Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Фанни ван де Грифт Стивенсон

тут меня осенило, что преступник заранее приготовил себе путь отхода. Эта мысль, подтвердившая мои худшие опасения, придала мне уверенности. Я вошла в дом и, словно перейдя некий Рубикон, закрыла за собой дверь и заперла её.

Из столовой наверху доносились голоса, ведущие непринуждённую беседу. На первом этаже царила не только гробовая тишина, но и непроглядная тьма. Я некоторое время стояла, не в силах сдвинуться с места или что-либо изменить. Не стану отрицать, что меня уже начал охватывать страх, когда вдруг в дальнем конце коридора появилась едва различимая полоска света. Ступая на ощупь, я осторожно начала двигаться в её сторону. Наконец, дойдя до угла, я увидела, что дверь буфетной приоткрыта и свет идет именно оттуда. Подкравшись поближе, я осторожно заглянула в щёлку между дверью и косяком. Внутри сидел мужчина, напряжённо прислушивавшийся ко всему, что происходило вокруг. На столе перед ним лежали часы, пара револьверов и фонарь. Мысли одна страшнее другой вихрем проносились у меня в голове. В конце концов я с силой захлопнула дверь и повернула ключ в замке, наглухо заперев злоумышленника. Поражённая собственной решительностью, я тяжело дышала, прислонившись к стене. Из буфетной не доносилось ни звука. Неизвестный, казалось, покорился судьбе и, парализованный страхом, приготовился к худшему. Я решила не обманывать его ожиданий и, чтобы поскорее выполнить свою миссию, направилась к лестнице, ведшей наверх.

Осторожно поднимаясь по ступенькам, я вдруг поняла весь мрачный комизм положения, в котором я оказалась. Будучи владелицей дома, я тайком, словно вор, пробралась в него, а в столовой два неизвестных мне джентльмена беспечно предавались тихому ужину, и лишь моё своевременное вмешательство предотвратило неожиданное или трагическое окончание сей трапезы. Как странно, что даже в подобной ситуации я искала то, что могло бы меня позабавить.

Сразу за столовой находилась небольшая комната, предназначенная под библиотеку. Именно туда я и прокралась, и вы убедитесь, насколько мне повезло. Как я уже говорила, ночь стояла очень душная, и, чтобы проветрить столовую, при этом сохраняя видимость фасада нежилого дома, окна в библиотеке распахнули настежь, а дверь оставили открытой. Я осторожно заглянула за её косяк.

Тонкие свечи, помещённые в серебряные канделябры, бросали тусклые отблески на камчатую скатерть и тарелки с остатками деликатесов. Два джентльмена, уже закончившие ужинать, курили сигары и потягивали ликёр. На серебряной спиртовке варился кофе по-турецки, наполняя комнату дивным ароматом. Старший из мужчин, прибывший первым, располагался прямо напротив меня, второй сидел по левую руку от него. Оба, как и неизвестный в буфетной, напряжённо к чему-то прислушивались. На лице того, что помоложе, явственно читался страх. Как ни странно, они поменялись ролями, как только начали говорить.

– Уверяю вас, – сказал старший, – что я слышал не только стук закрываемой двери, но и осторожные шаги на лестнице.

– Ваше высочество изволит ошибаться, – ответил второй. – У меня очень острый слух, однако я не услышал ни малейшего шороха.

Но его бледность и нервное подергивание мышц лица никак не соответствовали его благодушному тону.

Его высочество, в ком я, конечно же, сразу узнала принца Флоризеля, бросил на своего спутника мимолётный взгляд, и, хотя выражение его нисколько не изменилось, я заметила, что он ничуть не поверил своему собеседнику.

– Ну хорошо, – произнёс он, – оставим это. Теперь, сударь, когда я со всей искренностью изложил вам мотивы, которые мною движут, позвольте попросить вас выполнить своё обещание и отплатить мне той же откровенностью.

– Я выслушал вас с огромным интересом, – ответил молодой человек.

– И с необычайным терпением, – учтиво добавил принц.

– Ах, ваше высочество, и с никак не чаянным мной сочувствием! – воскликнул юноша. – Невозможно выразить словами, насколько я переменился за столь короткое время. Вы обладаете неким обаянием, перед которым, полагаю, бессильны даже ваши враги.

Он посмотрел на стоявшие на камине часы и побелел как полотно.

– Господи! – вскричал он. – Ваше высочество, видит бог, что я говорю вам это от чистого сердца: пока ещё не поздно, покиньте этот дом!

Принц снова взглянул на своего собеседника и нарочито медленно стряхнул пепел с сигары.

– Как странно всё это слышать, – заметил он. – Кстати сказать, я никогда не курю сигару после того, как с неё упадёт пепел. Исчезает всё очарование, аромат улетучивается, и остаются лишь мёртвые табачные листья. Я взял себе за правило выбрасывать окурок и брать свежую сигару.

И он тотчас же подтвердил свои слова делом.

– Не пренебрегайте моей просьбой! – взмолился молодой человек. – Она стоила мне чести и может стоить жизни. Бегите, бегите сию же минуту! И если в вас есть хоть капля жалости к бесчестно и подло обманутому юноше, скорее идите и не оглядывайтесь!

– Сударь мой, – ответил принц, – я прибыл сюда под ваше честное слово. Даю вам своё слово, что продолжу полагаться на эту гарантию. Кофе готов. Боюсь, мне придётся вновь вас побеспокоить.

Изящным жестом он предложил своему собеседнику разлить ароматный напиток.

Несчастный юноша вскочил на ноги.

– Умоляю вас! – вскричал он. – Ради всего святого, сжальтесь надо мной, коли не над собой, и бегите, пока не поздно!

– Сударь мой, – хладнокровно произнёс принц, – меня не так-то легко напугать, и если у меня есть какой-либо недостаток, из-за которого я могу пострадать, так это моё любопытство. Вы выбрали плохой способ заставить меня покинуть этот дом, где я играю роль хозяина. К тому же позвольте прибавить, молодой человек, что если нам и угрожает опасность, то исходит она с вашей стороны, а не с моей.

– Увы, вы не знаете, на что вы меня обрекаете! – воскликнул юноша. – Но хоть к этому-то я буду непричастен!

С этими словами он сунул руку в карман, вынул оттуда какой-то пузырёк и торопливо проглотил его содержимое. После этого он дёрнулся и рухнул на пол, зацепившись рукой за кресло. Принц обошёл стол и наклонился над телом, сотрясаемым предсмертными конвульсиями.

– Бедный мотылёк! – прошептал он. – Бедняга! Стоит ли снова вопрошать, что более губительно – слабость или злодейство? И может ли сочувствие идеям, по сути своей не лишённым благородства, привести человека к столь бесславному концу?

В это время я распахнула дверь и вошла в комнату.

– Ваше высочество, – сказала я, – сейчас не время философствовать. Если поспешить, мы ещё можем спасти бедняге жизнь. Что же до его сообщника, то вам не следует тревожиться: он под замком.

Принц резко повернулся в мою сторону и посмотрел на меня не с тревогой, а с таким нескрываемым изумлением, что я на мгновение растерялась.

– Сударыня, кто вы такая, чёрт подери?! – воскликнул он наконец.

Я не ответила и наклонилась