Лотос и ветер - Джон Мастерс

Было три часа пополудни 30 апреля 1881 года, солнце склонилось к западу, и улицы Басры были пустынны. Из окна он мог видеть мачты парохода и пустынный берег реки. Шатт-эль-Араб, слившийся с Тигром и Евфратом, тихо протекал при высоком уровне паводка у подножия улицы. Тающие снега Арарата и сотни других гор заполнили его русло. Выше города наводнения затопили Месопотамскую равнину.

Джагбир спал. Каждый раз, когда Робин доходил до этого конца комнаты, он останавливался и наклонялся, чтобы смахнуть мух с лица своего товарища. Они многое повидали вместе и далеко путешествовали с тех пор, как пять месяцев назад покинули оазис Аккал. Они посетили Бушир, но поехали не кратчайшим путем. Русские не могли пролететь над промежуточной территорией между Туркестаном и Персидским заливом. Если у них были какие-либо намерения в этом направлении, то должна была существовать непрерывная линия, прослеживаемая на суше, соединяющая одно с другим. Итак, Робин и Джагбир отправились на юг, на запад и снова на юг, выслеживая друг друга, как собаки по запаху. Они не знали точно, что ищут, но знали, какими будут подсказки.

Сначала пошли сплетни. Когда незнакомцы путешествовали по дорогам и задавали вопросы, пошли сплетни. Зоркий глаз заметил бы, праздные языки рассказывают — человек в такой-то одежде проходил здесьв таком-то месяце; он спросил дорогу в Хамадан; он спросил, где живет Касим; он долго смотрел на ручей.

Во-вторых, было золото. Когда великая держава проявляла интерес к стране, население которой, как правило, было бедным, ей приходилось использовать деньги. Чем больше будет его интерес, тем больше будут затраты денег. В определенные сферы будет поступать больше денег, чем поступало раньше, и, что наиболее показательно, они будут поступать по новым каналам. Золото должно достаться людям, которых Россия рассматривала как помощников, союзников или потенциальных союзников. Не всегда было трудно догадаться, кто бы это мог быть, потому что естественными друзьями захватчика являются те, кто, как и он, хочет нарушить существующий порядок. В Азии это не означало людей, крестьянство, потому что они не шли в счет. Это означало не главного хана, а второго, который хотел бы быть первым; не феодальных правителей, а старших сыновей, нетерпеливо ожидающих власти и беспокойных из-за подозрений и жестких ограничений отцов-мусульман.

В-третьих, это были знания, которые они уже накопили. Они могли притворяться, что знают больше, чем знали. Из подозреваемых Робин мог задавать вопросы чуть более насущные, чем он был бы способен в противном случае. Временами он мог, упомянув имя или факт, заставить человека поверить, что он сам был русским агентом, и таким образом получить другое имя, проследить за этим и, подобно катящемуся снежному кому, собрать еще больше имен, больше информации.

Проезжая через Тегеран, они окольными путями связались с британским посольством, получили еще золота, составили отчет и передали бумаги, взятые у землемера в Безмейне. Как и подозревала Робин, печатные документы не имели значения. Разговорник был написан на диалекте, на котором говорили в Бушире. Это первое сообщение должно было давным-давно дойти до Индии. Ему было интересно, что бы об этом подумала Хейлинг. Два дня назад он составил еще один, окончательный отчет и передал его капитану корабля здесь, в Басре, для надежного хранения, пока сам не сможет подняться на борт корабля. Оглядываясь назад на свою работу, он мог видеть, что были ошибки, ложные следы, некоторая опасность. Но, в целом, сомнений не было. Прямая линия российских интересов и российских приготовлений вела от южной границы Туркестана к Персидскому заливу. В данный момент не было необходимости следовать по нему дальше по суше, поворачивая на восток и пересекая пустыни к границе с Индией у перевала Болан. Все должно идти в этом направлении — если только русские не предложили напасть на Турецкую империю здесь, в Месопотамии, а не на Британскую империю. Агенты, работающие в Индии, могли бы раскрыть этот план более подробно.

Вернувшись в Индию, он мог сказать, что полученные им доказательства привели его к двум выводам: русские намеревались использовать два маршрута вторжения, центральный и южный; и что основная тяжесть атаки будет нанесена на юге. Далее, он мог бы сказать, что центр был уровнем обмана, где ключи было сравнительно легко найти, и что юг был уровнем правды. Эта бутылка с ядом не была реквизитом в шараде. Следовательно, русские проведут ложную единственную центральную атаку через Балх и Кабул; как только мы перебросим наши войска для противодействия этому, настоящая русская атака будет нанесена по южному маршруту, направленному на перевал Болан.

Все было очень аккуратно, аккуратнее, чем он имел право ожидать всего за девять месяцев работы. Только первоначальный импульс, который запустил этот поиск, теперь казался странно направленным не туда. Возможно, никто никогда не узнает, что имел в виду Селим Бег или что он обнаружил. Возможно, он имел в виду именно то, что сказал, поскольку его подсказки, которым тщательно следовали, привели в Басру. Робин отправился из Балха на север, расспрашивая о лошадях. Через Бухару, Хиву, Аккальский оазис, Мешхед, Гурган, Тегеран, Хамадан, Исфахан и Бушир он прибыл в Басру.

Последние пять месяцев он не был счастлив. Возможно, здесь было слишком много людей, слишком много городов, слишком много интриг. Он часто задавался вопросом, встретится ли он с Муралевым, и если встретится, то сделает ли такая встреча эту работу на юге менее или более важной. Он думал, что это будет зависеть от того, что произойдет — например, если женщина попытается убить его, это будет одно дело; если она этого не сделает, это будет совсем другое. Это тоже будет зависеть от того, что делал Муралев, как он выглядел, как говорил.

Также Робин был немного недоволен, потому что знал, что ему не удалось увидеть многого из того, что мог бы увидеть другой, более опытный агент. В конце концов, Хейлинг выбрала не того человека. След закончился в грязных сточных канавах Басры.

Он выглянул наружу. Солнце стояло низко, и улицы наполнились шумом и движением. Легкий ветерок взъерошил реку, и несколько дау отошли от берега и накренились в стремительном течении. Он разбудил Джагбира.

Дом шейха Абу Дааби находился на юго-западной окраине Басры. Дорога туда вела прочь от Шатт-эль-Араб и пересекала мерзко пахнущий ручей, разделявший город пополам. Через ручей была перекинута дюжина узких мостов. На мосту, который выбрали Робин и Джагбир, было много народу. Когда они достигли середины, где их теснили люди и ослы, они увидели Муралевых. Робин вздохнул с внезапным облегчением;