Золото в смерти - Нора Робертс

несколько месяцев до вашего ухода из Голд ваш бывший муж получил компрометирующие фотографии вас с неизвестным... партнёром. Что нарушало все понятия о секретности. К тому же вы вступали в интимные отношения с учителем Академии Голд прямо в школе, когда другой преподаватель зашёл в кабинет. Ой.

— Я отвергала приставания, и всё было неправильно понято.

— Хорошо. Мне нужны имена.

Грейндж откинулась назад, послала Еве взгляд, полный презрения и самодовольства.

— Если вы можете вспомнить имена всех, с кем у вас был секс, мне вас жаль.

— Если вы оцениваете себя по количеству партнёров, мне вас жаль. Но мне не нужны все имена. Начните с имени учителя, от которого вы «отвергали приставания». Уверена, помните, как зовут того, кто вошёл.

Она вздохнула.

— Это было недоразумение со стороны обоих преподавателей. Первый неверно истолковал мой интерес к его работе как нечто личное, второй поспешил с ошибочными выводами.

— Имена.

— Ван Пирсон, преподавал историю в средней школе. По-моему, он ушёл вскоре после моего ухода. Куда именно, я не знаю. Уайатт Йин — молодой, вспыльчивый и проблемный. Говорят, он решил, что частное образование — не для него, и перешёл в государственную школу.

— Он сам так решил?

— Насколько я помню. Если это всё.

— Ещё какие-нибудь имена? Брошенный любовник часто ищет мести.

— Если вы намекаете, что я в опасности...

— Я ни на что не намекаю. Я говорю прямо: двое мёртвых, близкие тех, кого некоторые считают причиной вашего ухода из Голд и Нью-Йорка, и этот любовник. Мы пришли к выводу, что убийства связаны с этим.

— Вы пришли к выводу? Серьёзно? — Грейндж снова скрестила ноги и искривила губы в насмешке. — Вы считаете, что я каким-то образом косвенно ответственна за два убийства только потому, что пользуюсь своей сексуальной свободой? У меня серьёзные возражения против ваших выводов и гипотез, на которых они основаны. Я ушла из Голд восемь лет назад, порвала все связи со школой и Нью-Йорком. И вы действительно верите, что спустя восемь лет кто-то из тех, с кем я могла переспать, мстит тем, кто не согласен с моими административными методами?

Ева позволила повисеть тишине.

— Вкратце.

Грейндж с очень осознанным видом самодовольного сожаления откинула волосы назад.

— У вас было государственное образование, не так ли, лейтенант?

— Было.

— Тогда, к сожалению, оно было весьма скудным. Плохая база для истинного критического мышления.

— Вы так думаете? — спокойно сказала Ева.

— Редко встретишь самые яркие умы с таким образовательным недостатком. А вы, детектив? Вас воспитывали и учили «фриэйджеры»?

— Именно так.

— Жаль и стыдно, что ваши родители не обеспечили вам нормального образования. То, что лейтенант Даллас выросла в приёмной системе, лишило её выбора относительно возможностей, но вы, детектив — как глупо и эгоистично с их стороны ставить свой странный образ жизни выше благополучия детей. Всё же, учитывая ваши невзгоды, полагаю, вы обе сделали лучший возможный карьерный выбор — стали полицейскими.

Ева собралась ответить, но Пибоди вскочила на ноги.

— Высокомерная, привилегированная, снисходительная снобка. Ты думаешь, докторская делает тебя лучше? Я тебе расскажу, чего меня научила моя «фриэйджерская» школа. Кроме всего, что вы преподаёте в этом высокооплачиваемом склепе, я научилась сеять и собирать урожай, готовить, ткать, шить. Я делала столярку, училась механике. Я училась состраданию, терпимости и доброте.

— Смените тон в моём кабинете.

— Нет, не буду. Я не одна из ваших учениц или подчинённых, я — детектив полиции Нью‑Йорка, и нью‑йоркский коп узнает лживый мешок, когда его видит. Так что не думайте сидеть тут и оскорблять мою семью, моё призвание или моего лейтенанта. Вы не достойны вытирать обувь, которой она вас отпинает.

Когда Грейндж встала, Ева тоже поднялась и встала между ними. — Пибоди.

— Ты лишишься значка!

— О, да? — Пибоди усмехнулась. — Попробуй, сестричка.

— Детектив Пибоди! — Ева слегка ткнула её локтем. — Пройдись. Пройдись прямо сейчас, детектив.

С большим усилием Пибоди отошла назад. — Да, сэр.

Пока Пибоди шла прочь, Грейндж повернулась к Еве. — Если вы не можете контролировать своих подчинённых …

— Детектив Пибоди — моя напарница, и вы будете очень осторожны с тем, что говорите о ней, — твёрдо сказала Ева.

— Я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой кабинет и покинули кампус.

— Без проблем. Я обязательно донесу до вашего совета попечителей о вашем нежелании сотрудничать в расследовании убийства. Думаю, им будет любопытно, — сказала Ева, направляясь к двери. — Как будто им будет приятно узнать, что я могу и подтвержу: вы — что это было? — «занимались своей сексуальной свободой» на школьной территории с подчинёнными. И, возможно, с родителями — типа, ну, Брента Уитта вон там. Может, со студентами, которые вам приглянулись, в то время как вы игнорировали студентов, которых избивали, угрожали и травили.

— Вы мне не угроза.

— Продолжайте так думать, потому что этот «государственный» коп ещё и выпускница Академии НЙПД, а на службе её учил лучший чёртов следователь департамента. Совет: доктор Грейндж, вам стоит подумать об отставке. Потому что я иду за вами.

Она открыла дверь и держала её открытой, чтобы слова были слышны снаружи. — И ещё один совет: я на вашем месте не открывала бы посылки в ближайшее время. Брошенные любовники могут озвереть, а когда это случается, всё становится очень грязным.

Она вышла и закрыла дверь.

Малрей сидела абсолютно неподвижно, глядя прямо перед собой.

— Брент Уитт, — прошептала она, потому что Грейндж застыла ровно так же, когда Ева произнесла имя. — Подумайте об этом. Подумайте, как вы работаете на лгунью, которой наплевать на всех — и на вас в том числе — лишь бы самой остаться на вершине.

Ева прошла в приёмную, где обе женщины сидели с раскрытыми ртами и смотрели широко раскрытыми глазами, как она идёт к двери. Когда она повернулась и пошла дальше, то заметила мужчину в тёмном костюме и блестящих туфлях, который быстрым шагом направлялся к кабинету директрисы.

Адвокат, подумала Ева, продолжая путь.