Проблема наблюдателя - Песах Амнуэль

Сильверберг пробормотал что-то, что можно было принять и за слова одобрения, и за крепкое идиоматическое выражение несогласия. Оба варианта были равнозначны по эмоциональной насыщенности фразы.

— Значит, договорились, — резюмировал Розенфельд. — Ты поезжай в Эллисвилл, я поеду к тебе. Предупреди Мэгги, хотя она и так всегда рада меня видеть и прекрасно знает, что вечером я пью только чай с лимоном. Кстати, если лимона у нее нет, поскольку ни ты, ни она с лимоном не пьете, я заеду по дороге в «Брамго», куплю пару килограммов. Если лимоны положить в морозильник, они хорошо сохраняются, и хватит минимум на год.

— Ты закончил? — кротко спросил Сильверберг. — Прежде чем я займусь безнадежным делом, ты можешь хотя бы в двух словах объяснить, как собираешься вытаскивать Лайона и Леонсию?

— Могу и в пяти, — великодушно согласился Розенберг. — Наблюдатель влияет на наблюдаемый объект. Кстати, — оживленно добавил он, — с этим явлением все мы сталкиваемся каждый день и каждый день о нем говорим…

Фразу он не закончил, потому что Сильверберг махнул Бену, указал пальцем на Розенфельда и вышел из кафе, даже не взглянув на приятеля.

— Сегодня, как я погляжу, ваша очередь платить, — с заметной долей ехидства сказал Бен. — Пиво, между прочим, прекрасное, жаль, что мистер Сильверберг не допил.

— Ничего, — усмехнулся Розенфельд. — Завтра, надеюсь, мистер Сильверберг заплатит за четверых.

* * *

Розенфельд выбирался из сна, как из засасывающего болота. Какие-то темные личности держали его за ноги, а он пытался подняться над грешной землей и воспарить. Именно тогда, когда он сумел сбросить цепкие пальцы, с неба раздалось пение ангелов, в котором Розенфельд узнал мелодию Бетховена на слова Гейне из «Оды к радости». Розенфельд хотел послушать, ему казалось, что, вместо «Обнимитесь, миллионы» ангелы дурными голосами затянули «Отпусти народ мой».

— Дьявол, — пробормотал он, проснувшись от оглушающего заключительного аккорда. — Кому, черт возьми, нужно…

Он взглянул на часы и закончил фразу, уже смахнув с экрана телефона надпись «ответить на вызов»:

— Если тебе не спится, это еще не значит…

— Одевайся, — сказал Сильверберг, — и приезжай в управление. Мы с инспектором ждем тебя у комнаты, которую ты называешь кабинетом, а все остальные — конурой.

— Какого… — продолжил по инерции Розенфельд, но проснулся окончательно и, пытаясь натянуть брюки одной рукой, спросил: — Ты не один?

— Нет, — коротко ответил Сильверберг и отключил связь.

У конуры, которую Розенфельд называл кабинетом, а его коллега по экспертному отделу Магда Жуков, любительница и знаток русской словесности, — храмом уединенного размышления, стояли двое: уставший, со слипавшимися глазами Сильверберг и бодрый, будто время близилось к полудню, незнакомый Розенфельду мужчина с цепким взглядом.

— Знакомься, — буркнул Сильверберг. — Инспектор Рихтер. Инспектор, это, как вы понимаете, эксперт-криминалист Розенфельд. Я подожду в коридоре, поскольку втроем мы в эту, с позволения сказать, комнату не поместимся.

Однако поместились. Днем, вспоминая, Розенфельд так и не сумел понять, как им это удалось, но подобная мелочь его уже не занимала.

— Сразу хочу внести ясность, — сказал Рихтер. — У меня нет никаких личных отношений с Гриффитом и Альварец. Если бы какие-либо отношения существовали, я отказался бы вести это дело. И конечно, убийство было непреднамеренным. Я рассматривал все варианты, даже самый фантастический — Поттинг неожиданно рехнулся и спрыгнул. Но факты соответствуют более прозаической версии: детективы действовали непрофессионально и позволили себя обнаружить. Скажу честно: буду рад, если судье эта версия покажется неубедительной. Но я обязан представить все доказательства, верно?

