Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий

«Это невозможно… никакие постоянные… определенно… закончил… совершенно… последняя точка… уходить…»

Я выложила овощи на тарелку и пошла в комнату. Эдик сидел за компьютером, положив руки на колени.

«Ты закончил роман?» — спросила я.

Эдик опустил голову, я видела его заросший затылок.

«Нет», — ответил он наконец, и я поняла, что он впервые в жизни сказал мне неправду.

«Давай ужинать», — сказала я, и дальше все пошло как обычно, но все было не так, потому что обычное оставалось внешним фоном, а внутри каждый из нас рассуждал о своем, две жизни — внешняя и внутренняя — шли параллельно, мне было очень неприятно, и, когда муж уснул во втором часу ночи, я прошла в кабинет, достала ключ из кармана Эдикиного пиджака, висевшего на вешалке в шкафу (я сама его туда и повесила вечером), открыла ящик стола, в котором, как я точно знала, муж хранил рукопись романа… Там ничего не оказалось, ни единого листа бумаги. Лежал компьютерный диск — один.

Я поняла — Эдик поставил точку и уничтожил черновики.

Я должна была найти файл и прочитать… Не весь роман, а только последний абзац. Что написал Эдик, на чем поставил точку?

Компьютер у мужа всегда был включен, какие-то программы вечно что-то рассчитывали, я не стала разбираться в иконках, меня интересовал только файл с романом, и я задала поиск. Элинор. Левия. Ноэль. На жестком диске не было файлов с такими названиями.

Ничего. И жизни у Эдика не осталось тоже…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Жанна Романовна держала обеими руками давно остывшую и наполовину пустую чашку. Мерсов почему-то подумал, что теперь не женщина греется от тепла, запасенного в кофе, а наоборот, хочет передать часть собственного тепла чему-нибудь, пусть хоть чашке или просто воздуху в комнате, потому что скрытая в этой женщине энергия требовала выхода.

— Кто приходил к вашему мужу, — спросил Мерсов, — если мне точно известно, что это был не я?

— Вы, — устало сказала Медовая. — Конечно, вы.

— Я уже говорил…

— Неважно, — прервала его эта женщина. — Совершенно неважно, кто что говорил или делал, — события развивались так, как им было предписано.

— Что значит — предписано?

— Я… Извините, Владимир Эрнстович, я не закончила рассказывать… Налейте мне еще кофе, хорошо?

Мерсов пошел в кухню, включил остывший чайник и достал из подвесного шкафчика чистую чашку.

Когда минут через пять он тихо вошел в гостиную, увиденная картина поразила его не столько неожиданностью, сколько странной обыденностью, будто все уже было, более того — было всегда, каждый день и много лет, память отозвалась привычно, она всегда так отзывалась, когда он открывал книжный шкаф в углу и доставал толстый том Энциклопедического словаря — он делал это по десять раз на дню, он к этому привык, память привыкла тоже… Эта женщина спала на диване, свернувшись калачиком и укрывшись по самую шею пледом, который сняла с кресла. Без пледа кресло выглядело как голый ребенок, выставленный на мороз, — скелетик, да и только.

Жанна Романовна тихонько посапывала во сне, впечатление было таким, будто спит она не две-три минуты, а очень давно, может даже со вчерашнего вечера.

Неужели со вчерашнего вечера? Мерсов ни в чем сейчас не был уверен. Он поставил на стол чашки, подошел к дивану, опустился перед этой женщиной на колени и неожиданно для себя поцеловал ее в лоб — будто принц, целующий спящую царевну и ожидающий, что она проснется, увидит своего спасителя и тут же выйдет за него замуж.

Потом Мерсов сел к компьютеру и до поздней ночи писал — пальцы бежали по клавишам, как приученные к виртуозной игре долгими тренировками пальцы музыканта. Странное было ощущение, будто текст действительно рождался сам по себе, и Мерсов был лишь транслятором, он даже не успевал прочитывать написанное, а осознавать его, понимать и следить за логикой событий он не успевал и подавно, и, по мере рождения текста из хаотического нагромождения букв и знаков препинания, Мерсов ощущал все больший страх, которому не знал названия, — боялся, что не сможет остановиться и будет стучать час, другой, третий, и день, и неделю, и всю оставшуюся жизнь, а потом его сморщенное мертвое тело обнаружит Сергей, когда зайдет поинтересоваться, что, в конце концов, происходит с соседом.

Остановился Мерсов на какой-то нейтральной фразе — просто понял, что больше не может написать ни строчки.

Он поплелся в спальню, отметив краем глаза, что эта женщина плотнее укуталась в плед и повернулась лицом к стене, на затылке ее едва держалась большая заколка в виде бабочки. Надо бы снять, подумал Мерсов, наверно, это неудобно, тянет и мешает спать, но он не сделал и шага в сторону дивана, а в спальне не стал снимать с кровати покрывало, повалился в одежде и заснул сразу, или ему лишь показалось, что заснул, а на самом деле вернулся в кабинет и все-таки прочитал написанный его пальцами текст.

Иначе как могло случиться, что утром, еще не вполне продрав глаза, он помнил все им написанное от слова до слова?

* * *

Они сидели у кухонного стола, будто муж и жена, прожившие вместе лет десять или больше — все движения казались привычными, все слова сказанными, молчание представлялось таким же естественным, как тихий свист чайника, а тонко нарезанные Жанной Романовной хлебцы Мерсов, как ему чудилось, ел каждый день, и это был такой же привычный для него завтрак, как яичница из двух яиц, которую он готовил по утрам с тех пор, как ушел от Алены.

Жанна Романовна все еще куталась в плед, он свисал с ее пл'еч, как старый плащ, ела она медленно, чай пила мелкими глотками, Мерсов успел наесться и напиться, он отодвинул табурет от стола, привалился спиной к дверце кухонного шкафа и смотрел на гостью, думая не о ней, а о планете Элинор, на которой побывал вчера вечером и о которой вспомнил утром.

— Я начал новый роман, — сказал Мерсов, когда Жанна Романовна поставила на стол пустую чашку и вытерла пальцы салфеткой.

— Да? — сказала она равнодушно. Отнесла грязную посуду в мойку, пустила воду и принялась методично перемывать чашки, блюдца и ложечки, будто делала это всегда, много лет, которые они были вместе.

— Роман об Элиноре, — сообщил Мерсов, следя за движениями рук этой женщины и ощущая потребность подняться, подойти к ней сзади, обнять так, чтобы ладонями