Дембель неизбежен - Константин Федотов

Мы смотрели за трибуну на людей, что сейчас разглядывали нас, фотографировали и снимали на видеокамеры. В глаза мне сразу бросился тот самый лысый мужичок, папаня нашего мазанного мальчика. На нем просто лица не было видно, от ярости и стыда он был красным, словно рак, и внимательно разглядывал своего сыночка, что единственным из всех вместо лева повернулся направо.

Через пару минут перед строем поставили три стола, на которых лежали документы и папки со словами присяги. К строю подошел командир роты и встал во главе рядом со старшиной, к флагам подошли еще два офицера и замерли около них. И уже после этого появился командир части с замполитом, точнее сначала прибежал замполит и, встав посреди плаца, окинул всех взглядом, и теперь настало его время рвать глотку.

– Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! – выкрикнул замполит и, приложив правую руку к виску, пошагал в сторону командира, что стоял с края плаца. Командир в свою очередь также приложил руку к виску и зашагал, чеканя шаг, в сторону замполита. Они встретились по центру и замерли в паре метрах друг от друга.

– Товарищ полковник! Учебная рота для принятия военной присяги построена! Заместитель по воспитательной работе подполковник Казаков. – тут же браво отчеканил наш самый страшный кошмар в этой части.

Полковник тут же синхронно со своим замом повернулись в нашу сторону, и полковник гаркнул во все горло: «Здравствуйте, товарищи!»

Мы в свою очередь, набрав полную грудь воздуха, синхронно прокричали в ответ: «Здравия желаем, товарищ полковник!»

Услышав нас, полковник даже улыбнулся. Затем он опять прокричал: «Равняйсь, смирно, флаг Российской Федерации поднять». Из динамиков заиграл гимн, и офицеры, что стояли около флагштоков, принялись поднимать флаги. Уже после этого он начал речь о том, что мы должны доблестно нести службу, говорил много разных патриотических слов, а затем дал отмашку на принятие присяги.

Далее все было просто, к каждому столу подошло по офицеру, разумеется, в парадной форме, у каждого в руках было по стопке наших военных билетов. Они были разложены в определенном порядке согласно списку, что лежал на каждом столе. Офицеры начали вызывать бойцов по одному. Я же стоял и нервничал все сильнее и сильнее с каждой минутой, не знаю, чего мне бояться, ведь, по сути, мне приходилось репетировать это уже раз двести. Но все равно ладошки вспотели, поджилки затряслись, и мне было максимально не по себе. Наконец пришел мой черед.

– Рядовой Семенов! – громко произнес капитан, стоящий перед столом.

– Я. – четко ответил я в ту же секунду.

– Ко мне! – ответил капитан.

Я положил правую руку на плечо Саньку, что стоял передо мной, тот в свою очередь сделал шаг вперед, а затем сместился вправо, и теперь уже я зашагал строевым шагом, приближаясь к столу.

– Товарищ капитан, рядовой Семенов для принятия присяги прибыл! – встав перед столом, произнес очередной доклад.

– К принятию военной присяги приступить!

Взяв в руки папку, я открыл ее, там на всякий случай был вклеен лист, на котором крупными буквами был напечатан текст присяги. Развернувшись лицом к строю, я набрал полную грудь воздуха и начал произносить заученные слова.

– Я, Семенов Дмитрий Александрович, торжественно присягаю на верность своему Отечеству – Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество. – без единой запинки протараторив весь текст, я опять развернулся к столу, где мне дали расписаться на специальном листке и торжественно вручили военный билет. Капитан пожал мне руку, пожелал удачи в службе и отправил обратно в строй.

Так выходил каждый, некоторые от волнения все же ошибались, то шагали криво, то запинались в тексте. Смотреть на тапочников было то еще удовольствие. Вроде бы и хотелось позлорадствовать над ними, но стало как-то стыдно, ведь они все же одни из нас, и, позорясь сами, они позорили нас всех. Ведь в результате запомнят не то, как мы браво и красиво промаршировали, а этих дурачков, что как растяпы будут шагать за нами следом.

Когда все приняли присягу, замполит доложил командиру, тот в свою очередь поздравил нас с этим торжественным днем. Мы прокричали во всю глотку слово "Ура" и под включившуюся в колонках мелодию "Прощание славянки" строевым шагом прошли перед командиром и приехавшими родственниками. Как нам потом сказал старшина, что стоял в сторонке, что прошли мы зачетно, не хуже, чем по Красной площади, не считая тапочников, разумеется.

Нас отвели сразу в казарму роты охраны сдавать автоматы. А затем начался рассос, часть парней отправилась к родственникам, а их тут было немало, в принципе, процентов тридцать человек сегодня уйдет в увольнение. Мы же засели в курилке, старшина сказал, что задач на сегодня больше нет. Мы можем отдыхать и ничего не делать, смотреть телевизор, ходить на перекуры, ну, кроме наряда, разумеется, те должны вернуться на свои посты. Кстати, военные билеты после построения у нас сразу же забрали обратно, даже и не знаю, зачем их нужно было нам выдавать.

Глядя на то, как родители и девушки радостно обнимают своих мальчишек, на душе стало как-то тошно, грустно и завидно. Но кое-что нам все же смогло поднять настроение, это парни, несущие в курилку пакеты с едой! И чего там только не было! Конфеты, печенье, сгущенка, пирожки, колбаса, хлеб, в общем, нас сегодня ждет праздник живота!

В неизведанные края

Пока мы курили и пускали слюни, глядя на пакеты с едой, а у входа в казарму началось представление. К ней на полном ходу, грохоча выхлопной системой, подлетел уже известный нам черный порш и оттуда выскочил тот самый лысый здоровяк. Командир роты в этот момент как раз раздал увольнительные записки парням, за которыми пришли родители, спустился вниз.

Стоило этой парочке встретиться как начался скандал. Ну как скандал, истерил только папашка нашего здоровяка. Мол, что за позорище ты там устроил? Сын его без автомата в тапках как м#дак стоял! Такое событие же раз в жизни бывает и все в таком духе. Ротный же на агрессию отвечал исключительно невозмутимым видом, не проявляя ни единственной эмоции на лице. А когда этот богатей перестал орать, ротный спокойно ему пояснил, что не обязан из-за какого-то ленивого загаска портить весь строй. Так как его сын в совокупности за все время провел на плацу от