Танец теней - Яков Осканов

— Вы знаете латынь? — удивился доктор.

— Да, как и все доктора, — улыбнулся Суздалев.

— Простите, но вы сказали, что вы путешественник.

— Да, так и есть. Я окончил Императорскую Военно-медицинскую академию. Был штатным врачом в нескольких экспедициях в Азию. Но сейчас я не практикую и занят подготовкой к самостоятельной экспедиции. Так что по образованию я врач, а по образу жизни — путешественник. По крайней мере, в настоящий момент.

— А, теперь ясно. Стало быть, мы коллеги.

— Да, только я специализировался на хирургии, а психиатрию знаю лишь в общих чертах. Поэтому не ожидайте от меня обширной осведомлённости в вашей профессии. Вы упомянули раннее слабоумие. Что это за болезнь?

— Это непростой вопрос. Мы не знаем точного ответа. Исследования в этой области ведутся и у нас, и за границей. Но единой точки зрения нет. В общих чертах речь идёт о нарушении целостности мышления, распаде мыслительного процесса.

— Вы имеете в виду раздвоение личности, как в книге Стивенсона о докторе Джекиле и мистере Хайде?

— Ну, история Стивенсона хоть и блестящая по своему художественному содержанию, но все же далека от научной даже в вопросах множественной личности, которые являются также предметом многочисленных дебатов в наших кругах. Нет, речь именно о распаде личности. Одной личности. Пациент теряет возможность полноценно мыслить, увязывать события в единую логическую цепь. У него возникают бредовые идеи, иногда вместе с галлюцинациями.

— То есть у Софьи были видения?

— Видите ли, галлюцинации не всегда бывают зрительными. У девочки были слуховые галлюцинации.

— И что же она слышала?

— Голос своей матери.

— Я так полагаю, это случилось после того, как мать умерла?

— Верно. По моим наблюдениям, да и по наблюдениям моих коллег, подобные недуги часто возникают именно в результате какого-то несчастья, личной трагедии, пережитой человеком.

— И как это влияет на больного? Насколько слуховые галлюцинации мешают жить?

— В некоторых случаях они могут проходить сами собой. Зависит от силы личности и от масштабов пережитой им драмы. Также это зависит от окружения человека. Душевная рана подобна телесной. Чем глубже рана, тем дольше она заживает. Чем лучше уход, тем вероятнее благополучный исход и тем быстрее поправляется несчастный.

— Но, насколько я знаю, Софья неоднократно и подолгу бывала у вас. При этом, насколько я могу понимать, затруднений с уходом и ласковым окружением у неё не было. Отец, насколько я слышал, очень любил её.

— Всё так. Михаил Николаевич души в ней не чаял. И, естественно, не скупился на уход и содержание Сони. Но были симптомы, при которых домашний уход не помогал.

— Вы упомянули раннее слабоумие. Кроме галлюцинаций, девочка стала терять разум?

— Я бы так не сказал, — ответил доктор и поморщился. — Я сам не очень люблю этот термин. Он не вполне соответствует состоянию тех пациентов, которых я наблюдал за время моей практики. Просто такой термин принят среди коллег. Но он не вполне точный. Многие больные обнаруживают довольно острый ум, а их бредовые идеи подчиняются довольно изощрённой логике, если не принимать во внимание, что зерно их идей не соответствует реальности, объективно наблюдаемой прочими людьми.

— А что, если указать такому человеку на нелогичность его построений? Попытаться его переубедить?

— Абсолютно бесполезно, — покачал головой Соколов. — Все доводы, которые не вписываются в его воображаемую картину мира, просто игнорируются.

— С галлюцинациями происходит то же? Если сказать, к примеру, что никто не видит или не слышит то, что мерещиться больному?

— Тут-то и заключается главная трудность. Есть разные галлюцинации. Одни, например, могут возникать в результате травм или перенесённой болезни, повредившей мозг. Наиболее простой пример — белая горячка. Пациенту кажется, что он видит то, что видим и мы. Но это не самый тяжёлый случай. Есть особый род галлюцинаций, когда больной знает, что его видения или голоса посланы исключительно для него и только он может воспринимать их. Поэтому довод о том, что никто более не видит и не слышит его наваждений, не работает, так как вполне вписывается в логику его бреда. Страдающий такой формой безумия заранее знает, что именно ему посланы видения и адресованы голоса. Эти иллюзорные друзья, или враги, или советники всегда тесно связаны с идеями самого бреда, подталкивают и продвигают их, способствуют погружению в иллюзорный мир.

— И что? Выхода нет? Если человек игнорирует логические доводы и верит, что его галлюцинации посланы лично ему, он со временем окончательно окажется в полной власти безумия?

— Бывает и так. Но, как я и сказал ранее, всё зависит от того, насколько тяжёлой была душевная травма и насколько сильным был характер человека. А также от того, насколько хорош уход, которым его обеспечили, и насколько крепка связь с близкими, которые его поддерживают.

— И как вы определите характер Софьи? Он был сильным? Она была способна излечиться?

— Трудно сказать. Она была чудесной девочкой: доброй, умной, любознательной, при этом прекрасно воспитанной, с развитой внутренней дисциплиной.

— То есть были все предпосылки к её выздоровлению?

— Были. Но было и другое. Соня была очень впечатлительной и сочувствующей девочкой. И сильно любила свою мать. Если переводить на пример понятной вам хирургии, у пациента очень крепкое здоровье, но нанесённое ранение настолько тяжёлое, что дать сколько-нибудь определённый прогноз весьма затруднительно.

— Болезнь в итоге прогрессировала? Или, напротив, пациентке становилось лучше?

— Нам удавалось справиться с симптомами. У неё наступали длительные периоды ремиссии, но периодически болезнь снова проявлялась.

— А как вообще лечатся такие болезни?

— Если вы имеете в виду, есть ли какие-то препараты, способные влиять на болезнь и её развитие, то буду откровенен с вами — таких средств нет. Наша наука сейчас находится в экспериментальном поиске. Мозг человека слабо изучен. Мы мало что знаем о его физиологии, о биохимических процессах в нём протекающих, да и анатомия мозга таит ещё немало загадок.

— Как же вы тогда помогаете больным? — Суздалев был немного озадачен.

— Как я уже сказал, на многих пациентов благотворно действует комплексный уход, спокойная обстановка и подобранная для них диета. Также мы осторожно изучаем воздействие на пациентов холодной воды и электрического тока. Кроме того, в моменты буйного помешательства мы можем назначать больным различные препараты.

— Какие, например?

— Это могут быть средства на основе опиума, гашиша, белладонны. Мы также экспериментируем с веществами, открытыми в Европе, — хлоралгидратом, паральдегидом и солями мочевой кислоты.

— И они помогают?

— Не всем. Каждому пациенту приходится подбирать препарат и дозировку. Во многих случаях, особенно тяжёлых, нам удаётся добиться положительных результатов. По крайней мере, ослаблять симптомы буйства или сводить их на нет.

— На Софье какие-то из этих