Кабул – Нью-Йорк - Виталий Леонидович Волков

Логинов постучался в кабинет к майору Петрову. Там его ждали. «Задержать до выяснения, а паспорт в стол», — звучало указание начальника Петрову. Он так и поступил. Но то, что террорист появился не один, а в сопровождении крепыша с удостоверением «Вымпела», стало для милиционеров районного масштаба полной неожиданностью.

— Верните паспорт и выдайте гражданскую справку. Вы получили ложный сигнал.

— А вы кто здесь такой? — встрепенулся похожий на птицу майор Петров и завертел шеей. Лейтенантам передалось его беспокойство.

— Я тот, кто оберегает Россию и ваши головы от международного скандала. Немедленно выдайте товарищу документы, которые забирать вы не имели права. Это известный журналист и наш человек, а вы играете на руку олигархам и врагам правовой системы, — Миронов высказал эту фразу на одном ровном строе.

— Я должен обратиться по инстанции, — честно ответил Петров.

— Обращайтесь. И мы обратимся. По вашим же инстанциям, — Миронов взялся за трубку мобильного.

Появился начальник. Он выглядел мутным, как прошлогодний рассол.

Убеждать тучного подполковника Андреичу практически не пришлось. Тот сразу вычислил, что за скандал с журналистом от конторы он может лишиться места, если будут искать крайнего, а за упущенного террориста крайним его не сделают никогда — крайним выйдет хотя бы вот этот наглец с пуговицами вместо глаз.

Логинову вернули паспорт и выдали справку.

— Простите, возьмите! — проснулся сам начальник в улыбке, вручая документ. Он успокоился и с профессиональным интересом рассматривал журналиста. Прошли добрых полчаса, и если вызванный им СОБР так и не появится, он уж точно не виноват.

Но СОБР появился. Бойцы напугали жителей микрорайона, волей случая оказавшихся в отделении в этот час. Спасибо хоть на пол не клали. Майор Петров глядел победителем, как будто это лично он одолел Миронова. До журналиста ему уже не было дела.

Володя Логинов все это время осознавал свою отстраненность от происходящего. С одной стороны, он понимал, что рискованный, даже авантюрный марш-бросок Андрея Андреича может привести его в лапы Туркменбаши или какого-нибудь иного злодея. С другой — да, именно с другой, некий настоящий, наделенный лучшим зрением Логинов ясно знал, что этого не произойдет.

— Мы — свидетели новой революции, — тихо и даже проникновенно обратился Логинов к начальнику собровцев, вытеснивших из кабинета всех милиционеров, кроме Петрова.

— Заткнитесь, — оборвал суровый человек в маскировочной шапочке.

— Революция началась из сердца системы, из Вандеи, — не внял ему Логинов. Капитан только повел плечами, и двое его подчиненных привычным броском опрокинули Логинова на стол, заломив руки.

— Ну, отработал, капитан! — подал голос Миронов. — Умочил прогрессивного журналиста. Тебе отвечать.

— Нам он то же пел, — Петров подпрыгнул от возбуждения на стуле.

— Поедешь с нами, старый, у нас попробуй на баян развести, — схамил капитан Миронову. — Сам дойдешь, ветеран перестройки, или тебя отконвоировать?

Логинова подхватили под локти и потащили вперед головой. Миронова под локти поддержали двое других пятнистых. Петров проводил их до самого крыльца. Там у него из-за плеча выглянула паспортистка. У них были разные чувства.

Уже направлялись к «газели», когда шорох шин разорвал ткань городского гула, и собровцев во мгновение ока блокировали вымпеловцы. Ими руководил старый знакомый Логинова, капитан Утюг. Операция была проведена столь уверенно, даже нагло, что бойцы в черных масках не то что растерялись даже, но осознали уязвимость и даже ущербность рядом с чертями в зеленых шлемах.

— А я тебя предупреждал, капитан, не лезь в геополитику без ордера, — произнес ветеран перестройки на ухо капитану СОБРа и гаденько ухмыльнулся. С Логинова уже снимали наручники. Собровцы еще артачились, но появление группы с телекамерой РЕН ТВ окончательно разрешило позицию в пользу мироновцев.

— От нас редко кто уходит, но если сорвался — до моря доплывешь, — нашел в себе силы пошутить собровец, — только из Москвы бы вам, господин хороший!

Он погрозил Логинову пальцем.

— Революция у вас только начинается, так что сам стерегись. А я не к морю, я в пустыню! — уплывая, дал гудок Логинов.

— Ну какая сволочь! Просто беспредел! — возмутился Петров, полный сочувствия к себе, к начальнику, к собровцам и даже к государству. Но пятнистый капитан озадачил и разочаровал его.

— Такого как ухватишь? За ним сила бесовская. Свиснет — и ты без погон. А то и без штанов.

Он подмигнул и прыгнул в автобус. Настроение у него отчего-то исправилось.

А Петрову еще добавила горечи паспортистка Людочка.

— Я бы с таким в пустыню моря поплыла. А ты злючка, Петров. Гавкаешь, как собака на пристани.

Вот такого он от нее не ждал. Какая муха укусила девку? И решил Петров, что когда станет начальником отделения, ни за что, ни за какие коврижки таких вот Логиновых из своего хвата не выпустит.

Закон Дарвина — Миронова

— При чем тут революция?

— Вы же государственник, Андрей Андреевич. Значит, вы самый вандеец и есть. Революция справа.

— Я тебе это говорил, Владимир? Или это в моем досье белым по черному? Ты меня еще в фашисты определи. Нашел формулу: революция справа…

Произнес это Миронов по возможности сердито, но лицо его выдало лукавство — на самом деле он был польщен. Исход операции говорил сам за себя. Так-то, полковник Путин! Кхе, революция справа!

— Извините. Разве я ошибся?

Логинов сам пребывал в непривычном для него умиротворении, если не в умилении. Его неприятие Миронова как общественной сущности осталось, но новым свежим ключом било сквозь него желание примирения. Перед прощанием. Прощай, умытая Россия. Не благодарность, но радость отсутствия превосходства того, старого Логинова над тем, старым Мироновым.

— Ты седеешь, а дурак. От романтики не избавился. Я не книга, которую ты прочел. Революции нужна власть. А моей власти нет, потому что человека, я повторяю, человека, не может устраивать власть. Любая власть — интеграл синусоиды. На долгих перегонах он равен нулю. Только кругозора на действительно долгий перегон мало кому достает. Любой строй, самый прогрессивный, приходит к стагнации…

— Отчего так? Вот мой вопрос проклятый! Вопрос вопросов!

— Что тут непонятного? Сними розовые очки и прочти ответ. На долгих перегонах одолевает закон Дарвина. Системой овладевает наиболее приспособленный. Но не к ее идеалу — в этом ошибка ваша, идеалисты, а к ее усредненному исполнительному механизму. К тому, что называется переходным этапом к идеалу. То есть безыдейный середняк. Тот, кто видит профит, проявляет умение оказаться в плюсе на коротком периоде синуса. На волне, так сказать. Вот и все. Но есть обратная сторона. Отсутствие идеи приводит к стагнации. Поэтому природой, также и социальной, предусмотрены недарвинистские