Черная рука - Стефан Толти

Комиссар Бингем тоже был там – лысый, пытающийся скрыть улыбку под усами, – а также все сотрудники Итальянского отряда. Детектив с железными кулаками впервые раскрыл более нежную сторону своей натуры, и мало кого это удивило и обрадовало так, как его коллег-копов.

В течение многих лет казалось, что у Петрозино нет и не может быть никакой личной жизни, и все же прямо у них под носом он занимался длительными ухаживаниями – несмотря на очевидные препятствия. Новость быстро разлетелась по штаб-квартире на Малберри, 300, и уже на следующее утро детективы и патрульные в синих мундирах с нетерпением ждали прибытия героя дня. Когда Петрозино вошел – как всегда, с серьезным лицом, – все мужчины поднялись с мест и разразились бурными овациями. «Джо завалили поздравлениями», – сообщала газета Sun. Заместитель комиссара Вудс, инспекторы и даже новички хлопали его по спине. «[Он] пришел в полное замешательство и краснел, как юный мальчик»[459].

Петрозино обрел свое счастье. И друзья были за него рады.

Пара поселилась на Лафайет-стрит, 233, на расстоянии около двух километров от места его службы, что было совсем недалеко. Аделина взяла на себя ведение хозяйства, ее брат и невестка поселились этажом выше. Всех это вполне устраивало. Однако шаг за шагом Аделина узнавала, что значит быть замужем за «самым известным, но и самым ненавидимым полицейским» Нью-Йорка. Петрозино мягко посоветовал ей никогда не открывать штор, чтобы убийцы не увидели ее силуэт в окне. Когда она вскрывала почту, приходившую ежедневно, то почти всякий раз обнаруживала, наряду со счетами и приглашениями, угрозы смерти, помеченные кинжалами и гробами. Петрозино, должно быть, успокаивал жену тем, что получал такие письма много лет, однако ничего плохого с ним не случилось. Какие бы опасения ни тревожили ее душу, Петрозино, вернувшегося домой после утомительного дня, всегда ждал приготовленный Аделиной ужин.

Хотя и поздновато, но у Петрозино появилась, наконец, та семейная жизнь, о которой он мечтал.

* * *

Если личные дела детектива шли более-менее гладко, то о войне с Обществом такого сказать было нельзя. Пятый официальный год борьбы грозил превратиться в annus horribilis[460], в котором Общество превзошло бы даже худшие свои злодейства предыдущих месяцев. И если 1905 год печально запомнился многочисленными похищениями людей, то 1908-й можно было назвать годом бомб.

Теперь в Манхэттене эхо взрывов раздавалась еженедельно, а иногда и каждый день. В итальянском квартале, на участке, ограниченном 11-й улицей на юге и 14-й на севере, между Второй авеню и Ист-Ривер, взрывов было так много, что Итальянский отряд окрестил его «Зоной бомбежки»[461]. Но на самом деле ни одну из прочих частей квартала проживания итало-американцев нельзя было считать безопасной. После взрыва, прогремевшего в одном продуктовом магазине Бруклина, репортер, отважившийся обойти окрестности, обнаружил, что «большинство итальянцев так напуганы, что едва могут говорить»[462].

Многие дома вокруг штаб-квартиры Департамента полиции Нью-Йорка на Малберри-стрит, 300 были повреждены взрывами, и полицейские, работавшие внутри элегантного здания, регулярно ощущали сотрясение стен и полов. Бингем растил на крыше управления «служебное дерево»[463]. 2 марта ударная волна с соседней Элизабет-стрит чуть не вырвала его из горшка с землей.

Тяжелый урон наносился месяц за месяцем:

5 февраля: мощное взрывное устройство, заложенное в доме 254 по Элизабет-стрит, пробило перекрытия на два этажа вверх и еще повредило люстру[464].

20 февраля: бомба в Фэрвью, штат Нью-Джерси, подбросила целый дом и опрокинула его во двор по соседству. Новому жильцу на верхнем этаже снесло полголовы, и он умер на месте[465].

1 марта: огромная бомба разнесла офисы импортера сыра в Маленькую Италию, разрушив витрину магазина «от порога до потолка»[466].

23 мая: «адская машина» взорвалась в мусорном баке на Мотт-стрит, убив маленького мальчика и тяжело ранив еще пятерых детей[467].

9 декабря: бандит «Черной руки» взобрался на четырехэтажный жилой дом по адресу 63-я Восточная улица, 320, открыл окно на крыше, поджег фитиль и бросил бомбу в вентиляционную шахту. Устройство взорвалось, не долетев до низу, разрушив стены и тяжело ранив девять человек. Целью покушения был банкир Джованни Козусси, чьего сына похитили тремя годами ранее. С тех пор Козусси пришлось пережить целый ряд тяжелых испытаний: из принадлежавших ему многоквартирных домов похищались дети, а многие проживавшие там мужчины были найдены убитыми. Его недвижимость охватывали пожары, после которых «пожарные докладывали, что коридоры домов были залиты керосином»[468].

Чтобы остановить волну подрывов, Петрозино создал при Департаменте полиции Нью-Йорка первый в стране Саперный полицейский отряд, которому на протяжении его будущей долгой истории предстояло сразиться с анархистами, немецкими диверсантами и палестинскими террористами. Джозеф научил своих людей распознавать в банках из-под оливкового масла бомбы, наполненные черным порохом и поджигаемые полотняными фитилями. Он отследил пути хищений динамитных шашек (известных под названием «итальянские сосиски») со строительных площадок – шашки тайком уносили рабочие и продавали бандитам «Черной руки» буквально за гроши. Он обнаружил новые конструкции таймеров, которые позволяли бомбистам уходить задолго до того, как взрыв разнесет на куски очередной гастроном или многоквартирный дом. Он наткнулся где-то на записную книжку, оказавшуюся настоящей библией химической вакханалии, в которой подробно описывалось, как изготовить те или иные бомбы и, что особенно важно, как их безопасно обезвредить. Департамент полиции даже нанял в штат «инспектора по горючим веществам»[469], который в предоставленном ему отдельном помещении на 76-й Восточной улице мог изучать различные устройства, попадавшие к Сапёрному отряду.

А Петрозино открыл охоту на изготовителей бомб. Он выследил человека с говорящим прозвищем Пеллегрино Мул[470] – «большого мрачного сицилийца», которого подозревали в организации взрыва, в результате которого пострадали двадцать детей[471]. Когда заместитель комиссара Вудс отправился в Италию, чтобы выяснить, разыскивается ли там подозреваемый, то узнал, что Мул приговорен на родине к пожизненному заключению: в качестве предупреждения для всех, кто будет лезть в его дела, он обезглавил осведомителя и прибил его голову гвоздями к столбу возле деревни Кальтабеллотта. К сожалению, до суда Пеллегрино сумел сбежать в Нью-Йорк.

Обыскивая дом Мула, Петрозино обнаружил отрывной блокнот. Верхний лист был чистым, но когда детектив повернул его наискось к свету, то увидел отпечаток записи. Техники поместили лист под микроскоп и сумели прочитать слова: «Дорогой Друг, это будет нашим последним ответом, так что береги себя… Свинья Мадонны, ты знаешь, что в этот раз…» – отпечаток записки с вымогательством от «Черной руки», написанной на странице сверху, потом оторванной. Почерк соответствовал