Врата тайны - Ахмет Умит

на новый «мерседес»… Да, это мне неизвестно, но он не похож на человека, который может заниматься делами такого рода. Нет, мог, конечно, изначально как-то помогать в этом деле, но после убийства вора должен был почувствовать раскаяние. Вероятно, это и было причиной такого ужаса в его глазах. Он испугался, что из-за совместных делишек с моими врагами на него тоже может пролиться гнев Шамседдина. Вдобавок меня очень удивили его рассказы про Шамса, не его собственные, конечно, а вычитанные из книги Ахмета Эфляки. Неужели наш дервиш был действительно так жесток? Об этом невозможно знать точно, автор все же не видел происходившего своими глазами, узнавал обо всем из вторых рук. Пока писал, наверняка добавлял свои собственные мысли и соображения. Сложно разобрать, что из написанного было правдой, а что вымыслом. Но весьма интересно, что столь близкий к Мевляне человек не был похоронен с ним в одном мавзолее. Он в жизни был ближе ему, чем многие члены семьи, но будто по чьему-то желанию оказался так удален в смерти. По сравнению с мавзолеем Мевляны, великим произведением архитектуры, гробница Шамса казалась совсем скромной, потерянной среди других строений. Почему так случилось? Он что, попал в опалу? Навредил какому-то родственнику Мевляны? Сколько же я еще не знала о Шамседдине Тебризи? И самое главное, я совершенно не представляла, как он умер. Как могла закончиться жизнь такого неординарного человека? Узнать ответ было очень просто: достаточно включить ноутбук и зайти в гугл. Но я не нашла в себе сил для этого. Бросила взгляд на часы – всего шесть двадцать три.

Следовало немного поспать. Передо мной была расправленная кровать, но мне не хотелось снова ложиться. Этой ночью мне так и не удалось нормально поспать, из-за этого гудела голова, болела шея, слипались глаза. Было бы хорошо сейчас полежать в теплой воде. Я прошла в ванную комнату. Сама ванна была не бог весть какой роскошной, но мне вполне подходила. Я открыла холодный и горячий краны, настроила нужную температуру и пока оставила емкость наполняться. Вернулась в комнату и, когда снимала штаны, заметила крупный синяк на левой ноге. Он был примерно на уровне бедренной кости, при касании слегка болел. Наверное, ударилась, когда падала. В зеркало я увидела неглубокие царапины на спине. И снова легко отделалась: будь удар посильнее, была бы вероятность умереть от внутричерепного кровоизлияния. Я повернулась и посмотрела на живот: в худшем случае я могла даже потерять ребенка… Слава Богу, ничего такого не произошло. Я положила руки на чрево. Ничто не говорило о том, что внутри меня есть живое существо. Но я знала, что там мой ребенок. Интересно, каким он может стать? Я была уверена, что он станет хорошим человеком, если мы правильно его вырастим, он сможет стать редким хорошим человеком в этом мире, которым правит зло… Не будь так уверена, а что, если он станет одним из сумасшедших эгоистов, почитающих себя пупом мира, или конформистом, который вечно подстраивается под чужую точку зрения, или просто только внешне похожим на человека первобытным существом, не представляющим себе, что такое эмпатия? Черт, почему я обо всем этом думаю? Другая бы на моем месте размышляла о том, девочку или мальчика она родит. Мои же мысли текли совершенно по-другому. Хех, я же просто была дочкой Сьюзан, старой хиппи, вечно боровшейся с нормальностью во всех ее проявлениях… А ведь действительно интересно, рожу я мальчика или девочку? На кого будет ребенок больше похож: на меня или на Найджела? Родится у нас маленький мулатик, до чего же прелестно! Мама будет вне себя от радости. Интересно, будет ребенок прямо темненьким или все-таки светленьким?.. Чтобы узнать ответы на эти вопросы, следует сначала все-таки принять решение, собираюсь я рожать или нет. Должна ли я принять его сама? Или все же стоит спросить Найджела? Я ведь уже спрашивала, и он сказал – нет. И я покорно согласилась… Нет, не согласилась, просто промолчала, не сказала всего, что думала.

Потому что тогда я еще ничего не решила. Впрочем, я ведь до сих пор не вполне понимала, что делать. Тем более сейчас у меня были проблемы более важные, чем ребенок… Не надо терять зря времени, стоит как можно быстрее написать отчет о пожаре и убираться отсюда. Хотя как мне отсюда уехать – паспорта все равно нет…

Ванна наполнилась чуть больше половины, я потрогала воду – как раз та температура, которая мне нужна: не холодно, но и не горячо. Я не стала дальше раздумывать и погрузилась в теплую жидкость. Ох, очень хорошо. По моему телу, от кончиков пальцев до корней волос, распространился покой. Когда я была маленькой, мама брала меня в ванну вместе с собой. Наша была не похожа на эту – намного больше, запросто вместила бы трех человек. Еще до появления коммерческих фабричных джакузи ее заказал изготовить по индивидуальному чертежу мой дед Кен. Мама, перед тем как улечься в воду, выключала свет, зажигала свечи и ароматические палочки, бросала в воду невероятное количество натуральных трав и листьев – от лаванды до оливы и, конечно, не забывала поставить на проигрывателе пластинку со спокойной музыкой. Так наша ванная комната превращалась в что-то более всего похожее на первобытное святилище. Иногда она просто смеялась над собственными придумками, иногда пускалась в научные объяснения: «Из-за того жизнь зародилась в воде, водная среда имеет свойство успокаивать нас. Погружаясь в воду, мы возвращаемся к собственной сути, ныряем в объятия праматери. А я просто стараюсь достойно украшать обряд возвращения». Я с большим вниманием наблюдала, как мама заходит в воду, как остаются на поверхности ее отдающие рыжиной волосы – в такие моменты она напоминала языческую богиню. Как бы далеко она ни была от меня сейчас, только одно воспоминание о ней придавало мне уверенности. Я чувствовала себя довольной и спокойной, будто была ребенком в материнских объятиях. Теплая вода забрала всю тяжесть моего тела, мой мозг охватило состояние блаженного отупения. У меня в голове заиграла блюзовая песня под аккомпанемент пианино, ее сочинил один американский индеец. Песня называлась «Первое путешествие молодого горного ветерка по саду». В ней от лица молодого ветра, прилетевшего в сад, рассказывалось о деревьях, цветах, травах и людях. Я не помнила, где услышала эту песню в первый раз, но закрыла глаза и позволила себе присоединиться к ветру в его путешествии. Я, словно цветочная пыльца, присела на его крыло и летела промеж деревьев. Я пролетала