Аллегро. Загадка пропавшей партитуры - Ариэль Дорфман

купить эту книгу для отца. Папа не видел французского перевода своих уроков скрипки, хотя из Мангейма мы отправили ему вариант на голландском. Сюрприз, который я собирался ему преподнести, когда буду писать в следующий раз. А это будет скоро, да, скорее, чем мне хотелось бы.

– А цена слишком высокая?

– Он не желает ее снижать. А если он заподозрит (как, думаю, он уже сделал), что я искал этот том для самого автора, то может даже повысить цену. Все жители этого города – все до одного – мерзавцы и лицемеры.

– О, они не так уж плохи, когда узнаешь их поближе. Мне тут жить вполне нравилось, мог бы рассказать вам о таких приключениях, которые поспорили даже с приключениями моего отца! Погодите, вот разбогатеете, господин Моцарт, и полюбите этот город не меньше, чем я.

Мы пришли к аптеке. Она не выглядела открытой, несмотря на уверения Раафа.

Я громко постучал в жалюзи. Пройти так далеко и…

Внутри послышался громкий кашель и дрожащий голос произнес, что он идет, идет. Вскоре из-за двери выглянула лохматая голова.

Я попросил у него прощения за то, что его потревожил, но больной срочно необходимо получить pulvis epilepticus niger. Нет ли у него этого порошка в продаже?

– Никогда о таком не слышал. Нигер? Там древесный уголь? Я могу предложить смесь, в которой содержится уголь, если вы хотите облегчить проблемы с пищеварением.

– Не только с пищеварением, – ответил я.

– Ну, у меня этого эпилептикуса нет. Что в него входит? Может, здесь он по-другому называется.

Я перечислил состав этого черного порошка, который отец всегда брал с собой в поездки в своем ящичке с лекарствами, – этого лекарства, которое он не смог нам отправить в последние два месяца, несмотря на мои настоятельные просьбы. Сушеные земляные черви служили основным ингредиентом, вместе с древесным углем, конечно. Но еще олений рог, мирра, коралл, лягушачьи головы и плацента.

– Отличное снадобье, но у меня, увы, его нет. Может, вас что-то еще заинтересует?

– Маргрейвские порошки?

– Отличное очищающее средство, но у нас сейчас нет корней ириса и щепоток магнезии, так что мы не сможем приготовить нужную смесь. А правильная смесь в любой профессии – это путь к успеху, к нужному балансу. Через две недели я ожидаю поставку отсутствующих ингредиентов и смогу вас удовлетворить.

Я уже побывал, похоже, во всех аптеках и фармациях Парижа – часами бродил по грязи, но никто не предлагал черный порошок… Только черные души, везде, везде.

Я повернул к дому, и Джек Тейлор все так же шел следом.

– Вы нездоровы, господин Моцарт?

Я поколебался, пожал плечами – и быстро зашагал по улице. Так быстро, что запнулся об идиотский кусок булыжника. Я упал бы – и порвал, продырявил и обшарпал себе штаны, если бы стремительная рука Джека Тейлора не подхватила меня. В бледном свете растущей луны видна была улыбка, какой брат мог бы отреагировать на неловкость младшего брата… Такого брата Провидение мне не даровало.

– Вы должны сказать мне, что вас тревожит, юный Моцарт.

– Моя мать нездорова. Когда мы приехали сюда в конце зимы, она была больна, страдала от боли в зубах и горле, в ушах у нее стучало – снова вернулся прошлый катар. Остатки нашего черного порошка чудесно подействовали, и она вроде бы поправилась. А потом, недавно, ее недуг вернулся, в еще более тяжелой форме, и на этот раз у нас закончилось наше любимое лекарство, и…

– Ей пускали кровь?

– Обильно, на прошлой неделе. Две чашки. Но два дня назад… Неважно.

Да уж, неважно. Диарея, беспрерывная диарея… такое я не желал описывать Тейлору или обсуждать с ним.

– А что говорят врачи?

Что я мог ответить? Что ни один врач ничего не сказал, ни одно мнение не было высказано, ни одна капля лекарства не куплена? Потому что у меня нет денег на лекарство, на глоток сиропа или еще на что-то? Ответить так? Я слишком беден, чтобы узнать мнение врача? Да если бы я и мог пригласить врача, маман не признала бы французского лекаря, потребовала бы пригласить кого-то из Германии – именно это неразумное требование позволяло мне до сей поры скрывать от нее, что я не могу оплатить услуги доктора, владеющего любым языком, пусть даже из самой глубины Африки.

– Врачи точно не знают, – сказал я. – Мнения разошлись.

Он понял. Он в своей жизни повидал достаточно пациентов без гроша в кармане. Я ничем не отличался от попрошайки с фистулой лакрималис, только меня унизить было проще. Джек Тейлор умел распознать переполняющую человека печаль, встречал немало отчаявшихся мужчин и невидящих женщин, дарил надежду и отнимал надежду… Он был таким экспертом по радости и горести и боли, как и каждый музыкант, он утешал беспомощных родственников, но знал, что сколько бы он ни прописывал, оперировал и утешал, он проиграет – все мы проиграем – сражение с состоянием, описываемым словом, которое ему не хотелось употреблять, которое я не смел произнести, но которое лежало между нами так же, как и совсем недавно, когда попрошайка протянул к нам свои костлявые пальцы.

Джек Тейлор не стал тут же предлагать осмотреть маман – и мы оба знали причину. Лондонский Бах обвинил отца Джека, шевалье, в убийстве или (если даже первое было лихорадочным преувеличением) в ужасающем неумении, но из-за этого обвинения Джек Тейлор не захотел вмешиваться, ему нужно было позаботиться о том, чтобы в случае, если с моей матерью произойдет нечто очень серьезное, он не будет считаться виновным. Если случится смерть (вот, слово произнесено, пусть только в моих отчаянных мыслях), то ее хотя бы не припишут ему.

– У меня есть друг, французский врач, некий Ландрю, преданный мне с тех моих времен в Париже. Я ему немало помогал, пока мы были пареньками, и извлекал его из будуарных затруднений, которыми не стану вас утомлять. Он тогда был большим любителем музыки и наверняка остался им и сейчас и, несомненно, как и весь Париж, осведомлен о ваших деяниях. Я уверен, что он с радостью посетит вашу уважаемую матушку исключительно из любви к вам: он будет вознагражден тем, что вы пообещаете как-нибудь прийти к нему домой и усладить одной из ваших сонат. Вы позволите мне с ним связаться?

– Моя мать не захочет слушать врача из Франции – только такого, который