Черная рука - Стефан Толти

«Я считаю, что во мне столько же родительского инстинкта, сколько и у любого другого человека, – объяснял Боцзуффи свой поступок собравшимся в его банке журналистам, – но у меня есть еще кое-что: я никогда не перестану любить свою родину и свой народ… Я отдам все, что у меня есть – деньги и детей, дом и богатство, саму жизнь, – но не позволю превратить себя в средство, препятствующее честному процветанию моего народа в Америке». Так мог бы сказать про себя и сам Петрозино.

Тем не менее угроза вовсе не исчезла. Боцзуффи отвел детей в студию местного фотографа и сфотографировал каждого на случай похищения – чтобы можно было распространить по всей колонии листовки с их изображениями. Однако у этой истории был счастливый конец. К Боцзуффи не только вернулся сын Антонио, но также иссяк и поток угроз в адрес его семьи, а твердость его духа даже привлекла к нему новых вкладчиков. «Теперь, – сообщила Times, – банкир стоит в глазах жителей колонии так высоко, как никогда прежде».

Именно ради таких итальянцев Петрозино рисковал своей жизнью.

* * *

Но не всякая история заканчивалась так же мирно. Однажды в район Бруклина под названием Восточный Нью-Йорк, где жила и здравствовала процветающая итальянская община, переехал двадцатичетырехлетний парень по имени Франческо Абатэ[408]. Никто в Восточном Нью-Йорке прежде не сталкивался с угрозами «Черной руки». В этом смысле это была абсолютно девственная территория, и Абатэ преисполнился решимостью заявить на нее свои права. Он снял квартиру на Сакман-стрит, 136 и, укрывшись от посторонних глаз, приступил к вдумчивым исследованиям. Он купил книги и брошюрки о том, как делать бомбы, часть из которых была написана на итальянском языке, а часть на французском. Он нашел (где конкретно, так и не определили, но явно где-то поблизости) издание с подробным описанием того, что банды вымогателей творили в Аргентинской Республике. Он собрал образцы писем «Черной руки» и сделал «сотни вырезок» о деятельности банд Общества в Нью-Йорке и Чикаго. Он нашел трактат о динамите, изучил способы его изготовления и нашел ответ на важный вопрос, где раздобыть ингредиенты. «Полиция нашего города, – писал один журналист после обыска, учиненного в „убежище Абатэ“, – никогда не находила настолько обширной библиотеки, состоящей из того, что можно было бы назвать литературой о «Черной руке».

Ознакомившись с предметом, так сказать, «академически», Абатэ приступил к применению полученных знаний на практике. На объекты местного бизнеса посыпались письма с требованием уплаты дани. Торговцы, наслышанные об ужасах, творившихся в итальянских колониях нижнего Манхэттена и Гарлема, понятия не имели, на что способен вымогатель. Опасаясь за свои семьи и находясь под впечатлением от жесткого слога записок Абатэ, они сочли за лучшее заплатить.

Это было в чистом виде американским поступком. Объявив себя членом «Черной руки», Абатэ стал членом «Черной руки».

Вскоре образ жизни молодого человека заметно изменился к лучшему. Он «расцвел как прекрасный цветок»[409], начав появляться на бруклинской Пенсильвания-авеню в красивых костюмах. В одно мгновение он приобрел репутацию сердцееда. Местных красавиц не смущало, что Абатэ, по-видимому, нигде не работал, – главное, у него не переводились наличные и он не стеснялся их тратить. Абатэ обнаружил в себе талант к аферам. «Он окружил себя, – писал один журналист, – атмосферой загадочной таинственности, которая делала его особу интересней вдвойне». Он разошелся так, что не только вымогал деньги у торговцев Восточного Нью-Йорка, но и наносил по вечерам этим же торговцам светские визиты. «Молодой выскочка, – сообщала газета The Evening World, – имел неописуемую наглость приходить в их дома и флиртовать с их женами и дочерьми, осыпая подарками». Деньги на подарки, разумеется, поступали от отцов девушек, за которыми он ухаживал.

Вскоре Абатэ обнаружил, что крутить романы с женщинами Восточного Нью-Йорка в желаемом им масштабе очень дорого, поэтому решил повысить денежные требования. Бизнесмены устроили собрание, и затем послали Абатэ сообщение с согласием на новые поборы. Встречу для передачи «обновленной» дани назначили у ворот кладбища Акация в Озон-Парке. Ночью, при яркой луне, Абатэ появился у входа. Как позже выяснил Итальянский отряд, поздоровавшись с вымогателем, торговцы немедленно извлекли целую коллекцию ножей, топоры и даже одну кирку вроде тех, что использовались для проходки туннелей манхэттенского метро. Не произнеся худого слова, мужчины набросились на красиво одетого молодого человека. Порубив Абатэ на куски, они бросили то, что от него осталось, у ворот кладбища. Любопытный эксперимент по внедрению «законов» Общества в Восточном Нью-Йорке потерпел кровавое фиаско.

Тому, кто лично знал местных членов «Черной руки», сопротивляться было значительно проще. Один иммигрант, «известный всему итальянскому сообществу как крепкий, сильный и бесстрашный мужчина», сразу после получения первого письма приобрел пистолет. Затем иммигрант обошел нескольких знакомых, подозреваемых в связях с «Черной рукой», и предупредил, что если ему или его семье причинят малейший вред, то он их убьет. Больше писем ему не приходило. Другой мужчина, о силе которого в районе ходили легенды (например, он мог поднять человека на улице и пронести его несколько кварталов на вытянутых руках – просто ради развлечения), узнал, что очередной мишенью для Общества стал бизнес его брата. Мужчина собрал все оружие, которое у него имелось дома, спрятал под одеждой и пошел охранять заведение брата. В течение трех дней он не отходил от витрины магазина, всматриваясь в лица прохожих. И за семьдесят два часа не увидел ничего необычного. На четвертый день он узнал проходившего мимо члена Общества. Тогда он схватил мужчину за воротник, поднял в воздух и принялся бешено трясти. Когда бандит «Черной руки» в ужасе посмотрел вниз, здоровяк спросил, почему банда до сих пор не пришла бомбить магазин его брата. А ведь он ждал, и это стоило ему трех бессонных ночей. После этого он поставил члена «Черной руки» обратно на ноги и сказал: если хоть что-нибудь случится с его братом или его магазином, то он лично выследит и уничтожит каждого члена банды[410].

И опять-таки – больше никаких писем не приходило.

Джованни Барберри, зажиточного пекаря из Маунт-Вернона, что в округе Вестчестер (внутреннем пригороде Нью-Йорка), стали донимать письма с вымогательствами: бандиты требовали с него 500 долларов под страхом смерти. Когда пекарь отказался отдавать деньги, человек по имени Антонио Фотти сел на поезд в городе и вышел на станции Маунт-Вернон. Затем он зашел в лавку Барберри, вытащил из-под пальто два револьвера и направил их на хозяина. Барберри опрометью бросился на улицу, стрелок последовал за ним. Две проходившие мимо соседки увидели Фотти и ухватили его за руки с