Нежданная смерть и любопытная леди - Генри Бриджерс

Пистолет чуть отодвигается от виска. Доггер, перестань. Доггер, не надо! Доггер улыбается все омерзительнее.

– А мне, знаешь, самое лучшее всегда выпадает, я даже перебирать могу. Амалию вот твою забраковал. Ты чего ее, кстати, не подобрал? Тебе и подержанные товары подойдут. Ты же у нас теперь тоже. Подержанный товар.

Дуло пропадает. Оно рядом, но совсем отклонилось. Боже. Не надо. Я малодушно закрываю глаза. Доггер, не надо, пожалуйста, я не переживу.

– Пошел на хер, паскуда!

– Пошел сам, Макс, это не меня попросили… – Доггер делает секундную паузу, – из Электра Хауса! Лево!

Выпрямляюсь, дергаюсь изо всех сил влево, рука поддается, что-то как взвизгивает, Макс орет прямо в ухо, заваливается вперед, вцепляется меня, я не могу удержаться, тоже начинаю падать. Тут же пальцы намертво вцепляются в предплечье, дергают вперед, отшвыривают. Открываю глаза. Стою все на той же полянке. Передо мной развалины. И больше никого. Смотрю в пустые окна. Замок упивается злобой. Полон ею под самую крышу.

Позади возня. Вскрик. Хлюп. Удар. Оборачиваюсь. Колено Доггера у Макса на шее. Рука Доггера у Макса на плече. Между пальцами Доггера течет кровь. Оба в крови.

Я делаю шаг, Доггер вскидывает голову, и это снова какой-то другой Доггер. Резко мотает головой, откидывает упавшие на лицо волосы, на переносице остается кровавый развод.

– Агата. – Видит меня и как смаргивает пелену. А я вообще не могу моргнуть, я все заламываю и заламываю руки. – Дома у телефона лежит бумажка с номером. Тебе надо позвонить по номеру и сказать: «Мы нашли лебедя, он сломал крыло. Нам нужна помощь». Поняла? Повтори.

– «Мы нашли лебедя, он сломал крыло. Нам нужна помощь».

Я смотрю на Макса. У него заплывает правый глаз. Он что-то шепчет, не могу расслышать. Но Доггер – щерится и нажимает на горло Макса еще сильнее. Он сломает ему кадык.

– Агата. Бери сумку. И иди к машине. Уходи. Живо.

Я снова делаю шаг. Толкаю что-то ногой. Смотрю вниз. Револьвер отца. Я поднимаю револьвер отца. Курок взведен. Смотрю на Макса. Я обещала себе его пристрелить. Он залез в мой дом. Трогал мои вещи. Он трогал меня. Он лежит как распятый. Доггер что-то говорит. Почти орет. Это подло. Это мелко. Это недостойно. Это не женственно. Это достойно всяческого осуждения. Я должна развернуться и уйти. Макс приоткрывает глаз. Второй открыть уже не получается. Смотрит на меня и усмехается краешком рта. Ободряюще. Мол, давай. Мол, рискни. Мол. Мол. Ласселсы плохие люди, они бьют лежачих. Барабан Дрейка просто так не стучит.

– Агата, не смей! Агата! Агата! – Звук возвращается. Я перевожу глаза на Доггера. – Агата! Положи револьвер!

– Я обещала его застрелить, – говорю спокойно, как Милли прошу приготовить ванну. Я же обещала. Я, получается, должна. Я же должна дому. Этому. Или тому? Я запуталась. Я обещала.

– Смотри на меня! – Смотрю. Доггер красивый, но него приятно смотреть. Моргаю. – Ты сейчас положишь револьвер на траву и быстро поедешь звонить, как я сказал.

– Нет.

– Черт бы тебя подрал! – Доггер, кажется, злится. Макс, кажется, истекает кровью и хрипит. – Он бросил Сильвию, потому что у нее было только два мнения – ее и неправильное! Ты меня понимаешь?!

– Сильвию?

– Да, Сильвию! Молодец! Смотри на меня!

Моргаю. Смотрю на него.

– Ты так думаешь?

– Я уверен. Агата, пожалуйста, не подводи меня. Мне нужна твоя помощь!

Взаимодействуй. Примирись. Примирись. Я опускаю курок. Я кладу пистолет на траву. Я беру сумку и тубус. Я примиряюсь.

* * *

Меня немного шатает, когда иду назад по дорожке. Тубус оттягивает влево, сумка вправо, в целом я должна держать равновесие, но отчего-то не выходит. Висок чешется, скребу его ногтями снова и снова.

Грохнуло, бахнуло, мужской вскрик, я разворачиваюсь, бросаю тубус. Лес замолкает. Доггер. Зачем я его послушала? Зачем я его послушала. Надо было делать по-своему. По-своему. Делаю шаг, второй, крепкая рука хватает под локоть. Передергивает, оборачиваюсь. Монах Тук смотрит на меня с довольным прищуром.

– Леди Агата, давайте поднимем сумочки да назад пойдем, к машине, а?

У мистера Тернера за плечом странная винтовка. Она обмотана грязными тряпками. Я смотрю на тряпки, на лес, на прищур мистера Тернера и вообще ничего не понимаю.

– Это вы? Вы стреляли?

– Как отказать-то хорошему человеку, а?

– Что?

Мистер Тернер крякает и подхватывает с тропинки сумку и тубус.

– Так вы же… Вы же сказали, что были на линии Мажино, вы же… Как вы? А как? – Я захлебываюсь словами и не могу никак собрать их в фразу. Мне надо назад, но мистер Тернер неожиданно крепко берет меня под руку и почти тащит вперед по тропинке.

– Так это я-то чуток там был, чуток здесь был! Я вам как-нибудь расскажу. Сидели мы, значит, со знакомцем моим в засаде. А тут раз, и олени. Да пойдемте, пойдемте потихоньку. Мистер-то Доггер мне ж кой-чего рассказал. Что вы, леди Агата, в затруднительном положении. Это он к нам приходил про бинокль спросить. А я ему и говорю, а как же ради милой дамы, да и не тряхнуть стариной? Я, правда, уже не такой прыткий да зоркий, но уж в плечо-то попаду! Чего не попасть! Ловко мистер Доггер с этим… Электра Хаусом придумал. Слово такое! Легко разобрать! Прям военная операция у нас получилась, да, леди Агата? – У мистера Тернера глаза от удовольствия горят. У меня так колотится сердце, что вдохнуть не могу. Муть внутри. А он все тащит и тащит вперед. Да. Правильно. Доггер сказал позвонить. Доггер умер? Оборачиваюсь. – И вы так хорошо все сделали, поняли, да, что влево надо отклониться? Молодец вы, смелая женщина, прямо как моя Мейбл! Голыми руками не возьмешь! Но если б не поняли, мистер Доггер сказал ему в голову стрелять. В голову-то оно попроще, но, видать, планы у мистера Доггера были, а? Как думаете? Если он сперва в плечо попросил. Я не спрашивал, чего лезть-то? Но, глядите, могу еще, оказывается!

Я понимаю, что мистер Тернер довел меня до машины, только когда вижу нервно барабанящего по капоту Мэттью. Едва увидев нас, он отбрасывает сигарету и рысцой бежит навстречу.

– А вдруг это в Доггера стреляли? Мистер Тернер?

Мистер Тернер только посмеивается в ответ:

– Да что вы, леди Агата, такие либо сразу умирают, либо до старости живут. Счастливая звезда. Вы разве не видите над ним счастливую звезду?

Откровенно говоря, я вижу, что мы с мистером Тернером оба немного того. Но на меня