Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Ван Эффен со вздохом посмотрел на полковника, поднялся с места, быстро переговорил с официантом и пошел к телефону.

– Тот же противник снова подает признаки жизни, – сообщил он по возвращении. – А, бренди! Спасибо, господин полковник. На этот раз звонил сержант Вестенбринк – Васко. Его сообщение мне, конечно, передали через управление. С ним связался Аньелли. Велел передать, что мои новые друзья хотели бы встретиться со мной завтра, в одиннадцать утра, в том же месте. Это может означать одно из двух.

– Ясно, что это означает, – ответил де Грааф. – Либо эти люди знают, кто мы, либо нет. Возможно, они не знают, что за ними следили с того самого момента, как они покинули «Охотничий рог». С другой стороны, вполне возможно, что они это знают. В таком случае преступники хотят с тобой встретиться, чтобы выяснить, как много ты знаешь, насколько это для них опасно и как лучше устранить эту опасность. Думаю, что все будет проделано очень аккуратно. Если они тебя подозревают и если подозревают, что и ты их подозреваешь, то они не будут дураками и предложат тебе встретиться на нейтральной территории. Потому что если преступники заподозрят, что ты полицейский, работающий под прикрытием, то в таком случае они должны автоматически предположить, что «Охотничий рог» под колпаком у полиции. С другой стороны, назначить встречу в другом месте значило бы дать понять, что они знают о тебе. – Де Грааф вздохнул. – Все слишком сложно. Все сделано для того, чтобы посеять смущение и заставить подозревать всех и вся. Может быть, они берут уроки у FFF. Или наоборот. Еще бренди, Питер? Нет? В таком случае я предлагаю на этом закончить. Мне кажется, что завтра у нас будет длинный день. У тебя есть какое-нибудь специальное задание для твоей помощницы на завтра?

– Я придумаю что-нибудь посложнее. Но позже.

– Гм! – задумчиво произнес де Грааф. – Вас, Анна, вероятно, часто видят в компании сержанта Вестенбринка.

Девушка улыбнулась:

– Мне трудно думать о нем иначе, чем как о Васко. Да, конечно, нам приходится разговаривать, и лучше всего, да и проще всего, делать это открыто.

– Понятно. Значит, вы приходите туда и уходите, когда считаете нужным?

– Разумеется. В этом все дело. Никаких определенных часов, никаких правил, никаких ограничений. Все ведут себя так, как им нравится. Все свободны как ветер.

– И если вы будете отсутствовать в течение одного-двух дней, это не вызовет подозрений?

– Нет. – Она помедлила. – Предполагается, что я достаточно умна, чтобы догадаться, к чему вы клоните?

– Вы достаточно умны. Вам просто не хватает подготовки и опыта, иначе у вас был бы такой же дьявольски изобретательный и подозрительный ум, как у лейтенанта ван Эффена. Надеюсь, что с вами этого не случится.

Аннемари почти незаметно покачала головой и вопросительно посмотрела на ван Эффена, который сказал:

– Полковник прав, ты же знаешь.

– Я не знаю. Я уверена, что он прав, но не знаю в чем. Если вы решили надо мной посмеяться, то это нечестно.

– Мы не собираемся над тобой смеяться, Аннемари. Нам вовсе не доставляет удовольствия дразнить и унижать людей. Послушай, все дело в связях. Вероятность того, что Аньелли знает о нас и что-то замышляет, примерно пятьдесят процентов. В таком случае Васко находится под подозрением, потому что он представил им меня. А из-за того, что всем известны ваши приятельские отношения с Васко, ты тоже под подозрением. Полковник предлагает тебе отсидеться день или два, в зависимости от того, как далеко все зашло. У меня есть предчувствие, что события будут развиваться очень быстро. Нам с полковником не слишком нравится мысль о том, что ты можешь попасть в руки этих людей. Вспомни, как не повезло двум нашим детективам. Мы уже знаем, что наши противники безжалостны, что они с полным равнодушием причиняют боль другим людям. Возможно, им это даже нравится. А вдруг ты попадешь к ним в руки и они будут тебя мучить? Я вовсе не пытаюсь тебя запугать, Аннемари. Но то, о чем я говорю, вполне возможно.

– Я тебе уже говорила, что я не очень смелая, – тихо ответила девушка.

