Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«А как бизнес в сфере недвижимости вписался в вашу жизнь?»

Взгляд Лоза стал жестче. «Что ты имеешь в виду?»

«Мы всё об этом знаем. Нам известно, что во время учёбы вы также инвестировали крупные суммы в развитие Манхэттена. У меня есть цифра в шестьдесят миллионов долларов, но Лондон считает, что сумма, переведенная вам через двадцать счетов, может быть в два-три раза больше. Все эти деньги были предоставлены вам для покупки недвижимости на Манхэттене – в основном в Челси и Трайбека. Трайбека стала главным трофеем вашей операции, не так ли? Вы получили прибыль в размере 15,7 миллиона долларов на одной сделке в Треугольнике Под Каналом. Было много других». Он остановился и посмотрел на свои записи. «Знаете, как мы начали их отслеживать? Мы начали с поиска названия компании, которая сдавала в аренду ваши помещения в Эмпайр-стейт-билдинг – и до сих пор сдаёт…

– Twelver Real Estate Corporation. Это название показалось Лондону знакомым. Любой, кто хоть немного разбирается в исламе, знает, что шиитская секта по-арабски называется Ithna Ashariya – «Двунадесятники». Движение денег из шиитских банков Ливана в Нью-Йорк было отмечено в период с 1996 по 1999 год, как и название Twelver Real Estate Corp. Они не знали, кто контролирует инвестиции. Неделю назад

Они снова начали копать и обнаружили вашу подпись на документах, хранящихся в городском управлении Нью-Йорка. Кому вы инвестировали деньги, доктор Лоз?

«Некоторые бывшие соратники моего отца».

«И эти люди были связаны с организацией «Хезболла»?»

«Нет. Но я, конечно, не могу сказать наверняка».

«Но вы согласны, что были сделаны все возможное, чтобы скрыть происхождение этих денег, прежде чем вы их вложили, и, учитывая шиитское происхождение вашего отца, вполне вероятно, что они поступили от «Хезболлы»?»

«Это возможно».

«Но еще интереснее то, что вы обманули почти всех относительно размеров вашего богатства и вашей настоящей профессии».

«Но я остеопат».

«Да, вы магнат, и очень хороший. Но вы ещё и магнат недвижимости.

Вы заработали много миллионов долларов для своих партнёров и для себя. По приблизительным оценкам, ваше состояние составляет пятьдесят миллионов долларов — этого, как заметил кто-то в Лондоне, достаточно, чтобы профинансировать грандиозную террористическую операцию.

Достаточно денег, чтобы купить столько комплектов поддельных документов, сколько вам нужно.

«Вот почему вам было так легко покинуть Штаты и с помощью взяток проложить себе путь через Балканы».

Лоз опустился в кресло. «Мне пришлось покинуть США, как вы прекрасно знаете. Я потратил столько, сколько было необходимо».

«Да, но у кого ещё из врачей-специалистов по спине есть такие контакты, как у вас – с членами боснийских преступных сообществ за пределами Чикаго, с торговцами оружием, с контрабандистами людей в Южной Боснии и Черногории? Мы только начали расследование, но уже сейчас ясно, что у вас серьёзные связи. Ваша позиция светской львицы на Манхэттене – это тщательно выстроенное прикрытие».

Лоз покачал головой. «Я действительно остеопат. Вот чем я занимаюсь! Это приносит мне неописуемое удовлетворение. Зачем бы ещё мне проводить бесплатные приёмы каждую неделю в трёх нью-йоркских больницах? Да, я действительно заработал много денег, но я могу организовать для вас разговор с моими юристами, и они скажут вам, что я пожертвовал большую часть своего состояния на благотворительность. При других обстоятельствах я бы не стал об этом упоминать, но вы должны знать, что за последние три года я выделил гранты и пожертвования на сумму почти двадцать миллионов долларов. Всё это могут подтвердить в Нью-Йорке мои юристы и мой бухгалтер. Даже благотворительные организации вам это подтвердят».

«Но у тебя все еще есть кругленькая сумма на счету».

Лоз расставил ноги и безнадежно развел руками. «Конечно, но деньги были честно заработаны на растущем рынке конца девяностых. Было бы иначе, если бы я вложился в новые технологии и продал в нужный момент? В чём проблема с недвижимостью?»

«Для нас разница в том, что вы инвестировали в пользу ближневосточной террористической организации. Куда ушла прибыль от этих сделок, безусловно, интересно, и вам будут заданы вопросы по этому поводу по возвращении в Соединённые Штаты. Это законное беспокойство ФБР, и я позабочусь о том, чтобы специальный агент Оллинс был полностью проинформирован о имеющейся у нас информации. Никто не может защитить вас от этого. Но сейчас я хочу знать, что произошло, когда вы встретились с Ханом в Лондоне в 1997 году». Он поднял руку. «Прежде чем вы ответите, дайте мне понять, что я имею право передать вас Маренглену, если меня не устроит то, что вы скажете».

Он кивнул. «Послушай, в этом нет никаких проблем. Карим позвонил мне в Нью-Йорк и сказал, что ему нужен мой совет. Он был таким. Он полагался на меня, доверял моему мнению».

«И вы согласились поехать в Лондон?»

Да, я прилетел на следующий день, и мы провели вместе пару дней, гуляя по старым местам, разговаривая о Боснии. В конце концов он заговорил об Афганистане. Он рассказал мне, что решил присоединиться к «Поэту» в Пакистане. Как я объяснил, так мы называли человека, с которым он познакомился в Боснии, настоящего имени которого мы не знали. Как бы то ни было, Кариму предложили должность в Афганистане, где он готовил бойцов. Это может означать многое. Карим понял это так, что он продолжит войну против угнетателей ислама на северных границах Афганистана, в республиках бывшего Советского Союза. Но он разрывался между западными и мусульманскими ценностями и хотел получить моральное обоснование своих намерений. Он чувствовал, что я пойму его, потому что сам испытывал те же муки вины в Боснии. Я посоветовал ему остаться в Лондоне и вернуться к медицине. Но он был одержим идеей о том, что он – великий авантюрист, хотя и знал ужасы войны и видел в Боснии самое страшное. У нас случилась ссора – ужасная ссора, – потому что я не мог поверить, что он совершит эту ошибку. Я был потрясён и разочарован. Я обвинил его в пристрастии к убийствам и в неспособности выполнять свои обязанности как человека, врача и добропорядочного мусульманина. Он же, в свою очередь, назвал меня трусом и уклонился от своих обязанностей мусульманина. Мы помирились на следующий день, когда я отдал ему те открытки и немного денег.

«Сколько открыток?»

«О, несколько. Я не могу вспомнить».

«А сколько денег?» — спросил Харланд.

«Я точно не помню — пятнадцать тысяч долларов, что-то около