Максимум внимания - Алексей Сергеевич Егиазаров

8

А поехали мы к нему домой.

Поднялись по знакомой мне лестнице на пятый этаж. Позвонили, вошли и предстали пред любознательными очами давешней соседки. Ахнула. И есть от чего — не успела одну новость пережить (следователь приезжал, гвозди из стенки зачем-то тянул), а тут вторая сенсация!

— Толенька! — говорит. — Здравствуй, милок! Домой вернулся?

— Домой, домой, — говорю. — Вот что, уважаемая, посидите-ка вы в своей комнате.

И не очень деликатно — что поделаешь? — оттеснил ее с занимаемых позиций. Хорошо еще, думаю, что Катя в это время на работе, не то совсем бы осложнилась обстановка.

Раскрыли мы дверь на лестничную площадку, показали приехавшим с нами понятым, где и как им стоять, объяснили их задачу.

Говорю я Акимову:

— Покажите, в какой позе стоял Потапов.

Показал.

— А как ударили?

Показал.

— А как падал он?

Показал. И тут обнаружилось, что этот вялый на первый взгляд парень умеет действовать очень четко и быстро. Резкие у него оказались движения, экономные. Глядя на него, легко было представить себе, как также вот, не колеблясь, тащил он из студеной полыньи своего командира...

Короче, проделали мы то, что на языке юристов именуется следственным экспериментом. Засняли, что надо, запротоколировали и получили, таким образом, в свое распоряжение некоторый доказательственный материал. Обнаружили мы, в частности, что ударить Потапова правой рукой Акимов не мог (стена мешала). Потапов же при падении не имел возможности стукнуться о какой-нибудь выступ или дверную ручку. Что, собственно, и требовалось доказать.

Пишу я протокол, а Пека возле меня крутится и бурчит себе что-то под нос: никак не хочет признаться, что полетела его гипотеза в тартарары. Самолюбие ему, видите ли, не позволяет.

Выглянула из своей комнаты соседка.

— Уже можно? — спрашивает.

— Нельзя! — говорю.

Спряталась, но дверь до конца не закрыла: слушает. Да, думаю, любопытна ты, голубушка... В этот момент чувствую, как тронул меня кто-то за рукав. Обернулся я: Акимов.

— Разрешите, — говорит, — на одну минуточку в комнату зайти. Только на минуточку. Я знаю, где ключ.

Пока показывал он нам, как все было, спокойно держался, а тут разволновался. Дышит тяжело.

— Ладно, — говорю.

Открыли комнату. Встал он на пороге, огляделся и — повернулся круто.

— Поехали? — спрашивает.

Это он как бы со старой жизнью прощался.

Увезла Акимова машина, а мы с Марией Федоровной и Пекой пешочком по теневой стороне пошли в прокуратуру. Молча шли.

Добрались до моего кабинета, расселись. Почесал Пека подбородок, покосился на Марию Федоровну и помрачнел.

— Сдаюсь, — говорит.

— Приятно слышать, — отвечаю. — Выкладывай свои соображения, — товарищ Комаров.

— Чего проще, — говорит. — На гире отпечатки пальцев правой руки, а бил Акимов левой. Эксперимент это подтвердил. Но хотел бы я знать, чем же он Потапова ударил? Не кулаком же! В чем наша ошибка, Сергей Александрович?

— В том, — отвечаю, — что не там искали. И не то.

А про себя добавил: и не тем путем.

9

Легко, конечно, сказать: не там, не то, не тем путем. Однако, чтобы подойти к этому, нужно было столько протоколов исписать, что получай мы, к примеру, как репортеры гонорар за строчки, все трое на эти средства поехали бы отдыхать в Сочи, не дожидаясь путевок со скидкой от месткома.

Впрочем, о Сочи в ту пору помышлять нам не приходилось, хоть и сезон, ибо новый путь привел меня не на черноморские целительные пляжи, а в кабинет главного судебномедицинского эксперта республики.

Принял он меня, выслушал. Почитал привезенные мною документы, в том числе и справку о том, что страдал покойный Потапов алкоголизмом, пожевал губами, словно конфетку пососал, и говорит:

— Просите создать комиссию?

— Да, — говорю.

— У меня возражений нет.

Прищурился профессор на меня, хитренько так.

— Скажите, — говорит, — вы об академике Копыловском, Викентии Михайловиче, слышали что-нибудь? А? Светило! Последняя, в некотором роде, инстанция в патолого-анатомии. Неужели не слышали?

Копыловский? Знакомая фамилия. И имя знакомое. Откуда, думаю, знаю я его? В книге, что ли, какой упоминание о нем встречал, или в газете? Скорее всего, в газете.

— Слышал, — говорю, — краем уха.

Пососал опять эксперт невидимую конфетку.

— Рекомендую, — говорит, — к нему обратиться... Формальную сторону я попробую уладить, но и вы не зевайте. Поговорите с ним неофициально, уломайте возглавить комиссию. А членов мы выделим. Самых опытных. Словом, ни пуха вам, ни пера...

Не было печали, так нет — поезжай гордого академика упрашивать!

Поехал.

Отыскал я резиденцию академика, надел халат и пошел бродить по незнакомым этажам. Иду, таблички читаю. За какой, думаю, скрывается маститый ученый муж? Внизу-то мне сказали, что в кабинете застать его невозможно и искать следует во всех комнатах подряд. Авось попадется.

Заглянул в одну комнату, в другую.

— Был, — говорят, — только что вышел.

В третьей — то же самое. Прямо-таки миф какой-то, а не академик. Право слово, касайся дело лишь меня самого, плюнул бы я на все и не стал бы его отыскивать. А тут, кстати, и халат мне попался из числа недомерков. Глянул я на себя в зеркало и понял, почему люди в комнатах, куда я заходил, давились от улыбок — куда какой забавный вид: высоченный дядя наряжен в поварскую курточку, рукава которой едва доходят ему до локтей.

Стащил я с себя чересчур эксцентричный этот наряд, перевесил его через руку и путешествую в костюме. Только успел два десятка шагов сделать, как слышу, окликает меня кто-то командным голосом:

— Вы почему без халата?

Повернулся: стоит передо мной маленький толстяк в белоснежном халате, за ним — свита, человек этак десять, все на него смотрят, а он — на меня, и челюсть у него вниз ползет от изумления.

— Сергей, — говорит. — Ей богу, Сергей!

— Молекула! — говорю.

Ну да, стоит передо мной собственной персоной Молекула. Изменился, конечно, но все такой же коротышка, каким был когда-то в школе второй ступени.

Покраснел.

— Товарищи, — говорит, — можете идти. Я к вам позже присоединюсь. — И мне, когда остальные отошли: — С ума сошел! При студентах — Молекулой! Типун тебе на язык!.. Какими судьбами?

Объяснил ему в двух словах. К академику, мол, по делу.

— По какому, — спрашивает, — делу-то?

— Долго