– И тогда они узнают, кто попал к ним в руки. О, они будут на седьмом небе! Еще один замечательный козырь для шантажа в дополнение к другим козырям, о которых мы не знаем. Не говоря уже о твоем здоровье, ты поставишь нас в исключительно трудное положение.

– Я не мог бы изложить это лучше, – поддержал лейтенанта де Грааф.

Аннемари слабо улыбнулась:

– Я трусиха, и я сделаю, что мне прикажут.

– Не прикажут, дорогая, не прикажут, – сказал де Грааф. – Это просто предложение.

Еще одна слабая улыбка.

– Мне кажется, что это очень хорошее предложение. Где я буду оставаться все это время?

– У Жюли, разумеется, – ответил ван Эффен. – Ненавязчивая вооруженная охрана будет поблизости. Но прежде чем обречь тебя на затворничество, мне хотелось бы, чтобы ты кое-что для меня сделала.

– Да, конечно.

– Я хочу, чтобы ты утром сходила к Васко. Расскажи ему о том, что мы рассказали тебе, и вели ему исчезнуть. Я знаю, где он будет скрываться, и свяжусь с ним, когда это будет безопасно.

– Я все сделаю. – Девушка немного помолчала. – Когда ты попросил меня кое-что для тебя сделать, я ответила: «Да, конечно», но сейчас жалею об этом. Видишь, как на меня все это подействовало, Питер? Я превратилась в дрожащую развалину.

– Ты вовсе не дрожишь и выглядишь просто замечательно для развалины. Если на тебя там нападут, то твои храбрые друзья-кракеры сделают вид, что ничего не видели?

– Да.

– Мы привыкли к подобной несправедливости, правда, полковник? Но с тобой ничего не случится. Ты будешь под постоянным наблюдением, а постоянное – это значит все шестьдесят секунд каждой минуты. Верный лейтенант ван Эффен, должным образом замаскированный – разумеется, не в том наряде, в котором я был в «Охотничьем роге», – и со своим обычным арсеналом. Кстати, полковник, как вы думаете, может, мне стоит взять третий пистолет на завтрашнюю встречу с Аньелли? Они уже знают, что…

– …Что ты носишь два пистолета, – подхватил де Грааф, – поэтому, естественно, и не подумают, что у тебя может быть третий. Это, конечно, есть в твоей книге.

– А вот и нет. Зачем же вкладывать подобные мысли в голову преступников? Да, именно это я и хочу сделать. Так что никаких проблем у тебя, Аннемари, не будет. В любой момент времени я буду не далее чем в пяти метрах от тебя.

– Это хорошо. Но ты наговорил столько неприятных вещей! Такое впечатление, что на меня могут напасть в любую минуту, пока я буду добираться отсюда к дому Жюли.

– Вовсе нет. Не беспокойся. Я доставлю тебя туда в полном порядке и с комфортом в моем собственном лимузине.

– В лимузине! С комфортом! Бог мой! – Полковник сочувственно взглянул на девушку. – Надеюсь, вы не забыли свою надувную подушку?

– Я вас не понимаю.

– Скоро поймете.

Они вышли из ресторана и пошли по улице к машине полковника, которая, как всегда, была припаркована в неположенном месте. Полковник поцеловал девушку с видом любящего дядюшки, пожелал ей спокойной ночи и забрался в свой сверкающий «мерседес». На заднее сиденье. У полковника, конечно же, был личный шофер.

Аннемари пробормотала:

– Теперь я понимаю, что имел в виду полковник, когда говорил о надувной подушке.

– Пустяковое неудобство, – сказал ван Эффен. – Я собираюсь отремонтировать сиденье. Таков приказ. Полковник жалуется.

– Значит, полковнику нравится комфорт?

– От твоего внимания не могло ускользнуть, что он создан для комфорта.

– Он очень добр, не правда ли? Добр, внимателен и заботлив.

– Нетрудно проявлять подобные достоинства, когда объект их приложения прекрасен, как ты.

– У тебя очень милая манера выражать свои мысли, лейтенант.

– Да, очень.

Девушка некоторое время молчала, потом сказала:

– Но ведь он сноб, верно? Жуткий сноб.

– Для поддержания дисциплины я должен сурово поговорить с тобой. Не надейся, что я прощу, а тем более поддержу твои клеветнические заявления в адрес шефа полиции.

– Это вовсе не клевета. Я просто наблюдательна. Не могу же я контролировать каждое сказанное слово. У нас все-таки открытое