Розенфельд, внимательно выслушавший эту тираду и, к удивлению Сильверберга, ни разу не перебивший инспектора, сказал, казалось бы, невпопад:

— Зачем же вы сами приехали, инспектор? Я бы переслал экспертное заключение на ваш компьютер.

Рихтер усмехнулся.

— Знаете, Ариэль… Могу я называть вас по имени? Спасибо. А я — Джошуа. Да, я хотел бы лично услышать… Стивен, к сожалению, ничего толком не объяснил, а я имел дело с десятками экспертных заключений, в них черт голову сломит. И… честно говоря, просто хотел познакомиться. Много слышал о вас, сэр.

— Неужели? — удивился Розенфельд.

— Ваши экспертные заключения по делам Гамова и Пранделли изучают у нас на курсах повышения квалификации, — объяснил Рихтер.

— Скажите пожалуйста! — окончательно смутился Розенфельд. Видеть друга смущенным Сильвербергу было настолько непривычно, что он предпочел вмешаться и вернуть разговор в деловое русло.

— Мне с трудом удалось уговорить инспектора… эээ… Джошуа согласиться на проведение экспертизы. Времени в обрез, через пару часов ему нужно ехать обратно, иначе он опоздает к началу слушаний. Так что…

— Да, — кивнул Рихтер. — Я хотел бы знать вашу интерпретацию фактов.

— Инспектор… Джошуа… Вам наверняка знакомо ощущение, будто кто-то смотрит вам в спину?

— Знакомо, — коротко ответил Рихтер и добавил, чуть подумав: — Как и всем, полагаю.

— Не всем. Есть люди, которые этого не осознают, а неожиданное беспокойство приписывают другим факторам. О сглазе вы, конечно, тоже слышали?

— Даже встречался в своей практике, — хмыкнул Рихтер. — Шарлатанство это, вот что.

— Да, шарлатанов в таких делах много. Это как в астрофизике: наблюдаешь в телескоп туманность, измеряешь спектр, получаешь информацию о химическом составе, а оказывается, почти все данные к туманности отношения не имеют. Если удается отсеять лишнее, оказывается, реальная туманность совсем не похожа на ту, что видна в телескопы.

— В астрофизике я профан, — покаялся Рихтер. — Вы, наверно, правы, но какое отношение…

— Прямое! — перебил Розенфельд. — Стив, — обратился он к Сильвербергу, — если ты сумеешь справиться с этим аппаратом, буду благодарен. Он работает, только нужно удерживать кнопку пуска… вот так. Приготовь нам кофе, хорошо? И себе тоже, если захочешь. Чашки на полке. Под потолком, да. На голову не упадут, если будешь осторожен. Так я о наблюдениях, — вернулся Розенфельд к Рихтеру. — В квантовой физике давно известно, что невозможно провести наблюдение за частицей, не повлияв при этом на ее состояние.

— Послушайте, Ариэль, — нетерпеливо сказал Рихтер. — Я согласился поехать со Стивеном только потому, что, по его словам, ваш анализ убедительно доказывает невиновность Гриффита и Альварец. Меня не интересуют квантовая физика, астрофизика и любая другая физика, и тем более — шарлатаны, нагоняющие порчу и сглаз. Если у вас нет конкретных…

— Послушайте, Джошуа, — раздраженно перебил Розенфельд. — Все, что я сказал, имеет непосредственное отношение к делу. Когда-то никто не знал о дактилоскопии, и если бы, допустим, Видок… был такой парижский…

— Я знаю, кем был Видок, — сухо оборвал Розенфельда Рихтер.

Розенфельд взял из рук Сильверберга чашку с кофе, поставил на стол перед Рихтером так,