Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Фанни ван де Грифт Стивенсон

– Сударыня, – поклонился принц, – вы столь очаровательно излагаете свою просьбу, что я не в силах отказать.

После этого мы расстались. Молодой человек, всё ещё пошатываясь, отправился за помощью к своим собратьям-заговорщикам. Принц учтиво проводил меня до гостиницы. На следующий день аренду аннулировали, и с тех пор, хотя я иногда и жалею о данном мной обещании, этот особняк никогда не сдавался внаём.

Огромный особняк

(продолжение)

Как только пожилая дама окончила свой рассказ, Сомерсет поспешил высказать ей своё восхищение.

– Сударыня, – произнёс он, – ваша история не только увлекательна, но и поучительна, и рассказали вы её необычайно живо. Окончание вашего повествования произвело на меня весьма глубокое впечатление, поскольку я в своё время придерживался очень либеральных взглядов. И, разумеется, я вступил бы в некое тайное общество, если бы смог найти таковое. Я принял ваш рассказ очень близко к сердцу и проникся вашими переживаниями, потому как сам обладаю весьма порывистым характером.

– Не совсем понимаю вас, – несколько раздражённо ответила миссис Лаксмор. – Вы, очевидно, превратно поняли то, что я вам рассказала. Признаться, я удивлена.

Сомерсет, встревоженный переменой в её обращении, тут же постарался исправить положение.

– Многоуважаемая миссис Лаксмор, – начал он извиняющимся тоном, – вы, скорее всего, неправильно меня поняли. Поскольку я сам несколько вспыльчив, я испытывал постоянные угрызения совести, когда слышал, что вам пришлось испытать от людей с непредсказуемым нравом.

– Да уж, – согласилась она, – мне от них досталось. К сожалению, избежать этого было нельзя.

– Это даёт мне повод полагать, – заключил молодой человек, – что описанное вами происшествие никоим образом не соотносится со мной и теперешним положением вещей.

– Я как раз собираюсь коснуться этого, – ответила она. – Как вам уже известно, обещание, данное мной принцу Флоризелю, является одной из причин сегодняшнего происшествия. Я из тех, кто не привык сидеть на одном месте, и, когда мне не надо участвовать в судебных тяжбах, я отправляюсь на европейские курорты. Не то чтобы я больна, просто я уже не молода, и мне доставляет удовольствие вращаться в обществе. Одним словом, сейчас я намереваюсь уехать в Эвиан, а этот жуткий дом, который я оставляю без присмотра и не могу сдать внаём, висит на мне тяжким бременем. Я предлагаю избавить себя от этого бремени и сделать вам очень выгодное предложение, а именно: дать вам этот дом как бы взаймы, со всей его обстановкой. Эта мысль пришла мне внезапно и показалась весьма занятной. К тому же я уверена, что сей поступок вызовет у моих родственников, если они о нём узнают, сильнейшее недовольство и досаду. Итак, вот вам ключ, и, когда вы вернётесь сюда завтра в два часа пополудни, вы не найдёте в своём новом владении ни меня, ни моих кошек.

С этими словами дама встала, давая понять, что больше не задерживает своего гостя, а тот, глядя на ключ растерянным взором, начал протестовать.

– Многоуважаемая миссис Лаксмор, – неуверенно начал он, – это в высшей степени необычное предложение. Вы меня совсем не знаете, за исключением того, что я вёл себя как дерзко, так и робко. Я могу оказаться отпетым негодяем, я могу распродать всю мебель…

– Вы можете хоть взорвать дом – мне нет до этого никакого дела! – воскликнула миссис Лаксмор. – Доводы разума здесь неуместны. Характер мой таков, что, если я что-то решу, ничто на свете не может поколебать моей решимости. Это забавляет меня, и этого довольно. Со своей же стороны делайте всё, что вам заблагорассудится: сдавайте комнаты или организуйте пансион. Я же обещаю за месяц уведомить вас о своём возвращении, а своему слову я никогда не изменяю.

Молодой человек снова начал было возражать, когда он заметил, что дама как-то странно изменилась в лице.

– Если бы я только подумала, что вы способны на низость! – воскликнула она.

– Сударыня, – произнёс Сомерсет благоговейным тоном, – я принимаю ваше предложение. Прошу заметить, что принимаю его с радостью и благодарностью.

– Ну хорошо, – смягчилась миссис Лаксмор. – Если я ошибаюсь, то будь что будет. А теперь, поскольку всё решено, позвольте пожелать вам всего наилучшего.

Затем, словно боясь оставить Сомерсету путь к отступлению, она почти бегом проводила его до двери, оставив стоять на тротуаре с ключом в руке.

На следующий день примерно к означенному часу молодой человек добрался до площади, которую мы назовём Голден-сквер, хотя она носит совсем другое название. Он не знал, чего ожидать, поскольку человек может жить мечтами, но оказаться совершенно неготовым к тому, что одна из них сбудется. С известной долей изумления он разглядывал особняк, представший перед ним средь бела дня, и убедился, что это не призрачное видение. Ключ, полученный им накануне, действительно подошёл к входной двери. Он вступил в огромный дом, чувствуя себя добропорядочным взломщиком, и, сопровождаемый эхом запустения, быстро осмотрел комнаты. Кошки, служанка, пожилая дама, любые признаки жизни – всё исчезло, словно кто-то стёр мел с доски. Он обошёл все этажи и понял, что дом действительно огромен. Кухня и кладовые оказались удобными, вместительными и хорошо оборудованными, в доме было много просторных комнат, но больше всего Сомерсета порадовала гостиная, поражавшая своими размерами и роскошным убранством. Хотя на улице стояла тёплая и солнечная погода, внутри дома ощущался холодок и какое-то застывшее безвременье. Взору его предстала пыль и сменявшие друг друга тени, а гнетущую тишину, как бы он к ней ни прислушивался, нарушало лишь эхо его собственных шагов и шелест ветерка за окном.

Находившаяся за столовой библиотека, упомянутая в рассказе миссис Лаксмор, выходила окнами на плоские крыши кладовых и кухонь соседних зданий и порадовала Сомерсета чистотой и уютом. Он подумал, что вполне сможет сэкономить на постое. Библиотека станет служить ему спальней, если перетащить туда железную кровать, которую он приметил в одной из верхних комнат, а в большой, просторной и светлой столовой, выходящей окнами на площадь и небольшой палисадник, он будет обитать днём, готовить себе еду и изучать начала живописи, которой он подумывал всерьёз заняться. Ему не составило особого труда произвести перестановки. Вскоре он вернулся в особняк со своими скромными пожитками, а кучер, который был рад за небольшое вознаграждение помочь обходительному молодому человеку, помог Сомерсету перетащить и установить кровать. В шесть вечера, когда Сомерсет отправился поужинать, он оглянулся на дом с гордым чувством собственника. Особняк поражал своей монументальностью, внушительным фасадом, с обеих сторон украшенным барельефами с фамильными гербами. Его глаза с удовольствием обозревали дом, но в глубине души ему казалось, что владение этой каменной громадой