемах и черных комбинезонах. Комбинезон одного из них охватило пламя. Он упал, стал кататься в грязи. Григорьев подбежал, помог погасить огонь. Большей помощи он оказать не мог. Ему надо было бежать вперед.

Рядом остановилась САУ. Рявкнула семидесятишестимиллиметровая пушка самоходки. Вторя ей, зло огрызнулись еще две артиллерийские установки, пальнул в сторону противника недавно полученный по ленд-лизу американский танк «шерман».

Отделение, следуя за остальными, продолжило атаку. Во второй линии траншей немцев тоже не было, она была занята теми, кто шел впереди, но их было мало для того, чтобы расширить и углубить прорыв. Эту задачу предстояло решить их батальону. Дело оставалось за малым – совершить непростой бросок в пятьсот метров под ураганным огнем, остаться живыми, захватить неприятельские позиции и двигаться дальше.

Не останавливаясь в уже занятой ранее траншее, побежали дальше – по грязи, по лужам, по трупам. Тут и там валялись клочья окровавленной одежды, куски человеческого мяса, оторванные руки и ноги. Многоголосое протяжное «Ура!» наступающих, смешиваясь с матом и ревом, влилось в оглушающую какофонию боя, но теперь к минометному и артиллерийскому огню немцев добавился огонь пулеметов, автоматов и винтовок. Противник с каждым шагом становился все ближе, а наступающих становилось все меньше. Григорьев видел, как рядом громко вскрикнул и упал, орошая кровью пшеничный чуб и снежно-грязевую кашу, командир взвода младший лейтенант Алексей Коваленко. Увидел и побежал дальше. Мертвому он уже не поможет, а раненого подберут санитары. Теперь