Черная рука - Стефан Толти

Нью-Касл, штат Пенсильвания, объединились в Католическое общество защиты. Аналогичные организации были созданы или заявлены в Карбондейле и Рединге, штат Пенсильвания, в Кларксвилле, Западная Вирджиния, в Броктоне, Массачусетс, в Новом Орлеане, в Балтиморе и многих других городах.

Как только «Белая рука» была основана в Питтсбурге, ее члены выступили против врага с оружием. Две стороны встретились на железнодорожной станции среди извивавшихся стальных путей, где приходилось уворачиваться от товарняков и паровозов, коптящих черным дымом небо. Завязалась перестрелка. «Чернорукие» и «Белорукие» прятались друг от друга за железнодорожными вагонами и осторожно высовывались, чтобы разглядеть врагов, прежде чем открывать огонь. Бой разразился на площади размером в три городских квартала, и в ходе него были выпущены сотни пуль. Один член «Белой руки» был ранен выстрелом и упал, двое других стали преследовать стрелка, поскальзываясь и спотыкаясь о камни полотна железнодорожных путей. Наконец они догнали и застрелили бандита «Черной руки», которого впоследствии опознали как некоего Филиппа Ри[449].

* * *

Последовали и другие победы. В Хеллтауне, как прозвали некогда процветавший шахтерский поселок Хиллсвилл, в котором «Черная рука» фактически захватила власть, местная полиция признала наконец, что не может справиться с Обществом самостоятельно, поэтому на помощь им был отправлен Фрэнк Димайо из детективного агентства «Пинкертон»[450]. Агент встретился с сотрудниками службы безопасности компании U.S. Steel Corporation[451] и решил пойти тем же путем, какой проделал Петрозино, когда внедрялся в анархистские общества Патерсона в штате Нью-Джерси. Агент и еще несколько детективов переоделись в итальянских иммигрантов, после чего поднялись на борт корабля за пределами Нью-Йоркской гавани. Вместе с общей массой они высадились на острове Эллис и, пройдя иммиграционные процедуры, направились в Хиллсвилл, где вскоре Димайо вступил в контакт с «Черной рукой». Бесстрашный и дерзкий, он присоединился к Обществу и даже занял в нем одну из лидирующих позиций. После нескольких месяцев, проведенных среди бандитов, ловушка была расставлена. Однажды днем, когда шахтеры подходили к небольшому зданию, в котором раздавали конверты с зарплатой, они обнаружили незнакомца, стоявшего возле окошка кассы. Как только входил кто-то из «Черной руки», мужчина сообщал ему, что у того проблемы с зарплатой, и просил пройти внутрь здания. Там на подозреваемого тут же набрасывались агенты и мгновенно надевали на него наручники.

Процесс шел гладко, пока одна связанная с Обществом женщина не обратила внимания, что мужчины заходят в офис и почему-то там пропадают. С неприятным известием она побежала в штаб-квартиру банды, но как только вошла в дом, дверь товарного вагона, стоявшего на запасном пути неподалеку, распахнулась, и оттуда высыпали полицейские. Быстро окружив здание, стражи закона одного за другим вытащили оттуда девятерых подозреваемых.

Дерзкая атака нейтрализовала весь кадровый состав «Черной руки» за одно утро. Забрезжила надежда, что альянс частных агентов, полиции, прокуроров и свидетелей-итальянцев способен победить даже глубоко укоренившиеся банды. Хиллсвилл, конечно, далеко не Манхэттен, однако формула показалась рабочей.

В том же году федеральное правительство предоставило, наконец, инструменты, необходимые для борьбы с Обществом. В Закон об иммиграции 1907 года был включен пункт, допускающий арест и депортацию любого иммигранта, имевшего судимость в родной стране и находящегося на территории Соединенных Штатов менее трех лет.

Наконец, в новом 1908 году к общему делу примкнули итальянцы Нью-Йорка. На «большой зажигательной» встрече, состоявшейся в манхэттенском Боллетино-холле на Парк-Роу, 178 и действительно собравшей весьма внушительное количество народа, было сделано объявление. Собрание провозгласило создание Итальянской ассоциации по защите бдительности[452]. В течение всего шумного вечера на сцену выходили ораторы, призывая собравшихся мужчин к оружию «страстными громогласными речами и яркой жестикуляцией, на которую способны только представители латинской расы». «Черная рука» была единодушно осуждена, слава итальянского народа воспета. Чистильщики обуви, сапожники и торговцы стояли плечом к плечу, пока ораторы бомбили их обжигающими речами, соревнуясь друг с другом в криках «Viva!»[453] и «Bene!»[454] В тот вечер триста человек вписали свои имена в списки членов лиги.

Казалось, итальянское сообщество наконец-то настроилось «открыть огонь по бандитизму»[455], как выразилась газета Tribune. К 11 марта того же года число членов организации возросло до нескольких тысяч. Впервые добропорядочные итало-американцы города собрали значительную армию, способную сразиться с «Черной Рукой». Простые итальянцы Нью-Йорка наконец-то откликнулись на призыв Петрозино.

12

Ответный удар

Самый конец 1907 года ознаменовался еще одной новостью – одновременно и печальной, и по-своему замечательной, – радикально изменившей жизнь детектива. Незадолго до Нового года Винченцо Саулино, друг Петрозино и отец его возлюбленной, неожиданно скончался. Дочь ресторатора Аделина никогда не раскрывала своих чувств по поводу смерти отца, но она была верной и любящей дочерью, и это событие наверняка глубоко ее ранило. Однако кончина Саулино раскрыла одну обнадеживающую перспективу. Она означала, что Аделина наконец обрела свободу и теперь вольна была выйти замуж за мужчину, которого любила.

Никто не знает, когда Петрозино впервые сделал ей предложение руки и сердца. Некоторые утверждали, что в ноябре 1906 года – когда стал первым итальянским лейтенантом в американском полицейском департаменте и зашел к Саулино, чтобы отпраздновать это событие. Другие говорили, что это случилось куда раньше, а одна газета утверждала, что его ухаживания длились целое десятилетие. Но все источники сходятся во мнении о форме, в которую Петрозино облек свое предложение. «Тебе, должно быть, тоже очень одиноко, – сказал Петрозино Аделине. – Мы могли бы неплохо поладить вместе»[456]. Это удивительно прозаичные слова, однако Петрозино уже исполнилось сорок семь лет, и он говорил искренне. Они с Аделиной оба были одинокими приезжими в этом городе.

В связи со смертью отца Аделина отказалась от тщательно продуманных планов, которые она втайне лелеяла по поводу свадьбы. Вместо шумных гуляний они с Петрозино устроили небольшую тихую церемонию в старом соборе Святого Патрика на Мотт-стрит. Привычка детектива к конспирации по-прежнему правила бал: он не рассказывал о событии почти никому, однако слухи о его бракосочетании все равно просочились наружу. Итальянская колония пришла в ажиотаж. «МАЛБЕРРИ-СТРИТ ВСЯ В ВОЛНЕНИИ», – сообщила газета Evening Sun. «В течение нескольких недель ходили слухи среди друзей мистера и миссис Петрозино, – отмечала газета, – однако и она, и Джо упорно все отрицали»[457]. И вот в понедельник, 6 января 1908 года, выскользнув из полицейского управления, Петрозино совершил короткую прогулку к собору Святого Патрика. Там его уже ждали невеста, ее брат с женой, а также еще несколько родственников и доброжелателей. Свадебную мессу возглавил монсеньор[458] Майкл Дж. Лавелл – человек в годах, достаточных для того, чтобы