Врата тайны - Ахмет Умит

взглянула на себя в зеркало. Я выглядела усталой, под глазами синяки, а на лице странное выражение общей ошарашенности происходящим. От него у меня избавиться не получилось, и я отворила дверь.

– Пожалуйста, проходите.

Главный комиссар Рагып шумно, как медведь, завалился ко мне в номер. Его коллега, девушка, виновато произнесла:

– Извините нас, пожалуйста, за то, что мы вас потревожили так рано.

Я поняла, что с ней можно общаться вежливо:

– Все в порядке, вы просто делаете свою работу.

Рагып посмотрел на нас так, будто не понимал, что происходит.

– Я забыл представить, – сказал он, не пряча иронической ухмылочки, – это наша Зейнеп, комиссар Зейнеп. – Он с пренебрежением посмотрел на коллегу: – Она повежливей меня будет, из Стамбула сюда приехала.

Я проигнорировала его слова и спросила:

– Скажите, в истории с карманником наметился какой-то прогресс?

Вообще я обращалась к Зейнеп, но Рагып не дал ей ответить и вмешался в разговор с грубостью, очевидно, свойственной ему. К тому же говорить он начал на тему, совсем не связанную с моим вопросом:

– Вы очень хорошо владеете турецким, мисс Карен, где вы выучили наш язык?

Хотя вопрос был задан мне, на меня он смотрел ровно одну секунду, а остальное время посвятил внимательному разглядыванию номера. «Лучше бы я их вообще сюда не пускала». Подумав, что задним умом все крепки, вслух я ответила ему:

– В Лондоне.

Его лицо теперь выражало наигранное удивление:

– В Лондоне? В Лондоне разве говорят по-турецки?

Похоже, сейчас этот грубиян действительно просто хотел показаться милым, я не стала ему хамить и спокойно ответила:

– Мой отец знал турецкий.

– Ваш отец был преподавателем турецкого?

– Нет, он просто был турком.

В его голосе вроде бы сквозило восхищение, но я все еще не была уверена в том, что он полностью искренен.

– Вот это да, турок! – он повернулся к Зейнеп, тоже внимательно осматривавшей мой номер. – Ты слышала? Мисс Карен-то турчанка!

Зейнеп не обратила внимания на слова начальника и продолжила обследовать комнату.

Не дождавшийся от нее реакции Рагып снова обратился ко мне:

– Как хорошо, что вы выучили наш язык. Ваш отец тоже большой молодец, так научить-то.

Если бы я на это не ответила, вышло бы грубо.

– Благодарю.

– Вы очень способная ученица…

Он уже не смотрел на меня, а пытался антенной рации приоткрыть крышку моего незастегнутого чемодана. Мысль о том, что он хочет покопаться в моем белье, была мне неприятна, и я уже была готова возмутиться, как он оставил свое занятие и снова заговорил со мной:

– Вы говорите по-турецки так, будто это ваш родной язык.

Он подошел ко мне вплотную, и выражение его лица кардинально поменялось.

– Однако задали же вы нам хлопот. Какой же у вас крепкий сон, Кимья-ханым!

Из его рта невыносимо пахло сигаретами. Тут он сделал шаг назад, и на его бескровных губах вновь заиграла гаденькая улыбка:

– Вы же не будете злиться, если я буду называть вас Кимьей? Мне кажется, что человек, который так хорошо владеет турецким языком, должен гордиться, если его называют турецким именем.

– Да, я горжусь, но только Кимья – это арабское, а не турецкое имя.

Зейнеп прыснула в кулак, и Рагып бросил на нее злой взгляд, но быстро справился с раздражением и продолжил разговор со мной:

– В любом случае это мусульманское имя.

Бог мой, сейчас он еще начнет обсуждать со мной религию! Нет, этого мне точно не хотелось, и я попыталась избежать этой темы:

– Все в порядке, можете называть меня Кимьей. Так меня называл отец.

Он вновь встрепенулся и с восторгом, степень искренности которого не была мне вполне ясна, сказал:

– Ваш отец – замечательный человек. Если бы все живущие за границей турки были похожи на него, то эта страна сейчас была бы совсем в другом месте.

Тут в разговор вмешалась Зейнеп, изучавшая одежду в шкафу:

– У вас рукав куртки испачкан. Вы с кем-то боролись, мисс Карен?

– Наверное, это из-за карманника, – предположила я, – он потянул меня за сумку, и я упала на землю.

Мой ответ удовлетворил Зейнеп, но Рагып ухватился за него, словно нашел важную зацепку:

– Что значит «упали»? Вы помните, как вы падали?

– Электричество выключилось, – я ответила, удивившись собственной выдержке, – что было дальше, я не помню, а очнулась уже в клинике.

– То есть вы лично не видели карманника?

– Нет, я никого не видела.

– Стра-а-анно, кто-то схватил вас за сумку, а вы его даже не заметили.

Не дожидаясь моего ответа, он обратился к коллеге:

– А что ты думаешь, Зейнеп?

Девушка тупо посмотрела на своего начальника (очевидно, он не вызывал у нее большого уважения), я заметила это и поспешила объясниться:

– Все произошло неожиданно. Я уже говорила, что упала в обморок. Зачем вы задаете мне все эти вопросы?

– Спокойно, спокойно, не надо злиться. Если кто-то здесь и должен нервничать, то это мы. Мы прождали вас под дверью почти десять минут.

– Я виновата в том, что устала?

Он посмотрел на меня сверху вниз:

– Честно сказать, мы и не думали о том, что вы устали, пока ждали вас в коридоре. Ваша медлительность внушала подозрения. Не так ли, Зейнеп?

Вероятно, девушка уже не выдерживала хамских разговоров главного комиссара и скрылась в ванной, где могла игнорировать его вопросы, будто из-за плохой слышимости.

Рагып снова не дождался ее ответа и вернулся к разговору со мной:

– Действительно, по каким причинам люди не открывают дверь? Ведь мы можем посчитать подозреваемым такого человека, подумать, что он пытается избавиться от улик…

Это уже переходило все границы, еще немного, и он назвал бы меня обвиняемой.

Я взорвалась:

– Какая подозреваемая?! Какие вообще улики? Вы этим что хотите сказать?!

Ему понравилось, что я занервничала, на усталом лице появилось довольное выражение:

– Я просто к примеру сказал, дорогуша. Что же вы все сразу на себя примеряете.

Тут уже не было возможности сохранить хоть какую-то тактичность:

– Во-первых, я вам никакая не дорогуша. Во-вторых, я не подозреваемая, а жертва. Именно на меня напали и украли вещи.

Он будто не обратил внимания на мою тираду, просто чуть отошел в сторону. Но не из-за того, что устыдился, а из-за того, что захотел повнимательней рассмотреть мои стоявшие под кроватью ботинки.

– Да, мы в курсе, – он не отвлекался от моей обуви, – вас обворовали. Украли сумку, деньги и кольцо.

– Еще паспорт.

Он замер в задумчивости и спросил у вышедшей из ванной Зейнеп:

– Среди найденных вещей был паспорт?

Мой гнев тут же пропал.

– Вы нашли мои вещи?

Он