Золото в смерти - Нора Робертс

Мы были во дворе, она, должно быть, услышала вашу машину, — Кендэл чмокнула Лулу в пушистую макушку. — Ей кажется, что она сторожевая, — добавила с улыбкой. — Чем могу помочь?

— Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Департамент полиции и общественной безопасности Нью-Йорка. — При этих словах и взгляде на значок, который показала Ева, улыбка Кендэл заметно потускнела.

— Что-то случилось?

— Мы расследуем два убийства в Нью-Йорке, связанных с Академией Терезы А. Голд. Хотели бы задать вам несколько вопросов.

— TAG? — Кендэл явно не понимала, к чему клонят. — Я не понимаю.

— Мы всё объясним. Можно войти?

— Я… — Она бросила взгляд на дом, крепче прижала к себе Лулу. — Да, конечно. Я закончила академию восемь лет назад. Уже почти пять лет живу в Ист-Вашингтон. Не уверена, чем могу быть полезна.

Тем не менее она направилась к дому, поднялась по двум ступенькам на крытую веранду и приложила ладонь к панели доступа.

Входная зона с высокими потолками встречала изогнутой лестницей вправо и маленькой уютной гостиной налево. На стене над двухместным диваном висели три репродукции — Ева узнала на них парижские уличные сцены.

На центральном столике стояла светло-зелёная ваза со свежими весенними цветами.

Кендэл провела их дальше, в просторную гостиную с зонами отдыха в оттенках синего, зелёного и серого. Задняя стена состояла из стеклянных дверей, распахнутых навстречу весеннему воздуху.

— Можно мы присядем в патио? Лулу нужно немного побегать, и хоть у нас и стоит невидимый забор, я всё равно люблю за ней приглядывать.

— Конечно.

— Она такая милая, — заметила Пибоди.

— Очень. Жених подарил мне её на день рождения прошлым летом.

Когда Кендэл опустила Лулу на гладкую каменную плитку патио, та мгновенно рванула за маленьким красным мячиком. Вернулась, аккуратно положила игрушку к ногам Пибоди.

— Она хочет, чтобы я бросила?

— Ага, но предупреждаю — она может играть в это часами.

— Меня это устраивает, — с улыбкой сказала Пибоди и запустила мячик.

— Я тут немного работала, — Кендэл подняла планшет, высокий стакан и папку. — Занесу всё это в дом. Я только что сделала кувшин лимонада. Хотите?

«Дать ей минуту, чтобы прийти в себя», — подумала Ева и ответила:

— Было бы здорово.

Двор, где Пибоди продолжала кидать мяч, а собака азартно его догоняла, радовал взгляд солидными деревьями, ухоженными кустами и клумбами, несколькими скамейками, поставленными в стратегических местах.

В патио располагалась полноценная уличная кухня под перголой, оплетённой виноградной лозой, и ещё одна зона отдыха — с мягкой мебелью, о которой большинство людей мечтало бы и в своих гостиных. Глубокие кресла, столики, уют — всё как на картинке.

Ева устроилась за столом, за которым Кендэл, по-видимому, работала — утренний кофе, вечерние коктейли, всё в одном месте.

Кендэл вернулась с подносом: стеклянный кувшин с лимонадом, в котором плавали дольки настоящего лимона, и три высоких стакана со льдом. А ещё — стеклянная тарелка с тем, что Ева про себя назвала «девчачьим печеньем»: маленькое, тонкое, золотистое и блестящее.

Поставив поднос на стол, Кендэл улыбнулась, наблюдая, как собака гоняется за мячиком:

— Ну, я вас предупреждала. Просто я немного нервничаю. Думаю, любой бы занервничал, когда к тебе приходят полицейские. Особенно — по поводу убийства.

— Вы окончили Голд, но ничего не слышали об убийствах?

— Последние пару недель я была по уши в работе. И если честно... — она сделала паузу и пожала плечами, — лучше сразу начистоту: я старалась оставить годы, проведённые в TAG, позади.

— Неприятный опыт?

— Можно и так сказать, — Кендэл разлила напиток. Лёд в стаканах приятно зазвенел. — В основном сама виновата. Скажите, кто был убит? Я, скорее всего, не знаю нынешних учеников — я особо не контактировала с младшими. Но, может быть, помню кого-то из преподавателей.

— Доктора Руфти помните?

Кендэл вздохнула и прижала кулак к груди:

— О нет. Только не он. Он умер?

— Не он. Его муж.

— Ах... Я, наверное, его не знала. Может, видела пару раз... Очень жаль. Доктор Руфти дал мне второй шанс. Тогда я его не хотела, не ценила — но он дал мне его.

— Шанс на что?

— На то, чтобы не угробить свою жизнь, — сказала она, когда Пибоди вернулась. — А я уже хорошо к этому шла.

Пибоди подняла Лулу, села, начала перебирать её белую шерсть.

— Вы ей понравились.

— Взаимно.

— Как именно вы гробили свою жизнь? — спросила Ева.

— Плохие решения, плохое поведение, нелегальные вещества, пьянки, травля. Я буквально наслаждалась тем, что была злобной, мстительной, разрушительной. У меня были богатые родители, такие же друзья, и нам всё сходило с рук. Я чуть не сказала «до убийства», — усмехнулась она. — До настоящего, конечно, не дошло, но мы успели причинить немало боли. Когда пришёл доктор Руфти — вот тогда и началась правда жизни.

— Ты злилась?

— Тогда? Ещё бы. И на него, и на родителей. Мне долго всё прощали — они ничего не знали. У меня были приличные оценки — даже отличные, потому что я заставляла умных ребят делать за меня домашку. Мои родители считали, что мой тогдашний парень просто замечательный. Он умел себя подать. Все мы умели.

— Директор Грейндж знала о твоём поведении?

— Конечно знала. Но зачем мне было меняться, если не было никаких последствий? А потом она ушла, пришёл Руфти. И последствия появились.

— Какие именно?

— Прогулы, задержания, исключения. Больше никаких поблажек за родительские пожертвования. А потом — встреча с родителями. Он всё им выложил. Тут-то и грянул гром. У меня был выбор: одуматься и держаться в рамках или поехать в частную женскую школу в Англии. Я причинила боль своим родителям — тогда им и так было нелегко. Может, я именно потому так себя и вела. Но маска спала, и они увидели, кто я есть на самом деле: лгунья, обманщица, травящая стерва и избалованная выскочка. В итоге меня посадили под домашний арест до конца