Черная рука - Стефан Толти

расы. «Ради порядочных, честных, трудолюбивых итальянских граждан, – заявил банкир, – я готов пожертвовать всем, что у меня есть». Поэтому, когда трое мужчин явились к нему, Боцзуффи мог посоветовать только одно – сопротивляться: «Держитесь! Не ради вас самих, а ради честных итальянцев, которые с трудом прокладывают себе путь в этом мире и станут легкими жертвами бандитов, если вы или я отдадим скотам дань».

Ему удалось успокоить друзей и отправить их обратно по домам. Однако в магазины и мастерские троицы стало приходить еще больше писем, и запуганные люди вернулись несколько недель спустя, чтобы снова встретиться с Боцзуффи. «Не платите шантажистам, – продолжал настаивать он, – крепитесь до последнего». Стоит дать слабину, и «Черная рука» уже не отпустит.

Каждый будний день мистер Фашиетта открывал ставни своей парикмахерской и начинал стричь волосы и брить бороды. Клиентов было так много, что они выстраивались в очередь. Он знал, что в ней вполне могли находиться и его мучители, но упорно держался. Тем временем мистер Кристина придумал способ успокаивать нервы. Всякий раз, услышав о «Черной руке» или получив письмо, он беззвучно шептал самое важное слово: «Петрозино!» Имя детектива стало для сапожника своего рода талисманом.

Так продолжалось несколько месяцев. И вот однажды старший сын мистера Боцзуффи, Антонио, вышел из аптеки Дилмера, находившейся рядом с их домом. Четырнадцатилетний юноша подавал надежды – банкир «надеялся, что [сын] когда-нибудь успешно закончит Гарвард или Йель». В этот день к подростку подошел незнакомый мужчина и спросил: «Привет, Тони, можешь помочь? Мы получили несколько писем с родины, тебя не затруднит их нам перевести?»

Подросток согласился. Они прошли по Второй авеню до 59-й улицы, и мужчина указал на дверь. Ничего не подозревающий Антонио открыл ее и поднялся по лестнице в квартиру на втором этаже. Внутри его ждали трое мужчин в черных масках. Человек, заманивший мальчика, закрыл за ним дверь.

Антонио услышал поворот ключа в замке.

Один из мужчин вытащил револьвер и прицелился прямо в лицо подростка со словами: «Тони, если не будешь кричать и станешь делать все, что мы тебе скажем, то мы не причиним вреда. Но если ты заорешь и не станешь делать то, что мы скажем, мы убьем тебя». Второй мужчина извлек топор. Блестящий, недавно купленный в магазине инструмент ладно лег в его руку.

Бандиты усадили пленника за стол, и оказалось, что письмо придется не читать, а написать. Один из мужчин диктовал: банкир Боцзуффи заплатит двадцать тысяч или получит Антонио в виде трупа. Когда Антонио услышал сумму – это было практически все состояние его семьи, – он сломался. Его затрясло так сильно, что он утратил способность писать.

Мужчины закричали и стали проклинать его семью. Но Антонио никак не мог успокоиться, пока не почувствовал холодный металл у своего виска: дуло револьвера.

Постепенно подросток взял себя в руки. Ручка перестала дрожать, и он сумел закончить послание. Если Боцзуффи свяжется с полицией или с самим Петрозино, велели написать мужчины, то за этим немедленно последует смерть его сына.

Похитители связали Антонио веревками по рукам и ногам и сунули ему в рот носовой платок. Подросток был в ужасе, но пытался думать, подмечать детали. Например, по звукам, доносившимся сквозь тонкие стекла, Антонио предположил: под ними находится салун. Тем временем на 62-й улице Боцзуффи получил первое письмо с требованием выкупа. С самого начала он и не думал питать особых надежд. «Он уже считал своего сына мертвым, – подчеркивала газета New York Times. – Подростка похитили точно такие же сицилийцы, какие обещали выпить кровь сапожника, замариновать бакалейщика в бочке и разрушить прекрасную парикмахерскую Фашиетты».

Боцзуффи проигнорировал угрозу, изложенную в письме, и связался с Петрозино. Прибыв в дом Боцзуффи, детектив начал искать зацепки, и отец похищенного «следовал за ним по пятам». Для начала Петрозино обзвонил все больницы в округе, чтобы убедиться, что Антонио не попал туда с ранением. Никакого результата. Тогда начался опрос соседей.

Слухи о содержании письма быстро распространились по тесно переплетенной связями итальянской колонии. Мелкие бизнесмены Ист-Сайда предпочитали хранить деньги в банке Боцзуффи, и вполне закономерно среди них пошел слушок: банкир собирается заплатить выкуп «Черной руке» деньгами вкладчиков. Разве кто-то поступил бы иначе? Люди сбежались в банк, держа в руках сберегательные книжки с вписанными от руки скромными числами остатков. Многие снимали все. Боцзуффи только и оставалось, что наблюдать из своего кабинета, как дело его жизни растаскивают по крупицам.

Ко вторнику из банковского хранилища было изъято семь тысяч долларов, а паника даже не начинала стихать. Пришло еще одно письмо. «Черная рука» изложила условия капитуляции: если отец Антонио готов рассчитаться 7 марта, то ему следует вывесить в окне своего банка табличку с надписью «РАЗЫСКИВАЮТСЯ СЕМЬ ЧЕЛОВЕК». Если он предпочитает 8 марта, то «РАЗЫСКИВАЮТСЯ ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК», и так далее. В указанный день похитители или их сообщники прибудут за своими деньгами.

Боцзуффи задумался. Потом обыскал свой кабинет, пока не нашел кусок картона. Обмакнув перьевую ручку в чернильницу, он написал фразу на итальянском. Затем проделал в верхних углах картона два отверстия, пропустил через них кусок бечевки и пошел к окну, выходящему на Первую авеню, тротуар которой любое время дня заполняли итальянцы. Забив гвоздь в деревянную раму, банкир повесил табличку текстом к стеклу. «ДЕНЬГИ ЭТОГО БАНКА ПРИНАДЛЕЖАТ ВКЛАДЧИКАМ, И ОНИ БУДУТ ВЫПЛАЧЕНЫ ИМ, ДАЖЕ ЕСЛИ Я НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ УВИЖУ СВОЕГО СЫНА», – гласила надпись.

Семья и друзья умоляли Боцзуффи передумать, но банкир, призывавший сапожника и бакалейщика к сопротивлению, не мог пойти на попятную. «У меня есть еще шестеро детей, – сказал он. – Они могут красть их по одному, но не получат от меня ни цента». Заплатить означало стать соучастником преступления и очернить свое имя для потомков.

На третий день противостояния Антонио сбежал. Дождавшись, когда в квартире останется только один из похитителей, мальчик стянул с себя путы, выбежал за дверь и помчался на Первую авеню. Многие в городе посчитали случившееся просто-напросто ошибкой, допущенной бандитами. Другие предположили иное: похитители поняли, что Боцзуффи никогда не уступит, и придумали наименее унизительный для себя выход. Как бы то ни было, Боцзуффи обнял сына и тут же позвонил Петрозино, чтобы сообщить ему радостную весть.

История итальянца, бросившего вызов «Черной руке», обошла заголовки газет от Лос-Анджелеса до Сент-Луиса, от Уилмингтона до Миннеаполиса и Уоллы-Уоллы, штат Вашингтон. Боцзуффи пошел против главного правила итальянской культуры: он рискнул жизнью своего ребенка, фактически жизнью первенца (а это имеет большое значение) – из принципиальных соображений. Американцы преисполнились восхищением.